Отношение — настороженное
— Петр Иванович, когда вводили институт саморегулируемых организаций (СРО), то его сторонники сулили очищение рынка от недобросовестных компаний, повышение качества работ и многие другие положительные последствия. Вы уже почувствовали позитивный эффект?
— Сложно сказать однозначно про положительный эффект СРО. Да, рынок стал чище. До этого в крае были выданы лицензии для 400 с лишним организаций. Сегодня допусков меньше: в нашем партнерстве 160 организаций, хотя надо учесть, что часть из них — из-за пределов края. Некоторые местные, конечно, тоже вступили в инорегиональные партнерства. Но все равно баланс изменился: требования в СРО жесткие, лицензию получить было проще. Основные фирмы по-прежнему действуют, случайные выпали.
В остальном же, признаюсь, реформа создала больше проблем. Но уверен, что система саморегулирования будет отлажена. На это нужно время, но у нас нет выбора — сегодня так работает весь мир.
— Есть ощущение, что в отрасли до сих пор настороженное отношение к институту СРО?
— Да, настороженное. Реформа случилась не в самое удачное время. Представляете, в 2009 году проектное дело сократилось на 60%. В 2010 году падение продолжилось. При этом организациям надо поддерживать свое существование, выдавать зарплату, отчислять членские взносы. Понятно, что никто не виноват, что так случилось. Реформа готовилась до кризиса, и кто бы мог подумать, что одно обстоятельство наложится на другое. Возможно, если бы был иной экономический фон, переход прошел мягче.
И к концу лета 2010 года нельзя сказать, что наш рынок восстанавливается. Сейчас все сосредоточены на бюджетных заказах: это как-то поддерживает отрасль на плаву.
— От коммерческого сектора заказы возвращаются?
— Да, процесс пошел. Заказчики тоже не хотят затягивать проекты и постепенно выходят из тени. Но пока фрагментарно, мне сложно прогнозировать, когда вернутся прежние объемы заказов. Такая ситуация не только в Барнауле, но и по всей Сибири, в России.
В сложившихся условиях больше всего обидно за молодежь. Им стало очень сложно устроиться. Талантливые, умные ребята с хорошими дипломами. Это будущие профессионалы, но работы для них не хватает.
Профи останутся
— От одного из работников отрасли мне приходилось слышать пессимистичный прогноз: якобы в сложившейся ситуации кадры, ту же невостребованную молодежь, будут оттягивать на себя более богатые регионы и со временем на Алтае не останется ни кадров, ни школы, ни отрасли.
— Это все иллюзии. С советских времен мечтали, что должна быть одна большая контора на макрорегион, все должны работать под ее крылом, а кроме массового строительства ничего не должно существовать. Но за эти годы все уже оценили прелесть рынка. Сегодня не обязательны огромные институты.
Ле Корбюзье (французский архитектор, пионер модернизма. — Прим. "ВД") вошел во все мировые справочники архитектуры, хотя у него в мастерской работало не так много человек. И современные мастера не имеют больших концернов.
А исхода кадров с Алтая не будет хотя бы потому, что, допустим, ведущие архитекторы Барнаула проектируют по всему миру. Сейчас с современными технологиями, с электронными ресурсами нет проблемы в том, где ты живешь. Главная проблема — как и что ты умеешь делать.
Наши архитекторы делают уникальные, единственные в своем роде объекты. И, уверен, в любом случае в регионе останутся свои проектировщики, которые будут формировать облик города. Архитектура и строительство — это зеркало экономической и нравственной жизни. Достаточно одного взгляда на здания, и сразу становится понятно, какие у города уровень, состояние, интеллектуальные достижения. Архитектор старается, чтобы такие достижения были, чтобы было нестыдно оставить их другим поколениям. Это не просто проектный бизнес.
В свое время советские архитекторы понимали, что нельзя на тот момент построить высокопрофессиональные объекты в центральной части города, они берегли эти территории до лучших времен, не застраивали. Представляете, если бы сейчас наш центр был застроен панельными хрущевками?
Дорогое — не значит красивое
— А не боитесь возврата к типовым проектам? Недавно правительство поставило задачу, чтобы в 2011 году 3/4 вводимого жилья приходилось на экономкласс. Да и местные строители признаются, что с началом кризиса пришлось срочно переделывать готовые проекты, переходить на панельные дома. Не придется ли краю на несколько лет забыть о красивом и комфортном жилье и довольствоваться стандартными "панельками"?
— Все зависит от тех, кто принимает решения. В последнее время образовалась группа образованных, интеллектуально развитых заказчиков, которые говорят: "Нет, я после себя такой ужасный след не оставлю". И они идут на интересные, но в то же время экономически целесообразные проекты. Дорогое — не значит красивое. И хорошие объекты обязательно будут, иначе они будут неинтересны самим заказчикам.
Я бы не был так пессимистичен и в отношении бюджетных направлений. Планка комфортности, красоты, своеобразия региона уже поднята. И людям будет неинтересно видеть новые дома более низкого качества. Кому нужны здания, где слышимость квартир — на весь дом? Необязательно делать шедевры архитектуры, но качество надо соблюдать.
— Но если нет денег? Вчера у человека они были на комфортное жилье, а сегодня хорошо бы купить хоть что-нибудь.
— Никто не предлагает, чтобы все ездили на "Мерседесах". Пусть будет "Запорожец", но хорошо оборудованный. Надо просто разумно применять все достижения стройиндустрии. Вы потратите несколько процентов сметы на проект, но при правильном подходе эффект получите гораздо больший. Не здесь надо экономить. Есть неплохие современные комфортные проекты малосемеек. Так почему бы их не применять? Пусть какое-то время мы не будем делать больших площадей. Но важно не подстраиваться под сиюминутные задачи и понимать ответственность за то, что мы делаем.
— Вы имеет в виду, что сегодняшние ошибки аукнутся завтра? Как, например, с кварталом 2000, который начинает сталкиваться с транспортным коллапсом из-за некоторых просчетов при проектировке?
— Да, это и есть ответственность. Исправить ошибку можно, но на это потребуются совершенно другие ресурсы. Вопросы удобства инфраструктуры должны закладываться на уровне градостроительных документов. И ответственность здесь огромнейшая. Если ты допустил ошибку в стоквартирном доме, то страдать будут только жильцы этого дома. А если ты ошибся с целым микрорайоном, где будут жить 100 тыс. людей? Поэтому важно сейчас не делать проекты в угоду текущим условиям. Потом не снесешь. В военное время сиюминутный подход был объясним. Но от этого мы страдаем до сих пор — город был застроен коммунальными, промышленными объектами, и мы никак не можем выйти к Оби. То же и с транспортной системой. Скажу честно, в 1980-е годы транспортники до слез возмущались, что мы закладываем узкие дороги. Но надо было экономить, специалистов не услышали. Сегодня мы видим, каким боком вышла та экономия.
— Несколько лет назад вы говорили, что в Барнауле решены еще не все градостроительные проблемы…
— Они не решены и сейчас. Должен быть путепровод под железной дорогой, который свяжет центр со спальными районами. В противном случае мы просто не сможем жить в городе. То же касается и обводных дорог — только они могут освободить центр от грузового транспорта. Не зря же миллионные города строят метро. Это не от жира — просто иначе жить невозможно. И мы к этому когда-нибудь придем, обязательно.
— Какой архитектурный объект вы мечтаете воплотить в Барнауле, который мог бы стать достоянием для следующих поколений горожан?
— Своеобразие нашего города в том, что здесь сильное историческое наследие. Но оно никак не приобретает должный вид. Допустим, здание бывшего сереброплавильного завода — это уникальнейший комплекс, практически музей под открытым небом! Ведь чем привлекают города? В первую очередь историческим наследием. В тот же Петербург стремятся не из-за современной архитектуры. И в нашем случае барнаульское своеобразие надо выносить на должный уровень. Тогда город приобретет совершенно другой культурно-нравственный статус, у него будет другое самосознание. Но сейчас территории завода огорожены, и фактически наше наследие пропадает.
О чем еще рассказал собеседник
О новых допусках
— С 1 июля вступила в силу новая редакция Градостроительного кодекса, в которой учтены изменения, связанные с переходом на саморегулирование. Это добавило нам забот: чтобы привести все в соответствие с новым законодательством, необходимо заново пересмотреть, отредактировать и выдать уже полученные 160 компаниями допуски. На это уходит очень много времени, а это самый дорогой ресурс.
О специализации
— В условиях СРО многим фирмам пришлось сужать свою специализацию. Знаете, есть старый анекдот. У старого еврея спросили, что он делает. "Шью шнурки, — отвечает он. — Но я знаю, что мои шнурки самые лучшие и достанутся первому лицу. Но только шнурки". По такому же принципу сейчас действуют многие компании: выгоднее сосредоточиться на одном, но делать это лучше всех. Крупным многопрофильным компаниям в этом смысле пришлось сложнее. У них огромные штаты, много видов работ. С другой стороны, им проще подстраховаться за счет того, что можно получить заказы в разных отраслях.
Что мы знаем о Петре Анисифорове
Петр Иванович Анисифоров в 1981 году окончил архитектурный факультет Новосибирского инженерно-строительного института. Работал архитектором в мастерской генпланов "Алтайгражданпроекта", главным архитектором проектов "Архпроекта".
В 1992 году создал компанию "Творческая мастерская архитектора Анисифорова". На счету мастерской Анисифорова много известных проектов — генеральные планы городов и исторических зон, православный храм в Антарктиде и другие сооружения за пределами Алтайского края, офисные здания "Алтапресса" и "Сибирьэнергоуглеснаба", торговые комплексы, усадебные жилые дома, жилой поселок на острове Кипр и т. д.
С 1999 года председатель правления Алтайской организации Союза архитекторов России. В сентябре 2008 года стал председателем правления НП СРО "Союз архитекторов и проектировщиков Западной Сибири". В 2009 году избран вице-президентом Союза архитекторов России.
Самое важное - в нашем Telegram-канале
