— С 1 июля в России вступил в силу закон, запрещающий розничную продажу алкогольных напитков в ПЭТ-таре объемом более полутора литров. Отразилось ли это нововведение на вашем бизнесе?
— Наша компания была готова к такому повороту событий еще два года назад. Уже тогда было понятно, что запрет может коснуться пластиковых бутылок литрового объема и даже меньше. В 2015 году нами специально была разработана новая тара вместимостью 750 миллилитров. В нынешнем году мы пошли дальше и выпустили свой напиток в стеклянной бутылке объемом пол-литра. В дальнейшем планируем этот формат развивать.
— На ваш взгляд, запрет на ПЭТ-тару будет работать? Главная же его задача в деалкоголизации населения.
— Я общаюсь с руководителями пивоваренных заводов, и мы сходимся во мнении, что нынешний запрет только создаст производителям неудобства, а люди как пили, так и будут пить. У предприятий увеличится оборот пластиковой тары, соответственно вырастет количество выбрасываемых бутылок. Я понимаю, если бы в крае работали мощные заводы по переработке пластика, но их ведь нет.
Изначально заявлялось, что алкоголь в пластиковой упаковке представляет серьезную опасность для здоровья. Противники такой упаковки ссылались на научные исследования, согласно которым хранение пива, особенно крепленого, в пластиковой таре приводит к выделению вредных для организма веществ. Тогда бы и вводили запрет на ПЭТ-тару для производителей, которые выпускают напитки долгого срока хранения. А в итоге это коснулось всех, в том числе тех, чья продукция хранится не более пяти дней.
— В последние годы государство явно усиливает контроль за оборотом алкоголя. Взять хотя бы ту же ЕГАИС.
— И я это полностью поддерживаю, особенно когда дело касается крепкого алкоголя, возможность отравления которым существенно выше. Это обычно происходит, когда на рынок попадает продукция с подпольных заводов. Что касается предприятий малых форматов, выпускающих слобоалкогольную продукцию, то здесь, на мой взгляд, ЕГАИС избыточна. Если проанализировать российский рынок алкоголя, то пиво на нем занимает всего 8–10%, а наш сектор — медовуха, сидр и пуаре — менее 1%. Возникает логичный вопрос: что здесь жестко контролировать?
— Как на вашем предприятии отразился рост акцизов?
— С 1 января 2017 году акцизы на медовуху были увеличены с 9 до 21 рубля за литр. За счет товарных запасов нам удалось продержать отпускную цену до марта. Дальше стоимость продукции пошла вверх, подорожание составило примерно 15–20%. И это моментально отразилось на клиентской базе. Наши партнеры начали искать на замену более дешевый продукт, и не важно, из чего он сделан. Конечно, есть уважающие себя компании, которые предпочитают качественные напитки. Но основной массе розничных сетей и оптовиков на качество плевать. Да простят меня известнейшие торговые сети.
Два месяца назад в федеральных СМИ проходила информация о том, что Владимир Путин встретился с производителями медовухи из Великого Новгорода и пообещал, что до 1 июля будет решен вопрос о переводе этого напитка в разряд сельхозпродукции и снижении акцизов. Месяц уже заканчивается, воз и ныне там. Разговоров вокруг этой темы много, а конкретных результатов, к сожалению, мало. Я боюсь, что все эти меры приведут к тому, что честные производители просто уйдут с рынка.
Долгая дорога в Китай
— Подскажите, что сейчас представляет собой ваше производство?
— Завод размещен на площади 1,5 тыс. кв. метров. Здесь есть собственная лаборатория, медовый цех, цех брожения, варки, дображивания и розлива, складские помещения. И все под одной крышей.
На сегодняшний день мы занимаемся производством слабоалкогольной медовухи и медового продукта, который предназначен для пекарей и кондитеров. По рецептурам во многих кондитерских изделиях присутствует мед. Но при температуре нагрева свыше 38% у этого продукта происходит необратимая фаза распада и он теряет полезные свойства. В этой связи на больших кондитерских производствах использование натурального меда считается нецелесообразным. На замену ему идет медовый продукт — смесь меда и патоки.
В торговых сетях иногда можно видеть баночки с этикеткой "натуральный мед", внутри которых масса, разбитая на несколько фракций разного цвета и консистенции. Так вот, это медовый продукт, причем изначально сделанный неправильно. Обычно такой "бутерат" выпускают в гаражных условиях с нарушением всех рецептур.
Наш медовый продукт в торговые сети не поставляется. Это принципиальная позиция компании. Повторюсь, он предназначен только для кондитерских предприятий.
— Какую долю в вашем производстве занимает медовуха?
— На нее приходится около 60% всего торгового оборота, еще 35% — на медовый продукт и 5% — на фасованный натуральный мед. От медовой линейки мы постепенно уходим. В Алтайском крае достаточно крупных компаний, которые реализуют мед в больших объемах и по конкурентной цене. Вступать в демпинг нам не хочется.
— Как решаете вопрос реализации продукции?
— На сегодняшний день по медовухе наша дистрибьюторская сеть раскинулась по всей Сибири и Дальнему Востоку. Как правило, мы находим одного представителя или крупную компанию в регионе и с ней работаем. Обычно наши партнеры обслуживают около 300–400 торговых точек. Это либо своя собственная розничная сеть, либо ритейлер, с которым имеются долгосрочные отношения. Отмечу, что только 5% производимого напитка реализуется в крае, весь остальной объем уходит за его пределы. С медовым продуктом мы тоже имеем солидный рынок сбыта — от Урала и до Дальнего Востока.
— В прошлом году вы рассказывали, что наладили связь с партнерами из Китая. Чем закончилась эта история?
— Этот проект до сих пор находится в стадии развития в силу многих обстоятельств. Это и расхождения в сертификации меда между нашими странами, и проблемы в плане внешнеэкономической деятельности. Причем у таможен двух стран разное видение этого. В итоге нам пришлось пойти иным путем. Сейчас мы ищем торговую компанию, которая давно работает в Китае, чтобы через нее осуществлять поставки. Самостоятельно это сделать очень сложно.
Пчела все пережила
— Как решаете вопрос закупки сырья? И как вообще оцениваете его качество на фоне недавнего скандала с наличием антибиотиков в алтайском меде?
— Мед нам поставляют только алтайские пасечники, которые держат от 100 пчелосемей и больше. В основном они приезжают из Залесовского, Заринского, Зонального, Кытмановского, Первомайского, Косихинского и других районов. Редкий случай, когда сырье привозят издалека.
Я пробовал мед из разных уголков нашей страны и мира и считаю, что качество алтайского меда высокое. Алтайский край как большая теплица, в которой произрастают уникальные травы. Наш мед все это богатство объединяет.
Что касается наличия антибиотиков, то могу сказать, что для нашего региона это не повальное явление. Надо понимать, что каждый пасечник обязан следить за своими пчелами, и без антибиотиков тут не обойтись. Другой вопрос, в какой дозировке он их использует. Производители со своей стороны должны четко отслеживать качество входящего сырья, особенно если речь идет о натуральном меде, который идет непосредственно на стол потребителю.
— 2017-й может стать самым неудачным годом для российских медовиков. На Алтае эпидемия и падеж пчел, в европейской части страны проблемы со сбором меда из-за аномально холодного лета. Вы как-то ощутили это на себе?
— Я считаю это маркетинговым ходом пасечников. Закупкой меда мы занимаемся уже много лет, и каждый раз происходит одно и то же. Перед первыми качками меда начинают муссироваться слухи о том, что погода не такая. То пчелам слишком жарко, воды не хватает, то, напротив, холодно, дождь, и они роятся. Обычно от таких вестей ценник сразу вырастает на 30–40%. Время проходит, меда в итоге оказывается много, все возвращается на круги своя. В этом году пасечники решили подойти к маркетинговому вопросу с фантазией. Но давайте говорить по-честному: 40 миллионов лет существует пчела. Она пережила все: ураганы, глобальные землетрясения, взрывы вулканов, метеориты, динозавров, ледниковый период. А тут не смогла перезимовать? Я полагаю, что кто-то из пасечников в прошлом году остался недоволен сложившейся на рынке ценой из-за действий перекупщиков и решил в нынешнем сезоне подзаработать. Это состояние паники будет искусственно сохраняться до начала сентября. Мне эта ситуация напоминает ежегодную истерию с гречкой.
Специальный вопрос
— В настоящий момент сложились два противоборствующих лагеря, спорящих о том, как надо определять принадлежность алтайского меда. Одну сторону возглавляет президент "Союза пчеловодов Алтайского края" Сергей Тастан, который продвигает ботанический принцип определения. Юрий Богуславский со своим кооперативом "Алтай — медовый край" — инфракрасный спектральный анализ. Вы к какому лагерю относитесь?
— Я держу нейтралитет. Да, Юрий Богуславский запатентовал бренд "Алтайский мед". Теперь нужно ехать в европейскую часть страны и спрашивать в магазинах, что за продукт у них на полках стоит под этим наименованием. Если бы этот фальсификат изъяли, я бы Юрию Александровичу лично руку пожал. А до тех пор, пока идут споры между враждующими лагерями внутри региона, развития бренда не будет. Надо находить компромисс.
О чем еще рассказал собеседник
О фальсификате
Сейчас в нашем законодательстве медовуха трактуется как напиток с содержанием меда в сусле не менее 8%. Но каждый эту норму понимает по-своему. Например, на рынке Сибири есть дешевые пивные напитки, сваренные по ТУ, с медовым ароматизатором, эссенциями и заменителями. Я уже обращался в Росалкогольрегулирование с предложением принять индивидуальный ГОСТ на медовуху (или иные нормативные документы), чтобы утвердить единообразие рецептуры и оградить рынок от подобий и заменителей, вводящих в заблуждение потребителя. В России больше тысячи предприятий выпускают различные варианты медовухи, но только около 10 из них действительно варят настоящее медовое сусло. В Хабаровске, например, есть предприятие, которое тоже выпускает медовуху. Я пытался найти его сайт, узнать, что из себя представляет это производство. Бесполезно. Потом выяснилось, что это завод по выпуску кваса, соответственно, в отработке у него остается квасное сусло, в которое добавляют мед, какие-то ягоды, и получается такая типа медовуха. В европейской части России вообще есть заводы, специализирующиеся на сидрах, и там умудряются на яблочном соке выпускать медовуху в кавычках (ну и писали бы, что выпускают хороший сидр, но нет…) И таких примеров множество.
О конкуренции с бабушками из Сросток
— Бабушки в селах делают крепкую медовуху. Наш напиток имеет крепость 5,9%, поэтому мы с ними не конкурируем. Я ничего не хочу сказать плохого о таких производителях. Каждый из них наверняка считает себя асом этого дела. Другой вопрос, что Росалкогольрегулирование не пропустит такой продукт на массовый рынок, поскольку есть вопросы по сырью, гигиене, условиям брожения и розлива.
Об уличной торговле
— Я не вижу ничего страшного в торговле медом в центре Барнаула. В конце концов, там не такое оживленное движение, чтоб говорить об антисанитарных условиях. Страшнее, когда люди покупают мед где-нибудь на федеральной трассе, по которой строем проходят грузовики и пыль разлетается во все стороны. Формат ярмарочной торговли необходим пасечникам, чтобы продать свой продукт по хорошей цене и получить сверхприбыль.
Досье
Александр Гребенюк родился 15 сентября 1981 года в Якутии, в небольшом поселке Солнечном. В 16 лет вместе с родителями переехал в Алтайский край. В 2001 году Александр окончил Барнаульский торгово-экономический колледж по специальности "техник-технолог предприятий общественного питания". Позже по специальности "инженер-технолог предприятий общественного питания" получил высшее образование в Красноярске. В 2011 году он стал выпускником губернаторской программы переподготовки кадров в Сибирской академии государственной службы по специальности "юриспруденция". Свою трудовую деятельность он начинал с повара, затем работал заведующим производством ресторана, директором вагона-ресторана. На какое-то время уходил из "пищевки", был сотрудником банка, работал в строительстве, торговле. С 2014 года — руководитель группы компаний "Медоведов". Женат. Воспитывает троих детей.
Самое важное - в нашем Telegram-канале
