Заложники приютов
Второе обращение в Госдуму коснулось лицензирования частных интернатов и домов престарелых. Всего лицензированию подлежат 54 вида деятельности, в числе которых, например, педагогическая и медицинская. Однако оказание помощи самым незащищенным слоям населения выпало из правового поля более 20 лет назад, говорит Ирина Солнцева.
«Частное социальное обслуживание, когда оно действительно добросовестное и качественное, сильно помогает государственной системе, – объясняет она. – Частные интернаты могут находиться в более привычном для человека месте, там может быть более лояльный внутренний распорядок. Однако большинство негосударственных приютов, чтобы избежать проверок, при регистрации не указывают деятельность, связанную с уходом за пожилыми людьми. Соответственно, их нет в реестре поставщиков социальных услуг».
Так, согласно учету, на январь 2024 года в Алтайском крае работали 139 интернатов. И это с учетом, что включение в реестр – дело добровольное. А между тем это – единственный способ мониторинга и госконтроля.
Но даже если известно, что в конкретном приюте творится антисанитария, а старики стали его заложниками, без намека на гуманное отношение и уважение, попасть туда и проверить условия не так-то просто. Порой интернаты находятся в частных жилых домах, и хозяин может попросту не пустить представителей власти, сославшись на неприкосновенность его жилища.
Лицензирование могло бы не только установить единый стандарт содержания людей в домах престарелых, но и обеспечить контроль за такими учреждениями.
Осторожно и постепенно
Депутат Людмила Суслова, впрочем, посчитала закон неоднозначным. По мнению замруководителя фракции СРЗП, единые требования к условиям проживания в частных интернатах необходимы, но делать это нужно очень осторожно и постепенно.
«В приютах в Алтайском крае проживают порядка 2 тыс. пожилых людей. Жесткое лицензирование может привести к их закрытию. Ошибочно думать, что в случае чего людей заберут их дети. Ответственные и без того не сдали бы своих родителей в интернат, а остальные не одумаются. И что тогда, старики пойдут на улицу?» – задалась вопросом она.
Суслова предложила посмотреть на опыт других регионов, в которых проблему решают экономическими рычагами. Так, в государственном доме-интернате содержание одного человека обходится ежемесячно примерно в 35 тыс. рублей. В частных же приютах 75-100% содержания – это пенсия. То есть не более 10-15 тыс. рублей, отмечает она.
Чтобы уравнять условия, можно разработать механизм софинансирования частных интернатов, а в ответ выдвигать условия, при которых они могут его получить.
Тоже бизнес
Сергей Писарев, председатель Мандатной комиссии АКЗС, напротив, считает, что лицензирование – это просто страшное слово, которое отпугивает многих бизнесменов. В пример он привел зоопарки, которые два года назад тоже обязали получить лицензии. Правда, предварительно правительство дало три года на исправление возможных недостатков. Тогда у владельцев началась паника, мол, зоопарки хотят прикрыть, для этого и закон.
«Но все завершилось благополучно, прошли проверки, и сегодня мы спокойно работаем в новых условиях, – заметил Писарев. – Стоит ли говорить, что ни один зоопарк не закрылся? Частные дома-интернаты для престарелых – это тоже бизнес, бесспорно. Однако в нем должны работать добросовестные люди, соблюдающие все требования. А бывает совершенно наоборот».
Он рассказал о конкретном случае, когда сотрудники частного приюта работали вахтовым методом. И в какой-то момент старики на неделю остались без какого-либо попечения, вынужденные кое-как самостоятельно за собой ухаживать. Получалось плохо.
После руководителем такого учреждения пригласили работать барнаульского педагога. Однако условия его ужаснули: отсутствие безопасности, плохая еда, ужасные комнаты. Он отказался от работы, а заодно обратился в министерство соцзащиты края. Однако сотрудников министерства в интернат никто не пустил – опять же, из-за того, что эта территория - частная собственность.
Люди штабелями
Антон Арцибашев вспомнил дом престарелых под Топчихой:
«Это был кошмар. Люди лежали штабелями, в отсутствии даже минимальных условий для жизни. Вокруг стояла вонь, которая не выветривалась. Старики сами пытались за собой убирать, но еле-еле передвигались».
По мнению парламентария, давать карт-бланш бизнесу в этой сфере опасно и страшно, доказательств чему множество.
Это обращение алтайские депутаты также поддержали. Теперь остается ожидать решения Государственной Думы.
Не приют, а концлагерь
Свой печальный пример нашелся и у Надежды Дрюпиной, депутата АКЗС.
«Если бы было лицензирование, возможно, в Рубцовске не поселили бы четверых человек в тупиковую комнату без окон и проветривания. И не положили бы в одном помещении рядом неходячих бабушек и дедушек. Я инициировала прокурорскую проверку в таком интернате после многочисленных жалоб. И когда мы туда пришли, даже мужчины не выдерживали зрелища», – рассказала она.
По ее словам, на кухне не было никаких продуктов, даже хлеба, кроме восьми упаковок почерневшего куриного фарша. Гигиена не соблюдалась, одежду старики хранили под подушкой – больше было негде.
«Это был не интернат, а концлагерь. Сейчас его хозяйку судят, как уверяет прокурор, она будет наказана. Но нужно контролировать эту сферу, там творятся преступления», – считает Дрюпина.
Второе обращение алтайские депутаты также поддержали. Теперь остается ожидать решения Государственной думы.
Самое важное - в нашем Telegram-канале
