— За последнее время вы покинули два поста — партийный и государственный. И мне кажется, отставка с поста лидера партии выглядит гораздо менее логично, чем уход из Совета федерации. Что произошло на самом деле?
— Я сложил с себя полномочия председателя партии, но неформальным лидером партии я остался. Это главное. Ларчик открывается очень просто. Перед очень серьезной выборной борьбой мы, что называется, осознанно перегруппировали силы. Сделали две должности в партии. Есть председатель партии, который занимается всей партийно-хозяйственной работой и снимает с меня как лидера партии огромное число проблем. Номинально председатель партии принимает любые решения — кадровые, политические,— может на любом уровне выступать от имени партии в соответствии с уставом. И в то же время я как председатель палаты депутатов стал свободнее в партийно-политической составляющей. У нас не два центра власти с точки зрения того, кто главный, мы действительно рассредоточились, и каждый занимается своим блоком вопросов. Мы прекрасно понимали, что будет непросто. И скажу честно: мы тогда не рассчитывали на то, что я сложу полномочия председателя Совета федерации. Я думал, что я до конца полномочий доработаю. Но когда произошла уже вторая отставка, мы решили, что ничего менять не будем, потому что несколько месяцев работы показали, что мы сделали правильно. Это решение абсолютно техническое, здесь нет никакой глобальной политики.
<…>
— Когда вас сняли с поста председателя Совета федерации, появилось устойчивое мнение, что партию "Справедливая Россия" "сливают" под "Правое дело".
— Если слушать политологов, особенно от "Единой России", нас "сливают" регулярно. И песенка "Справедливой России" спета. Сразу же появились попытки изобразить некий массовый выход из партии. Особенно такие разговоры усиливаются перед выборами два раза в год. И социология — где-то 3%. А потом мы получаем в течение вот хотя бы последнего года 14–15%. Почему-то все молчат, и эти политологи себе галстуки не съедают.
<…>
— Президент прямо поддержал нового лидера "Правого дела" Михаила Прохорова, заявив, что в Госдуме должна быть правая партия.
— Если мы заговорили о Прохорове, то задумка проста, как луковица,— оттенить "Единую Россию", чтобы она не выглядела столь правой. Вот для чего нужна правая партия, правая сила. Значит, прохоровских денег на это не жалко. Так что пускай пробует.
— Разве "Единая Россия" выглядит правой?
— Она выглядит именно правой. Так ее затолкают ближе к центру через "Народный фронт" — это все звенья одной цепи. "Народный фронт" — это попытка вдохнуть в старую форму новое вино.
— Думаете, пройдет "Правое дело" в Госдуму?
— Нет. Нет поддержки от населения.
— То есть Прохоров зря потратит свои миллиарды?
—Я считаю, что партия спалит деньги и все, а имиджу "Единой России", как это задумывали их сценаристы, это никакой пользы не принесет.
— А вы уверены, что это совместный проект с "Единой Россией"?
— Конечно. Самый главный мальчик для битья у них будет этот высокий человек. И единороссы будут показывать, какие они замечательные, чуть ли не социалисты общественного труда, а вот какие негодяйские правые — хотят 60-часовую рабочую неделю.
<…>
— Президент предложил ваше бывшее кресло спикера Совета федерации губернатору Санкт-Петербурга Валентине Матвиенко. Что это, по-вашему? Повышение госпожи Матвиенко или стремление избавить Северную столицу от непопулярного губернатора перед декабрьскими выборами городского заксобрания?
— С моей точки зрения, главное здесь не в том, какой пост она займет, а в том, что ее убирают из города. И правда жизни состоит в том, что петербуржцы ее не поддерживают и это может сказаться на успехах "Единой России" в предстоящую кампанию. Валентина Матвиенко создала себе мощный антирейтинг своими деяниями. Прежде всего тем, что она сотворила с историческим центром нашего города, а также тем, что фактически разгромила городское хозяйство. Две последние зимы подряд петербуржцы-старожилы говорили, что в блокаду город лучше убирался, чем сейчас, в XXI веке. Так что причина для меня очевидна — ее убирают. Но чтобы стать сенатором, она теперь должна пройти горнило выборов. И это горнило мы ей отдельно устроим.
— Но в рядах вашей партии зреет другая установка — наступить на горло собственной песне, проголосовать за Матвиенко, чтобы она точно выиграла муниципальные выборы и точно покинула Питер.
— В партии такой установки нет. Это один из петербуржских избирателей написал нам такое письмо, в котором пообещал наступить на горло собственной песне. Мы готовимся в полноценной бескомпромиссной предвыборной борьбе.
<…>
— Какая партия будет для вас главным противником на думских выборах?
— Конечно, главный оппонент "Единая Россия".
— А в будущем возможна ситуация, при которой ваша партия по каким-то тактическим соображениям пойдет на альянс с "Единой Россией"?
— Исключено.
<…>
— Вы согласны с утверждением, что в России за последние десять лет установился авторитарный режим правления?
— Нет, авторитарного режима нет. Но, мягко говоря, мы далеки от совершенства демократии. Более того, мы видим, что к авторитарному правлению приводит монополизм одной партии. Когда практически все чиновники члены одной партии. Когда человек жалуется на начальника, то, к ужасу своему, он может в один прекрасный момент понять, что он жалуется одному члену "Единой России" на другого члена "Единой России" со всеми вытекающими последствиями по принципу "ворон у ворона глаз не выклюет". И если говорить об отсутствии нормальной демократии в стране, то главную причину я вижу даже не в персонализации, а в монополии одной партии.
— То есть вы согласны с тем, что нужна трансформация режима?
— Конечно.
— А возможна ли такая ситуация, при которой ваша партия откажется от парламентских методов в пользу радикальных?
— Ну, на улицу мы уже выходили и можем выйти. И в рамках закона такая уличная деятельность возможна, если тебя твои оппоненты не слышат и не хотят слышать. Вот сейчас мы распространяем нашу программу. Делаем это на улице, через пикеты. И в случае необходимости мы готовы к более серьезным уличным действиям. Это не будет забастовка или митинг, но так как мы сталкиваемся, особенно в регионах, с тем, что нам не дают возможности быть представленными на местном телевидении или радио, мы напрямую будем обращаться к людям. Мы к этому уже прибегали и будем прибегать дальше.
— В какой, по-вашему, период Россия была более демократичной — при президентах Ельцине, Путине или сейчас, при Медведеве?
— Все эти три периода имеют свои изъяны. Нет идеала ни там, ни там, ни там. Но если во времена Ельцина была одна ситуация, и тогда государство сдавало свои позиции, но только не чиновники, бюрократы разного уровня, которые все равно делали то, что они считали необходимым. В 2000-е мы видели, что государство активно вернулось в экономику и политику, и вот эта пресловутая вертикаль власти, она уж такая вертикалистая и такая жесткая стала, что местами демократия захромала. Сейчас мы видим попытку добавить воздуха в политическую систему. Но пока это несистемно. Скорее, это постоянные намерения о каких-то изменениях. И хотя что-то меняется, есть половинчатость и непоследовательность.
<…>
— Если Дмитрий Медведев останется президентом, как вы думаете, он будет исполнять свои политические обещания?
— Я отвечу очень просто. Кто бы ни стал президентом в марте 2012 года, он обречен на очень большие перемены в политическом устройстве нашей страны. Иначе, если перемен не будет, нас всех ждут очень неприятные вещи.
Самое важное - в нашем Telegram-канале
