От ликующих
Праздно болтающих
Обагряющих свои руки в крови
Уведи меня в стан погибающих
За великое дело любви
Н. Некрасов
Февральский переворот свершился стремительно, оставив в назидание потомкам два кровавых следа – убийство монархии и массовые расстрелы рабочих. За зеленым сукном казино "История" циничные игроки российской политики в четыре руки разыграли незамысловатую пульку, где на кону оказался и венценосный монарх, и его семья, и всё достояние Российской империи. По одну сторону интересов – одряхлевшая управленческая аристократия и ее наперсница, погрязшая в грехе и роскоши, религиозная номенклатура. По другую – буржуазия всех мастей и оттенков (сахар от Высоцкого, чай от Бродского), да разночинные дети райка, галчата желтой прессы, модных литературных салонов, нотариальных контор и биржевых подворотен.
Под присмотром вольных каменщиков, родовитая монархия со всеми её отпрысками, была спущена политическим шулерам так, как казенный растратчик спустил бы в азарте породистых рысаков.
Хотя осквернение и убийство Империи было предопределено много ранее. Монархия покатилась в пропасть за полвека до этих событий, когда в апреле 1866 года отставной студент Каракозов впервые навел пистолет на царя-реформатора. С этого момента цареубийство в России перестало быть семейным делом, оно легло на романтичную душу либеральной интеллигенции, превратившись в кровавый спорт и развлечение для "прогрессивной" молодежи. Царь для либерала перестал быть отцом, он превратился в государя, Левиафана – олицетворение и символ ненавистного им Государства. Либерализм был готов к цареубийству.*
В этой маклерской сделке никак не участвовала трудовая Россия, а это без малого девяносто семь процентов населения империи. Для творцов Февральского переворота измордованный рабочий и бесправный пахарь являлся чем-то постыдным, грязным, достойным исключительно к прокорму и обслуживанию прихотей власть имущих, но никак для политических свобод, лучшей и достойной жизни. На протяжении двух веков каиново отношение к человеку труда было и остается уникальным свойством бездельной России. Не имея раба во внешних колониях, "чистые сословия" нашли его внутри страны, они во все времена относились к русскому труженику с какой-то патологической озлобленностью и презрением. Сегодня социальный расизм принял завершенную форму.
Всматриваясь в библейский след трех революций, поражаешься мудрости и душевному величию того самого раба – презираемого и забитого нуждой человека труда. Вот в 1906 году в среде рабочих Барнаула тайно ходит прокламация, подпольно напечатанная где-то в дальнем углу города.
Товарищи, примыкайте к Российской Соц.-Дем. Рабочей Партии и ее Петербургскому Комитету, добивайтесь следующих требований:
1. Созыва Учредительного Собрания из представителей всего народа, избранных всеобщим, равным, прямым, тайным голосованием(!) для установления нового порядка управления страной, для замены самодержавия властью представителей всего народа. Для этого необходимо:
2. Уравнение в правах всех сословий: крестьян, мещан, купцов, дворян, духовных, всех племен и вероисповеданий.
3. Гарантии гражданской свободы, неприкосновенности личности и жилища, свободы слова, печати, собраний, союзов и стачек.
4. Освобождение из тюрем и ссылки лиц, понесших наказание за рабочие стачки, за крестьянские беспорядки и т. п. политические преступления.
5. Прекращение войны по воле народа.
Если цензовый элемент Барнаула в 1905 году злословил, скакал и куражился перед Народным домом, требуя свободы исключительно для креативного самовыражения, то позиция рабочего изначально практична, она направлена на реформирование всего общества. Неграмотный труженик Барнаула, рассуждая по совести, уже в начале века предложил гармоничное преобразование общества через создание конституционной монархии. На просторах России еще только зачинаются политические партии, и где-то, в ожидании новой исторической силы создан "Союз борьбы за освобождение рабочего класса", а на задворках Империи неграмотный пимокат с Пятой Алтайской уже написал воззвание, достойное лучших умов человечества. Прислушайся "чистые сословия" к этим требованиям, и Российская история пошла бы иным ходом.
В Первую русскую революцию пролетариат патриархального Барнаула прошел хорошую школу борьбы и закалки. Если городской либерал и попадал в околоток, то за какой-нибудь пьяный загул в "Золотом якоре", крича на всю Московскую – хам, ска-а-тина, как ты смеешь! Зато рабочие подвергались преследованиям за мельчайшие подозрения в неблагонадежности. Совсем недаром в прокламации выделен отдельный пункт про политические репрессии. А потому во время Февральского переворота гражданская ответственность труженика оказалась на порядок выше в сравнении с моральными качествами барнаульской буржуазии, к тому же вступившей в сговор с продажным клиром и беспринципной либеральной интеллигенцией.
В то время как 4 марта 1917 года капитал тайно и сепаратно делил город, рабочие приступили к демократической самоорганизации. Пролетарии и служащие, по инициативе барнаульских большевиков (коих в то время было тридцать два человека), открыто(!) объявили о формировании институтов народовластия – Совета рабочих депутатов. Весь трудовой Барнаул призвали к участию в первых всенародных выборах. По демократическим нормам предлагалось направить одного депутата от 50 горожан. Аналогичные процессы прошли в барнаульском гарнизоне. Реакция буржуазного комитета на политическую самоорганизацию рабочего класса оказалась болезненной, с попытками сорвать и запретить учредительные выборы, арестовать организаторов.
Пятого марта в Народном доме состоялось открытое собрание народных представителей, на нем присутствовало более ста делегатов, двумя днями позже, образовались Советы солдатских, а затем и крестьянских депутатов. Семнадцатого апреля, рабочие Советы объединились с Советами солдатскими. Еще в марте исполнительный орган Советов, в составе 35 человек прибыл на заседание КОПа ("Комитет общественного порядка" – самопровозглашенный орган мелкой и средней буржуазии) и предъявил свое право на власть, в чем рабочим категорически было отказано. Рабочие этот отказ приняли с достоинством, хотя имели полное право действовать в ультимативной форме, поскольку легитимность Советов, в отличии от КОПа, не вызывала сомнений. Выборные органы рабочих не стали вступать в конфронтацию, а занялись практической работой. С этого дня двоевластие Барнауле, стало свершившимся фактом **.
Главное политическое разногласие, которое развело буржуазный Комитет и рабочий Совет, возникло с первого дня двоевластия. Силы оказались по разные стороны баррикад из-за вопроса войны и мира. Объединенные Советы предложили направить Временному правительству резолюцию от имени Алтайского округа – за всеобщий мир без аннексий и контрибуций, буржуазия настаивала на войне до победного конца. Инициативу Советов рабочих и солдатских депутатов сразу поддержали крестьянские Советы.
Современные фальсификаторы на содержании любят лубочные рассказы про столыпинских "справных мужиков". Только вот весной 1917 года в крестьянскую среду уже вернулись солдаты, вернулись к пустым дворам и заросшим нивам, покалеченные и без средств к существованию, в то время как "Тит Титычи" к рукам прибрали все. Непримиримое расслоение стало долговременной перспективой сибирского села, что и предопределило позицию крестьянства в надвигающейся Гражданской войне. Разная правда оказалась у крестьянина-воина и сельского буржуа, метко именуемого в народе мироедом.***
После того, как позиции были заявлены, остается посмотреть, как силы проявились в реальном управлении городом, тем более, что уже к концу апреля торгово-посредническая буржуазия на объединение Советов сразу же вступила в союз с монархистами. Да, да, теми самыми "черносотенцами"! Как говорится никаких возвышенных идей и ничего личного, только бизнес. Любопытно было бы послушать разговоры черной либеральной сотни о России, которую они потеряли. Впрочем, мотивация этого сладкого союза очевидна.
Проверкой сил стали первые решения Совета рабочих и солдатских депутатов. Во-первых Совет объявил бойкот спекулятивным сделкам буржуазии, установив рабочий контроль на 10% торговую наценку в условиях военного времени. Это вызвало у торгового капитала приступ ярости, рабочие посягнули на самое святое – свободу наживы. Буржуазные газеты просто захлебывались угрозами, был отмечен первый криминал – нападение на членов Исполнительных органов Советов. Так прозвучал первый звонок к трагедии. Вместе с этим решением, Совет отменил деятельность строительных подрядчиков, обязав работодателей напрямую заключать договора со строительными артелями и обществами****. В ответ посыпались угрозы о найме китайских рабочих. А во-вторых, Совет обязал установить 8-ми часовой рабочий день для всех категорий рабочих и служащих. Впервые, за всю историю Барнаула, Совет мирно добился самой главной экономической победы, той самой, за которую рабочие Чикаго были расстреляны.
Проверка политических сил на управленческую практику состоялась после чудовищного городского пожара 2 мая 2017 года. По делам узнаешь их. КОП создал комиссию, проявившую себя пустыми заседаниями и фантастической коррупцией. Даже на житейском горе буржуазия не упустила возможности для наживы. Апофеозом деятельности комиссии стал горячо любимый кружечный сбор с танцами и спектаклями, да отправка гимназистов в Иркутск за сбором помощи погорельцам. Любопытное это явление – благотворительность с развлечениями, когда на приглашение какой-нибудь пошлой антрепризы и свежих девиц для провинциального Мулен Ружа, средств уходило в десятки раз более собранных. И это при том, что у посреднического капитала в коммерческих банках были сосредоточены миллионы, достаточные для строительства двух, а то и трех новых городов.
Помощь Советов была реализована сразу и по-деловому. В первый же день было организовано временное расселение пострадавших в рабочих кварталах (Зайчанская слобода, Булыгинская заимка, позже были реквизированы участки фантазийного буржуазного сеттльмента – "Сад-города" и переданы погорельцам под застройку). На средства рабочих были открыты бесплатные пункты питания, подвоз воды, хлебопекарни и пункты выдачи хлеба. Общий лозунг – ни одного бездомного и ни одного голодного.
Политическая жизнь города в течение лета и осени 1917 года была неустойчива, дабы не допускать манипуляции со стороны буржуазной пропаганды, этот период требует последовательного описания, буквально по дням. Помимо КОПа общественность города мучительно искала новые формы управления городом. Можно лишь сказать, что силы окончательно поляризовались и в течение лета наибольший вес приобрела ПСР – партия социалистов-революционеров. Та самая, что отметилась убийством членов венценосной семьи и государственных чиновников. К августу 1917 года к этой партии примкнула практически вся мелкобуржуазная интеллигенция города Барнаула, однако, по мере разрушения государственности, часть "интеллигенции" переметнулась к областникам.
К 7 октября даже была послана приветственная телеграмма Сибирскому областническому съезду (г. Томск) с поддержкой идеи Сибирской автономии. Здание первой буржуазной республики трещал по швам и первым обвалился флигель либеральной интеллигенции.
После жаркого лета общественное настроение резко повернулось в сторону большевиков. В Барнауле разгул преступности, лихачи отказываются ехать на вокзал потому, как на песчаных пустырях Восьмой Алтайской регулярно совершаются вооруженные грабежи, а меры по защите правопорядка не предпринимаются. В Нагорье у Свято-Троицкого храма участились нападения на прохожих, а в перестрелке был захвачен даже казенный обоз. В городе нулевая готовность к зиме, а действий нет – балы, спектакли, не до того.
Буржуазия оказалась не способной ни управлять, ни организовать городское хозяйство. Врач А. Велижанин в своем августовском выступлении в г. Томске с горечью отмечал, что в области здравоохранения КОП оказался способен лишь на организацию кружечного сбора, а все же медикаменты и даже бинты собираются исключительно от частных лиц. Хотя, чего там, еще первого апреля КОП исключил больницу, все начальные школы и библиотеку из городского бюджета. Этими благами должен пользоваться лишь тот, кто способен заплатить. Осенью самопровозглашенный орган подвел город к полной катастрофе.
В начале октября практически все профессиональные союзы города направили Временному правительству требования по мирной передаче власти Всероссийскому съезду народных депутатов, трудовой народ был готов к созиданию. Именно поэтому рабочий Барнаул встретил Октябрьскую революцию с воодушевлением. Резкой критике и обструкции Петроградские события подверглись лишь со стороны буржуазии и служащих.
Как это ни покажется странным, но власть в Барнауле сменилась лишь... 6 декабря 1917 года, когда КОП цинично устранился от ответственности (с фантастической формулировкой – власть не отдаем, но управлять отказываемся), расписавшись в полной неспособности управлять городом. И вот наступил тот день, КОП – сбежал! За мздоимство и растрату посажен лишь А. Окороков, да и тот выпущен через пару недель за ненадобностью. Власть буднично, без какого-либо насилия перешла в руки Временного Революционного Комитета.
Действия РВК предельно практичны. Взяли на учет продовольственные запасы города, потому, как опасность голода предельно обострилась, а спекулянты с августа, взвинтили цены на базаре до максимального уровня (в сентябре семнадцатого в городском обиходе появляется выражение – продовольственная разруха). Первым делом РВК открыл бесплатные столовые для малоимущих. Все рабочие окраины и учреждения мобилизованы на заготовку дров. Скажем поселенцам Зайчанской слободы выделен участок у села Чеканиха и жители, проявив должный уровень самоорганизации и сознательности, выезжали на заготовку. Когда первые угрозы были ликвидированы, РВК приступил к обеспечению медицинской безопасности. В город приглашены дополнительные врачи, началась диспансеризация и санитарное просвещение населения. Как писал тот же А. Велижанин нравы барнаульцев были дики. Например, считалось, что холеру можно отогнать ружейным выстрелом. Весной горожан обязали прибрать придомовое пространство, была усилена вывозка нечистот и мусора, чего в Барнауле практически не было. До этого все нечистоты и навоз сваливали на лед Заводского пруда. В городе национализированы бани, они из элемента развратного быта буржуазии были обращены в центры санитарной обработки, Барнаул впервые стал чистым.
В конце зимы национализированы кинотеатры и библиотеки – культура стала общенародным достоянием, за чтение книг денег больше не брали. Осуждена проституция, как социальный порок, детская проституция впервые поставлена вне закона.
В марте 1918 года на буржуазию наложили контрибуцию в два миллиона рублей, триста тысяч из которых направлены на народное образование, остальные на здравоохранение и коммунальное хозяйство. Холера, тиф и малярия главные угрозы. В город приглашены учителя, массово закупались книги. Бесплатное обучение детей и взрослых стало социальным приоритетом.
Барнаул советский приступил к созидательной жизни, на транспарантах того времени мы видим основные приоритеты – всеобщая грамотность, культура, здоровый быт, достойный и хорошо оплачиваемый труд. Перед человеком труда открывалась мирная и достойная жизненная перспектива, построение сибирского Города-сада для всех.
Однако уже в конце мая эти планы были прерваны. На Юге под белыми знаменами собирают черное воинство, интервенты входят в страну пятью колоннами (Англия, Франция, Германия, САСШ, Япония), Трансиб захвачен белочехами, в Омск заказной бандеролью спешно завозят Сибирского правителя.
В конце мая передовой отряд чехов из войска аптекаря Р. Гайды, прибывает на станцию Чесноковка (ныне Новоалтайск). Для отпора интервенции выдвигается небольшой отряд добровольцев. Отряд барнаульских и бийских мастеровых неопытен и плохо вооружен, под Черепаново он вступает в бой и с потерями, отходит, получив первый урок – всякая революция лишь тогда чего-то стоит, если она умеет защищаться. В ночь на 11 июня 1918 года, в ожидании интервентов, в городе вспыхивает контрреволюционный мятеж, на помощь ему спешат хорошо экипированные части их Новониколаевска. Город захвачен. На Демидовской площади полковник А. Гришин-Алмазов собирает участников мятежа, он краток и в философии белого движения, точен – восстала чернь и наша обязанность подавить ее любыми средствами и любой ценой. На третий день в городе начинается белый террор и массовые казни. Нагорное и Кресто-Воздвиженское кладбище обращаются в места массовых расстрелов рабочих.
В средине июня новая власть вывозит на маленький разъезд (ныне станция Ползуново) большую группу рабочих барнаульского депо и устраивает показательную казнь. На это чудовищный пикник, как на спектакль с кружечным сбором прибыл весь высший свет города. На свежем воздухе играет духовой оркестр, дамы гуляют и едят бельгийский шоколад, мужчины курят германские сигареты, остроумно шутя и играют в карты, опрятные дети резвятся на кромке леса, а рабочих под звуки вальсов и маршей расстреливают, сваливая под отвал. Буржуазия города Барнаула сделала роковой выбор. В лето 1918 года, она вступила в сговор с интервентами и начала Гражданскую войну.
Примечания:
*Убийство на Сенатской площади Кремля эссером Каляевым великого князя Сергея Романова в феврале 1905 года, просвещенная публика встретила с пониманием и… восторгом.
"Московские Ведомости": нельзя не признать, что даже по сравнению с террором, предшествовавшим катастрофе 1 марта 1881 г, мы значительно пошли вперед.
Черносотенная газета "Русское дело": … после события 4 февраля все, что находится в духовном единении с революцией, все, что жаждет ниспровержения существующего строя, подняло голову как никогда, и громко торжествует победу.
Листовка партии Социалистов-революционеров: … не ищи управы на насильников (над народом) в суде – суд на службе у правительства, за золото продал ему он совесть свою и кто богат, да власть имеет и царю угоден, тот и прав у него. Да только и помимо(!) царских судов нашлась управа на насильников.
Как встретили гибель великого князя разночинцы, видим из дневника модного писателя С. Минцлова: Петербуржцы не только радуются, но и поздравляют друг друга с этим убийством. Славную репутацию заслужил покойник! Выпущен Высочайший Манифест, по обычаю высокопарно надутый и приглашающий всех соединиться в молитве за упокой души Сергея и высказывающий уверенность, что вся Россия разделяет скорбь царствующего дома – словом, обычная белиберда в этом роде… Люди радуются, а их скорбеть зовут!
** Поскольку рабочим, солдатам и крестьянам в разделении власти было отказано, Советы рабочих депутатов демонстративно заняли здание бывшего начальника Горного округа, на Московском проспекте. В настоящее время оно принадлежит городской управе и ново-буржуазному городскому парламенту. Примечательно, что мемориальная доска на фасаде и величественный мемориал павшим борцам за социализм, являются сильным раздражителем для буржуазной системы управления и парламентаризма. Как и сто лет назад, вход во власть человеку труда вновь закрыт.
*** Каким же образом намеревался КОП вести войну до победного конца? В апреле, в адрес барнаульских властей поступает несколько телеграмм с призывом о помощи. В письмах сообщалось, что фронт голодает, а в полках вскрыт неприкосновенный запас сухарей. КОП знает, что у барнаульских перекупщиков и спекулянтов сосредоточенно большое количество товарного зерна, приготовленного для вывоза за границу (рубль то ничего не стоит). Меры, предпринятые Комитетом в этих условиях, впечатляют по своей аморальности и цинизму. Буржуазный орган власти обращается через газету к торговым посредникам: Мы признаем священное право частной собственности и верно храним верность союзническому долгу. Но мы просим вас оказать посильную помощь фронту, выделить некоторую толику из миллионов пудов зерна, что лежат на складах в Барнауле.
Из этих запасов фронту не было передано ни грамма, однако на очередном благотворительном вечере с танцами, вином и скабрезным спектаклем, в результате кружечного сбора буржуазия собрала две тысячи двести рублей. Но уже в июле семнадцатого года Барнаульский КОП направила телеграмму в адрес Временного правительства, где настойчиво требует террором и репрессиями навести порядок в армии. Перефразируя старую максиму – иконы вместо патронов, барнаульские буржуа изобрели новую – репрессии вместо хлеба.
**** Строительные подрядчики и собственники жилья были весомой силой в городе, настолько, что в летних выборах1917 года представляли отдельную партию. Подрядчик, по своей сути был городским мироедом. Пользуясь тем, что строительные артели в основном состояли из малограмотного крестьянства в бесправном положении городской среды, подрядчик забирал себе до 50% дохода, а порой и более от заключенной сделки.
Самое важное - в нашем Telegram-канале
