В этом доме по улице Красноярской, 230 в посёлке Ильича, куда по осени Виктора привезли родственники после размена квартиры, уже третий год нет тепла и света. Дом в округе зовут бомжатником. Про мытарства жильцов мы писали уже неоднократно. Рассказывали про западню, в которой оказались люди, купившие квадратные метры в бывшем административном помещении. Будущим покупателям включали воду, свет — всё работало. А к зиме выяснилось, что никаких договоров ни с «Водоканалом», ни с «Горэлектросетью» у продавца Ольги Масюк, не было заключено. Декорации рухнули. Жалобы на Ольгу Масюк в нашу редакцию поступали не только от жильцов этого дома.
Лохами оказывались не только пенсионеры. В распоряжении редакции есть иск к Ольге Масюк крупных предпринимателей, которых она кинула на несколько миллионов. Суд бизнесмены выиграли, а деньги получить не могут. Но вернемся к улице Красноярской
Заключить самим договора с «Горэлектросетью» у людей до сих пор не получилось.
Галина Стократная,
жительница дома:
В прошлом году в одном из филиалов «Горэлектросети» с нас даже собрали деньги, мы так радовались, а потом оказалось, что слишком рано — нам отказали. Официальной причиной стала нехватка мощностей компании.
Этой зимой там снова замерзающие спасаются, кто как может. Кто-то снова топит рыбацкие печки, кто-то включает газовые комфорки. Одна их женщин выписала по почте чудо-печку и топит ее керосином. Свет есть в трёх окнах. Эти люди подключились к цеху, что неподалеку, где сами и работают. Платят по производственным расценкам, которые в несколько раз выше, чем для населения.
Виктор нигде не работал. Говорил, что когда-то его сократили с «Трансмаша». Его мало видели. Однажды к нему приехал сын, оставил пакеты с крупой и уехал. Виктор ел крупу сухой, сварить-то нельзя. Эту же крупу научился есть и черный кот — единственное существо, которое к Виктору тянулось.
Соседи говорят, что он часто глухо кашлял в своей комнатенке. К наступлению зимы новый жилец оказался не готов. Он растерянно лежал в летней обуви, накинув на себя какие-то куртки, прижимая к себе кота. Представьте себе промозглую комнату, где такая же температура, как за на улице.
— Иногда мы вместе с ним грелись «палёнкой», — рассказывает сосед Валерий. — И продуктами я с ним делился. Когда я уезжал из этого проклятого дома в больницу, Виктор смотрел на меня растерянно, говорил: «Не бросай меня, Валера». И кот так жалобно мяукал.
Галина Стократная:
— Виктор умер, когда я гостила у дочерей. Мне позвонила соседка Катерина, сказала: «В нашем доме труп. Звонили его сыну, не могли дозвониться. Говорят, что женщина-фельдшер сказала, что если через две недели за Виктором никто не приедет, то его похоронят в мешке».
У меня это не вызвало особых эмоций — нет во мне жалости к этим тунеядцам, которых родственники побросали. Сам значит виноват.
Сама Галина купила газ и поставила рыбацкую печку:
— А что делать? Я ходила к начальству «Горэлектросети», меня послали из кабинета со словами «Собирайтесь вместе и мы скажем, что надо делать». А как их вместе соберешь? Много здесь алкоголиков. Однажды только вместе собрались, пришли на суд и проиграли. Теперь никто ни во что не верит…
— Да что их там жалеть, сами лохи, неприкаянны, нулевые люди, — махнул рукой один жителей соседних домов. — Пусть вымирают…
Пусть вымирают?
