Угрожает ли вирус сельскому хозяйству
— Последний месяц предприниматели из всех сфер экономики говорят о жесточайшем кризисе в связи с коронавирусом. Сельское хозяйство в их числе?
— Частично. Вы видите, что везде введен особый режим. В любое здание можно войти, только обработав руки антисептиком. У нас в офисе проводятся дополнительные проветривания, уборщицы каждые два часа протирают поверхности. Может быть, это и мелочь, но проводить эти мероприятия необходимо.
Непростая ситуация складывается на нашем предприятии «Гавриловское» в Поспелихинском районе. 18 апреля в селе Николаевка были обнаружены первые заразившиеся коронавирусом. В «Гавриловском» работают люди из этого села, которые могли контактировать с заболевшими. Поэтому мы находимся в тревожном ожидании. А если заболеет кто-то на ферме и объявят карантин, что тогда делать?
Если раньше человек заболевал гриппом, он просто шел домой, лечился, другие продолжали работать. Сейчас же сразу берутся под наблюдение все сотрудники. Кто в таком случае будет с животными работать? Корове не объяснишь, что такое коронавирус.
Минсельхоз России в связи с пандемией рекомендовал отечественным предприятиям формировать дополнительные группы работников на непредвиденный случай. Но Гавриловский — это маленький поселок с ограниченным числом жителей. Там нереально это сделать. Остается надеяться, что беда нас минует.
— В начале апреля ваш коллега фермер Александр Траутвейн из Косихинского района говорил, что из-за остановки работы агроснабженческих компаний посевная находится под угрозой. Так ли все было серьезно?
— Действительно, был период, когда невозможно было купить запасные части для сельхозтехники, возникали проблемы с приобретением других расходных материалов. Мы обращались в региональный минсельхоз с просьбой повлиять на ситуацию. Надо отдать должное: решение было принято оперативно.
Если бы компании ушли на самоизоляцию до конца апреля, мы бы точно не смогли провести посевную.
Возникали и другие локальные проблемы: наше предприятие весной купило четыре сеялки Bourgault. Я опасался, что одну из них могут вообще не доставить. Из-за мировой пандемии коронавируса на литовской таможне ее не выпускали. Сейчас нам уже в поле выходить надо, а сеялку только-только привезли.
— Получается, что как таковых потерь АПК не понес?
— Пока, пожалуй, да. Правда, у аграриев возникает тревожащий вопрос, что будет дальше. Для примера, только в апреле в Алтайском крае дважды произошло снижение закупочных цен на сырое молоко. В прошлом году такого не было.
Переработчики молока говорят о затоваренности по маслу и сыру. Очевидно, что в сложных экономических условиях спрос на эту продукцию снижается. Если ситуация усугубится, это может грозить нам не только снижением закупочных цен, но и просрочками по платежам.
— Сейчас весь бизнес что-то просит от государства. Сельскому хозяйству нужна дополнительная поддержка?
— Мы прекрасно понимаем, что безграничной помощь государства быть не может. Важно, чтобы ранее заявленные программы по поддержке сельского хозяйства были выполнены.
Что бы мы попросили сейчас, так это приостановку кадастровых оценок, которые уже сделаны и по которым в следующем году будут исчисляться налоги. Настолько там завышенные оценки, что аграриям ничего не остается, кроме как идти в суд.
Многие заседания отложены, а время-то идет! Уже не за горами 1 января 2021 года и новые налоги. Кто-то еще не ощущает опасности, так как оценка не сделана. Кто-то уже звонит во все колокола.
Стали ли богаче фермеры
— Статистика говорит о том, что за 2019 год рентабельность АПК и прибыль предприятий выросла. Весной аграрии даже стали брать меньше кредитов якобы из-за того, что есть собственные средства. По вашему ощущению, фермер стал богаче?
— Думаю, что и да, и нет. Складывающаяся на сегодняшний день цена на сельхозпродукцию положительно влияет на благосостояние фермеров. Но это при условии, что урожай они не продали осенью прошлого года. Кто смог продать зерно на пике цены — тот и выиграл.
Относительно кредитов скажу, что аграрии стали брать их реже, потому что действительно есть собственные средства. Но надо признать: банки не всем подряд раздают деньги, бывают и отказы.
Наша группа хозяйств вошла в кредитование очень серьезно: 1,5% годовых, я считаю, это очень привлекательные условия.
— Двоякая складывается ситуация. Вы говорите, что бизнес в сельском хозяйстве неплохо зарабатывает. Но при этом серьезных инвестпроектов в аграрной сфере нет. Почему так происходит?
— В этой ситуации и возникает вопрос, а сильно ли обогатились фермеры? Думаю, будь у нас сверхприбыль, ситуация была бы другая.
В сельском хозяйстве надо правильно расставлять приоритеты. Имея свободные деньги, что фермер сделает прежде всего? Конечно, купит технику. Современная техника — это высокие технологии, стабильный урожай и, главное, снижение себестоимости продукции.
Дай бог, чтобы денег хватало на техническое перевооружение, на покупку хороших средств защиты растений и удобрений. Что греха таить: мы и половины из того, что надо, в землю не вкладываем. Эту тему надо развивать. Получится — пойдут более серьезные инвестиции в строительство.
Кого не хватает на селе
— В вопросах техперевооружения есть два важных момента. С одной стороны, внедрение производительной техники ведет к высвобождению персонала. С другой — вы говорите о том, что людей на селе не хватает. Как в этом вопросе найти золотую середину?
— Наша группа хозяйств даже при условии постоянного обновления техники на более производительную все равно сталкивается с нехваткой кадров.
Нам постоянно не хватает строителей, которых приходится нанимать со стороны. Мы, к сожалению, не можем перевезти всю продукцию собственными силами, потому что элементарно нет водителей.
Средства на покупку грузовиков есть. Встает вопрос, кто на них работать будет. Ситуация парадоксальная: ребята не могут сдать на права. Автошколы укрупнили, ближайшая к нам находится в Рубцовске. Бывает так, что группа не собралась, метель, машина на автодроме сломалась. И так может длиться годами.
В любое хозяйство заезжайте — если там хватает водителей, которые могут управлять грузовиком с прицепом, это считается за счастье.
— Есть вопрос социального характера. В советское время почти в каждом селе были колхозы, которые брали на себя содержание соцобъектов. Нынешнее фермерство стало их полноценной заменой?
— Сейчас действует федеральная программа социального развития села, в которой могут участвовать фермеры. Я не знаю таких случаев, чтобы кто-то из нашего сообщества отказывался от софинансирования подобных проектов. Только если нет достаточных средств.
Арифметика проста: 5% стоимости должны внести жители, до 20% — предприятие, остальное — государство. В 2019 году по этой программе в селе Мельниково был построен детский городок, в 2020-м планируем возвести спортивную площадку. На таких условиях готовы работать и дальше.
Чем аграрному бизнесу помогает укрупнение
— Вас называют крупнейшим землепользователем Алтайского края. Это правда?
— На сегодняшний день в нашу группу хозяйств входят восемь самостоятельных предприятий, обрабатывающих в пределах 120 тыс. га. Три года назад к нам присоединились хозяйства «Алейскзернопродукта», собственники которого приняли решение сконцентрироваться на развитии основного бизнеса в сфере зернопереработки.
— Можно прямой вопрос, зачем вам это было нужно?
— Этот вопрос мне задают часто, иногда я сам об этом задумываюсь. Ответить могу однозначно: не будь этого объединения, то, с чего мы начинали, — крестьянское хозяйство и «Алтайская продовольственная компания» — не получили бы того развития, что есть сейчас.
Я всем говорю, что укрупнение сил дает экономическую состоятельность. Наше укрупнение позволило во многом сэкономить. Мы выставляем заявки на покупку техники — получаем существенную скидку. То же самое по запчастям, ГСМ, удобрениям. По агрохимии скидки могут достигать 40% от прайса за счет больших объемов.
Вторая составляющая — продажи. Когда ты предлагаешь 100 тонн зерна, это один вопрос, когда 50 тыс. тонн — совершенно другой. Цена реализации при этом может существенно различаться.
Есть еще один важный момент. В 2020 году мы приобрели кормоуборочный комбайн Krone за 36 млн рублей. Купить такую машину для одного хозяйства, чтобы убрать 400 га, значит сделать ее золотой и неокупаемой. У нас этот комбайн будет работать сразу в четырех хозяйствах.
— За три года какую систему управления вы выстроили?
— У нас каждое хозяйство абсолютно самостоятельное, со своим директором, работниками и бюджетом. Проводя общий совет директоров, вместе вырабатываем только стратегические векторы развития: что сеем, кому приобретаем технику, где будем заниматься строительством. Тактика разрабатывается уже на местах.
Я считаю, что у нас хороший директорат, есть сплоченная команда специалистов. Наши работники проходят обучение не только в Москве, они были на аграрных выставках во Франции и Германии, посещали крупные мировые заводы сельхозтехники.
Сложность на сегодняшний день в одном — людей не хватает. Если в растениеводстве кадровый дефицит мы закрываем, то в животноводстве он существует постоянно.
Не хватает ветврачей, зоотехников, осеменаторов. Мне часто пеняют, мол, наверное, зарплата низкая? Это не так: заработная плата квалифицированных работников может достигать и 30, и 40, и 50 тыс. рублей, и это в порядке вещей.
— Животноводством вы занимаетесь не первый год. По вашему ощущению, это больше головная боль, чем возможность заработать?
— Животноводство надо понимать, любить и четко осознавать, что без него сохранить жизнь на селе будет сложно. В первую очередь оно дает дополнительные рабочие места для женщин. В маленьком селе куда им еще устроиться?
Если фермы нет, работать женщине негде, семейный бюджет становится скудным. Люди уезжают в поисках лучшей доли.
Когда мы только начали развивать животноводство в селе Правда Волчихинского района, дома там стояли брошенные. Любой можно было купить за 30–40 тыс. рублей. Сегодня свободного угла не найдешь.
— Как вы видите развитие группы хозяйств на ближайшие пять лет?
— Это должны быть высокотехнологичные предприятия, которые могут существовать, несмотря ни на какие катаклизмы.
Чего добился союз фермеров
— В апреле у вас должно было пройти ежегодное собрание Союза крестьянских (фермерских) формирований, которое из-за коронавируса пришлось отложить. Какие острые темы стояли на повестке дня?
— Главный вопрос, который перед нами сейчас стоит, это вопрос общения с властью и налаживания диалога.
— Иногда складывается такое ощущение, что объединение существует только для галочки. Можете привести пару примеров, когда вы заявили о какой-то проблеме, вас услышали и ситуация поменялась?
— Таких примеров можно привести множество. Много лет перед АПК остро стоял вопрос кредитования. Мы не единожды говорили, что ставки по кредитам для аграрного бизнеса неподъемные. После этого начала работать программа субсидирования.
Но для возврата части процентной ставки приходилось ежеквартально собирать огромные кипы бумаг. С документацией регулярно возникали проблемы, надо было повторно ездить в Барнаул.
Мы постоянно возмущались: «Зачем нам такие головоломки!» И вот наконец нас услышали. Теперь по вопросам кредитования государство напрямую работают с банками, а аграрии получают кредиты по льготной ставке.
В постоянном режиме решаем текущие вопросы алтайского фермерства. Несколько лет назад возникла конфликтная ситуация с одной страховой компанией, которая безосновательно требовала возврата средств. Если бы не вмешательство союза, финансовые потери понесли бы около 80 предприятий, что для многих грозило разорением.
К сожалению, не можем никак решить вопрос по перегрузам. Это же сумасшествие какое-то: штрафы на юрлицо достигают 400 тыс. рублей. При этом многие мелкие хозяйства даже не имеют весов и отгружают продукцию на глаз. Потом КамАЗ взвешивают — 200 кг перегруза. Штраф порой оказываются больше стоимости продукции, что он вез.
Я всегда в таких случаях вспоминаю речь знаменитого адвоката Федора Плевако, который защищал бабушку, укравшую медный чайник за 30 копеек. Он сказал, что страну терзали печенеги, половцы, татары, и неужели после всего этого Россия не переживет ущерба, который нанесла старушка своим поступком?
— Прежний губернатор Александр Карлин не особо жаловал ваши собрания, а если приходил, то доставалось самим же фермерам за «Лексусы», низкую заработную плату работников и за животноводство, которое фермеры якобы не развивают. Сейчас насколько вам важно прямое взаимодействие с первым лицом региона?
— Оно было важно и с прежним губернатором, и с нынешним. В этом вопросе ничего не изменилось. Еще раз повторюсь: задача союза — быть услышанным. Когда я только пришел в союз фермеров, даже у меня было много сомнений, зачем он в принципе нужен. Сейчас такие вопросы не возникают.
А насчет «Лексусов» скажу: хуже, если бы фермеры на клячах в дровнях ездили.
Специальный вопрос
— Часто приходится слышать от ваших коллег, что государство бросило крестьянство на произвол судьбы, что не предоставляет никакой информации о балансе зерна и внутреннем потреблении, что нужна плановая экономика. При этом, когда власти начинают давать советы, что выращивать, фермеры возмущаются: мол, не ваше дело. Так что же вам надо?
— Чаще всего ставится вопрос о некоем госзаказе на сельхозпродукцию, чтобы мы понимали, сколько стране нужно хлеба. Мы должны знать, сколько может понадобиться пшеницы, сколько — гречихи и так далее.
Ценовые колебания из-за перепроизводства никому не нужны. Понятно: кто угадал — на коне, кто не угадал — под конем.
Очевидно, что на сегодняшний день существуют культуры более маржинальные, нежели пшеница, — рапс, лен, соя. Я бы добавил в этот список еще и чечевицу.
Минсельхоз края предлагает районам выбирать из этого списка то, что им подходит. Считаю, что каждый вправе сам решать, что сеять, но разумные рекомендации лишними не бывают.
В нашей группе хозяйств мы идем по пути внедрения высокомаржинальных культур. Если раньше в структуре севооборота зерновые занимали 66%, то теперь — 44%. Где возможно, начали возделывать рапс, подсолнечник.
С прошлого года выращиваем лен-кудряш. Теперь только остается оттачивать технологию по этим культурам.
О чем еще рассказал собеседник
Досье
Александр Анатольевич Балаков родился 1 февраля 1962 года в селе Селиверстово Волчихинского района. После окончания средней школы работал механизатором в местном колхозе «Родина». Образование получил сначала в волчихинском училище, затем в Алтайском сельхозинституте.
После окончания института стал агрономом-семеноводом колхоза «Родина», с марта 1986 года — начальник отдела растениеводства Волчихинского РАПО. В 1992 году создал индивидуальное частное предприятие «Аэлита», с 1997 года является главой крестьянско-фермерского хозяйства. В 2004 году возглавил «Алтайскую продовольственную компанию».
В марте 2005 года избран председателем Союза крестьянских (фермерских) формирований Алтайского края, дважды избирался депутатом Волчихинского районного Совета народных депутатов, являлся депутатом АКЗС.
В 2019 году Александру Балакову было присвоено звание заслуженного работника сельского хозяйства РФ.
Самое важное - в нашем Telegram-канале
