Теперь нам известно: не в каждых Каннах найдешь набережную Круазетт. На свете есть Орлеан, где не слышали джаз, зато поют хиты Григория Лепса и Ирины Аллегровой. Местных сувениров не сыщешь не только в шведском Вестеросе, но и в алтайском Вавилоне. И это далеко не все безумные открытия, которые мы сделали в нашей странной поездке.
#алтайевротрип — хэштег нашего путешествия в социальных сетях.
Глава 1. Варшава: на двух берегах тишина
Предыстория путешествия
Идея прокатиться по алтайским «европам» пришла в голову издателю altapress.ru Андрею Никитину (видимо, в минуту ностальгии). В далеком 1998 году, когда «электричества не было нигде», они вместе с коллегой Вадимом Вязанцевым первыми в новейшей истории установили и предали огласке удивительный факт: в Алтайском крае есть свой собственный Париж.
Естественно, журналистам захотелось увидеть этот Париж воочию (а кому не захочется). Потом выяснилось, благодаря читателям, что есть еще Вавилон, Орлеан и другие не менее интересные места. Последние сомнения развеялись: надо ехать.
Съездили, написали крутой материал под названием «Галопом по Европам» в газету «Свободный курс». После этого журналисты многих других изданий шли по их следам и даже снимали кино про алтайские сельские «мегаполисы».
Спустя 20 лет altapress.ru нашел отважного партнера, который оказался готов разделить все радости пути с корреспондентом и отправиться в юбилейную «кругосветку». Им стала компания «МегаФон». Так мы с Юрой и оказались в автомобиле, мчащем по дороге из Барнаула в Варшаву.
Глава 1. Варшава: на двух берегах тишина
Ее хотели назвать Полыновкой. Но фронтовик Первой мировой решил, что звучит не очень. Он не мог забыть польскую Варшаву и подумал: отчего бы ее не создать прямо у себя на родине? Односельчане поддержали. Тоже, наверное, мыслили масштабно.
Так в 1922 году на двух берегах реки Поперечной (теперь там Змеиногорский район) появилась новая деревня — Варшава.
Если вы думаете, что эту историю рассказали нам местные жители, то ошибаетесь. Их в Варшаве еще нужно найти. Коров мы с Юрой встретили раньше, чем людей — они спокойно ходили по единственной на селе ферме. Незнакомцев напугались. Видят их, скорее всего, нечасто.
Чего в алтайской Варшаве много, так это тишины. Слушать ее можно бесконечно, как и любоваться переливами оттенков зеленого на высокой траве, в июле она по пояс — не меньше.
Шумные дни деревни остались в советском прошлом: пилорама, мельница, тысяча свиней, 250 коров, бильярд, библиотека и даже водопровод. Никаких следов всего этого мы не обнаружили. Зато сегодня даже в такой глухой деревне есть сотовая связь. Мы проверили — позвонили в редакцию. Работает! Местные жители тоже ею пользуются — для них это важный канал взаимодействия с «большим миром».
В поселке 10 дворов, где живут в основном пенсионеры. Есть и ребенок — один. Чтобы встретить «варшавцев» (или «варшавян»?), нам пришлось ехать на другой берег Поперечной, в самый центр. В Барнауле место встреч — дом под шпилем, а в Варшаве — скромный памятник солдатам Великой отечественной.
В одном из дворов мы увидели двух пожилых людей: бывшего водителя Федора, наотрез отказавшегося называть фамилию не понятно кому, и молодую пенсионерку Галину Шепелеву, которая переехала в Варшаву ухаживать за мамой.
Галина Шепелева,
жительница Варшавы:
Я родилась в Варшаве в 1958 году, после школы поступила учиться в Свердловск. Там и осталась жить. Когда брала отпуск, говорила, что поеду домой, в Варшаву. Многие думали, что я родилась в Польше.
Алтайскую Варшаву с польской сейчас связывает, пожалуй, только красивый плакат с видом на европейскую столицу. Он наклеен на стене в заброшенном здании бывшей сельской библиотеки. Года три назад в деревню приезжали настоящие поляки — человек восемь. С ними был даже какой-то профессор. Они хотели знать: что за Варшава затерялась в алтайской степи.
Галины Шепелевой в те дни в деревне не было, но как все происходило она знает от односельчан. К приезду делегации тщательно готовились: глава сельсовета и района заранее приехали и предупредили о том, что ожидаются гости. У одной из пенсионерок накрыли столы, организовали по домам места для ночлега.
Поляков в первую очередь интересовал вопрос, почему деревню назвали Варшавой. Но старожилов в ней уже не осталось, а те, кто живет историю не помнят.
Застолье судя по всему получилось интересным — варшавские старушки пели русские песни, поляки их записывали, пели в ответ свои. На следующий день гости сфотографировались с местными у памятника и уехали.
Когда мы спросили, не заезжают ли в Варшаву туристы, бывший водитель Федор, кажется, на секунду подумал, что мы шутим или перегрелись на солнце (что сказал, мы написать не можем - нецензурно).
Галина Шепелева,
жительница Варшавы:
Редко какая машина «забежит» по старой памяти. Некоторые спрашивают, не продаст ли кто яйца. Но никто не продает — только себе кур держат. Иногда таджики заезжают, хотят купить картошку или арбузы привозят. Больше никто.
Мы с Юрой долго бродили по Варшаве в поисках чего-нибудь занимательного. Нашли гусей в реке, рой пчел над поляной, безлюдные улицы и ничего больше.
Уже собирались уезжать, когда услышали за спиной громкий шум мотора. Обернувшись, глазам не поверили — казалось, видим мираж. По извилистой варшавской дороге быстро ехал квадроцикл. А на нем — две девочки в розовом, на вид — лет десяти.
Попытка остановить нарушительниц порядка (прав-то у них точно не было) — не увенчалась успехом. Они прибавили газу и скрылись за ближайшим поворотом.
Глава 2. Земля Вавилонская
- Вы где живете?
- В Вавилоне.
- Ничего себе!..
Такой разговор случался или случится в жизни каждого вавилончанина, уверена глава сельсовета Елена Хорошилова. Ей нет еще и 30 лет, но она точно знает, что нужно делать для сохранения деревни.
Елена Хорошилова,
глава Фрунзенского сельсовета (Алейский район):
Некоторые жалуются на людей. Я — нет. У меня все люди хорошие. Когда меня выбрали, мне было 28 лет. Думаю, как такая молодая буду руководить селом. Еще и не местная. У нас же больше 600 человек. Но жители Вавилона поверили, выбрали и до сих пор идут навстречу. Пишем объявление: субботник, надо выкосить кладбище. Они приходят, и мы все вместе выкашиваем. Когда с людьми идешь на контакт, они начинают верить, что деревня будет жить, не распадется. У них появляется стимул прикладывать усилия, что-то делать.
Вавилон выглядит хорошо — не отнимешь. Мы добрались туда уже на закате. Аккуратные цветные домики, параллельные улочки, асфальтированные дороги, во дворах и рядом с ними — порядок. Гусята щиплют траву, теленок, набычившись, смотрит по сторонам, жители умиротворенно завершают работы по дому.
«Вавилон — это красиво», - говорит нам Елена Жигулина, женщина средних лет, мама троих сыновей, настоящая патриотка своей малой родины.
Она окончила строительный колледж в Барнауле с красным дипломом, могла остаться в городе, но не захотела, вернулась домой. Работала воспитателем в детском доме, завклубом, а сейчас — библиотекарь. Когда мы с Юрой напросились в гости, Елена варила компот. Но отвлеклась и согласилась пообщаться.
Елена Жигулина,
жительница Вавилона:
Я думаю, это название придумал какой-нибудь образованный, начитанный человек. Ну не придет же в голову крестьянину назвать деревню Вавилоном. Говорят, что здесь одним из первых жил Вавилов, в честь него и назвали деревню. Но я склоняюсь к тому, что кто-то решил просто «прикольнуться», как сейчас говорит молодежь. Это ж надо придумать такое!
Кроме названия, все в Вавилоне обычно — и люди, и судьбы, говорит Елена: «Титов у нас не родился, Калашников тоже. Героев соцтруда нет. Похвалиться нечем. Люди у нас только хорошие».
По ее словам, две актуальные проблемы у жителей — это борьба с сорной растительностью и попытки найти общий язык с цыганами. В последнее время их в Вавилоне появилось много, и они заметно улучшают демографическую ситуацию.
Зато социальную напряженность — усиливают. Поначалу бессовестно мусорили, но убирать за собой их вроде бы приучили. Оставляют беспризорных детей — их забирает детский дом. Пугают молодежь ночами — с этим разбираются власти.
Коренные вавилончане относятся к цыганам хотя и настороженно, но, кажется, совсем беззлобно. Похоже, они как герои советских фильмов, верят: «Перевоспитаем!».
«Вавилон — это интригующе», - говорит Антонида Стуканенко, одна из старейших жительниц села. Спокойная пожилая женщина в белом платке. Когда мы пришли, она косила траву — вручную, обычной косой.
Антониде Леонидовне 70 лет, вавилончанка в третьем поколении. Ее прадед участвовал в атаке с вилами на бронепоезд белых в гражданскую войну и чудом выжил: по партизанам стреляли из пулемета, а потом уцелевших и спрятавшихся закалывали штыками. Прадед пересидел в «счастливой канаве». А прабабушка с детьми — в русской печи в избе.
Антонида Стуканенко была одной из первых, кто заинтересовался происхождением названия села. Она искала значение слова «Вавилон» и в интернете. Благо связь в селе хорошая. Многие жители пользуются мобильным интернетом от «МегаФона». Говорят он самый лучший. Например, Андрей Николаев, который окончил школу в этом году и планирует учиться на токаря, в свободное время играет в World of Tanks — скорости хватает.
Антонида Стуканенко,
жительница Вавилона:
Я посмотрела в интернете: почему Вавилон? Узнала что это означает «извилистость». У нас есть речка. Скорее всего, это старое русло Алея. Извилистая, огибает холм. Потому и Вавилон.
В вавилонском клубе висит несколько огромных стендов, их центральная часть заполнена повторяющимся слоганом: «Вавилон — это... Вавилон — это...». А вокруг него — фотографии: детей, стариков, взрослых. Много-много разных лиц.
Уезжая, мы с Юрой надеялись, что в скором будущем у них будет и благоустроенный пляж, и долгожданный фельдшер в построенном специально для него доме, и отреставрированный памятник ветеранам — то немногое и важное, о чем они мечтают.
Глава 3. New Орлеан: степь, соль, джаз
Пожалуй, идея найти джазмена в алтайском Орлеане изначально была глупостью несусветной. Но нам с Юрой она нравилась. Перед поездкой в Благовещенский район мы узнали, что алтайский Орлеан вроде бы назвали в честь американского Нового Орлеана.
Город считается родиной джаза. Так, может быть, и в алтайском селе с тем же названием живет свой Луи Армстронг? Отчего бы и нет, подумали мы.
В многочасовой дороге готовились к встрече: слушали джаз онлайн – спасибо мобильному интернету. Юра припас целую подборку треков. Когда надоедало, ненадолго включали Монеточку (каемся).
На пятом часу пути дело дошло до Игоря Растеряева. Я не была знакома с его творчеством, Юра включил мне пару песен, к счастью, мы быстро одумались и снова вернулись к джазу.
Скромные вандалы
Мимо Орлеана каждое лето проезжают тысячи туристов – через деревню идет одна из популярных дорог на известное соленое озеро Яровое. Дорожный знак с надписью «Орлеан» – постоянный объект внимания и вандализма.
Порча госимущества заключается в следующем: к названию поселка дописывают слово New и фотографируются на фоне знака. Об этом нам рассказали местные. Интересно, что в Instagram подобного рода фотографий по тегам я не обнаружила (кроме нашей с Юрой).
Неужели нас обманули? Или на Яровое ездят исключительно скромняги? Или эти ребята просто не хотят «светить лицами», потому что каждый из них портит знак?
Мы предполагали, что орлеанцы, должно быть, народ суровый и привыкший ко всему. Живут рядом с крупным химическим производством завода «Кучуксульфат», купаются в соленых озерах, каждый год в своей сухой степи сажают огород, несмотря на то что урожай бывает раз лет в десять. Оказалось, все совсем не так.
Заехав в деревню, мы остановились в центре села у крыльца магазина, как и Андрей Никитин с Вадимом Вязанцевым 20 лет назад. Правда, новыми русскими в 2018 году нас никто не назвал. Подозреваем, сейчас такое даже в голову никому не пришло бы.
Владелец магазина Максим Гоппе был не слишком многословным, зато сориентировал нас по ключевым точкам в селе: рассказал, где школа, церковь, клуб и сельхозкооператив. Будучи опытными путешественниками, мы знали: главное хранилище информации в деревне – это школа. Туда и направились.
Учителя делали ремонт и разговаривать с нами не особенно хотели, стеснялись. Они посоветовали нам обратиться к Николаю Анатольевичу Мысику, учителю истории и бывшему директору школы. В этой деревне он из тех, кто уже давал интервью журналистам, – опытный.
Как Тройнэ стало Орлеаном
Нам с Юрой почти сразу стало очевидно, что этот скромный человек болеет за судьбу своей деревни. Он признался, что Орлеан, как ему кажется, всегда недооценивают.
Приезжали кино снимать – включили в него совсем небольшой отрывок о деревне. В советское время сделали центром сельсовета соседнее Яготино, хотя Орлеан был «крепче». Хотели построить школу в Орлеане, а вперед сделали опять же в Яготино – обидно.
При этом в Гражданскую войну именно орлеанцы отбивались от белых и поддерживали советскую власть, а яготинцы встречали их хлебом-солью. Историческая несправедливость налицо.
Николай Анатольевич стал тем человеком, который привил местным школьникам интерес к своим корням. «Некоторые узнали, кто их предки до пятого-седьмого колена», – сказал он. В голосе слышалась тихая радость.
Предки самого Мысика были теми самыми переселенцами с Украины, которые жили в Орлеане в его первые десятилетия. Тогда деревня называлась Тройнэ, или Тройное, – участки в ней получили три семьи. Потом ее переименовали.
Самая популярная версия возникновения нового названия вот какая. Брат одного из селян переехал в Новый Орлеан и предложил назвать деревню в честь этого города.
Николай Анатольевич признался нам, что он не меломан. Только новости смотрит по телевизору или слушает по радио. «А музыка там в основном на иностранном языке, – сказал он. – Русского духа не осталось».
Сельский трудовик
Галина Николаевна Степченко – уникальный учитель труда. У нее на уроках вышивают и вяжут крючком не только девочки, но и мальчики! Столярная мастерская в школе была признана аварийной. Пришлось вводить уроки труда общие для всех. Возможно, секрет Галины Николаевны в том, что она всех детей считает талантливыми.
Учительница выиграла три губернаторских гранта. На один из них, например, купили деревья для аллеи в честь солдата, погибшего в Чечне. Саженцы пристроили прямо на пришкольном участке.
В прошлом году в деревне произошло удивительное событие – нашелся давно пропавший человек.
Галина Степченко,
учитель труда:
Солдата Великой Отечественной войны хоронили. Со всеми почестями. Нашли через столько лет. Поисковики ленинградской группы наткнулись на него. Отыскали по фамилии – Сердюк Виктор Алексеевич. Его родственники здесь живут и сейчас. Похоронили его в могиле матери.
Как водится, мы с Юрой спросили: а что же с музыкой? Оказалось, туго. Учителя по этому предмету в школе нет. Дети поют песни под караоке. Их скачивают из интернета – благо он есть, и скорости позволяют.
Но Галина Николаевна все же нас обнадежила. Она сказала, что есть в Орлеане музыкант-самоучка, который играет на всех инструментах – гармошке, баяне, гитаре, пианино. «Эврика!» – подумали мы.
Березы шумят
Евгений Страшко не только не пробовал играть джаз, он, похоже, его никогда не слышал. В его репертуаре песни Григория Лепса, «Ласкового мая», группы «Любэ» и подобных исполнителей.
Музыкант ничего не знает о музыке, но умеет ее играть.
Евгений Страшко,
сельский музыкант:
Не знаю, как получается. Само по себе идет. В зеркало смотрю, когда играю, начинаю сбиваться. Наверное, талант от Бога.
Первая песенка, которую он научился исполнять еще в школе при помощи учителя музыки, – «В траве сидел кузнечик». Для этого ему дали аккордеон прямо домой. Выучил ее за месяц. А дальше процесс было уже не остановить. Все шло как по нотам, хотя по факту – без них совсем.
Подсказки Евгению требуются только в словах песен – он качает шпаргалки из интернета. Его приглашают на все местные праздники – свадьбы, юбилеи, проводы в армию. Семья Страшко даже приобрела гигантские колонки для работы. Супруга Татьяна поддерживает увлечение мужа. У них четверо детей, одна из дочерей играет на гитаре, а сын – на гармошке.
Мы попросили Евгения сыграть для нас. Он исполнил на гармони песню группы «Любэ» «Отчего так в России березы шумят». Не джаз, конечно, но тоже неплохо.
Уличное пианино
Юра, как человек, причастный к отрасли связи, предложил алтайским орлеанцам устанавливать межконтинентальные отношения.
Юрий Варламов,
пресс-секретарь компании «МегаФон»:
Если бы я тут у вас жил, так бы и сделал. Записал видеообращение от школьников алтайского Орлеана школьникам Нового Орлеана в Соединенных Штатах. Текст можно сделать с помощью Google-переводчика. Мол, привет, мы живем в маленькой российской деревне, которая называется, как ваш город. Вот наши дома, огороды, степь, соленое озеро, снег. Для них ведь все это будет экзотикой. И отправить на электронные адреса нескольких школ в американском Новом Орлеане. Здорово, если кто-то ответит. Детям будет интересно.
Орлеан. #алтайевротрипaltapress.ru, "МегаФон".Орлеанцы над предложением задумались, некоторые сказали «можно попробовать». Посмотрим.
Напоследок мы заехали к сельскому клубу и нашли перед его дверями пианино – прямо на улице. «Вальс собачек» – единственная мелодия, которую я вспомнила после пяти лет обучения в музыкальной школе в далеком детстве. Ее и сыграла. Вышло коряво – одни клавиши фальшивили, а другие не издавали ни звука.
Глава 4. Каннский лев
Трое молодых людей поздно вечером заезжают в незнакомый поселок. Им весело: они подшучивают друг над другом, слушают ритмичную музыку, много смеются.
Внезапно все замолкают. По позвоночнику пробегает холодок. Каждый ощущает: что-то здесь не так. Дверцы машины хлопают оглушительно громко. Дорожная пыль хрустит под ногами, почти как снег. Звуки шагов словно бы повисают в воздухе. Кажется, говорить уместно только шепотом.
По краям дороги – развалины домов, сквозь которые прорастают деревья. Несколько домов явно жилые, но людей там нет. И даже света в окнах нет. Вдоль заборов как изваяния стоят тракторы, комбайны и другая сельхозтехника. С первого взгляда не скажешь, рабочая она или ее здесь просто бросили.
«Мы как будто оказались в американском фильме ужасов, – тихо сказал Юра. – Сейчас из окон начнут вылезать зомби».
Громкий рык раздался в одном из дворов, и на Юру со всего маху набросился он. Зубастый, лохматый, с когтями. Укусил за штанину, но метил явно в шею – подпрыгивал. Мы с водителем Андреем, конечно же, побежали спасать и сами чуть не стали «добычей» неведомого зверя.
Странное существо мы сразу же прозвали каннским львом. Другого-то в алтайской деревеньке с вызывающим названием Канны не нашлось. Уже дома узнали, что эта порода собак называется японский хин. Щенок с документами стоит 20–40 тыс. рублей. Откуда такой бобик взялся в маленьком поселке, осталось для нас загадкой.
Конечно же, он был очень милым и совсем не страшным. Просто первое впечатление, которое произвели на нас вечерние Канны Табунского района, сыграло с нами злую шутку. Из кровососущих в поселке нашлись только комары. А вместо зомби мы встретили дружелюбных и опрятных жителей.
Один из них, пенсионер Петр, сказал, что к осени собирается переезжать в Табуны: в Каннах осталось девять жилых дворов, в райцентре все-таки повеселее.
Андрей Пятаков с супругой, напротив, уезжать никуда не собираются. Андрей уверен, что и в Каннах они живут хорошо: «Вы вон съездите в Георгиевку, Богдановку, Крапивовку – там вообще два-три дома осталось. Мы не хуже остальных живем. Работу с нормальной зарплатой даже в городе сейчас не найдешь. Ради 10–15 тыс. рублей переезжать нет смысла».
Андрей работает на своем тракторе по найму у фермеров. Его супруга – учительница в школе. Ездит на работу в соседнее село Большая Романовка. У них двое взрослых детей, живут в Барнауле и Бийске, еще один сын – школьник.
На памяти Андрея фестиваль в алтайских Каннах проходил только один раз – на столетие села. Тогда еще существовал клуб, там выступали артисты из местной самодеятельности.
У жителей поселка есть постоянные связи с Европой. Правда, не с французскими Каннами, а с Германией. Первые поселенцы в деревне были немцами, потом многие из них уехали на историческую родину. С односельчанами они общаются до сих пор, некоторые даже приезжают в гости.
«Немецкий след» в Каннах заметен. Несмотря на то что это глубокая-глубокая провинция (дорога от Барнаула занимает примерно семь часов), люди, которые остались в деревне, продолжают поддерживать образцовый порядок в своих дворах: заборы ровные, в ограде растут цветы. Видно, что не ленятся, не опускают руки, продолжают трудиться, несмотря ни на что.
В прежние времена в деревне даже устраивали «соцсоревнование».
"В 1970-1980-х травы в деревне не было совсем — всю выкашивали. С 7 утра каждый хозяин мел свой двор. Один дом белил — через три дня вся деревня была побелена. Чуть ли не соревновались, белили наперегонки. В 1980-х стали модными так называемые шубы все их натягивали на дома", — говорит Пятков.
Действительно, все уцелевшие в Каннах дома облицованы фасадной штукатуркой. На светлом фоне изображены цветные узоры.
Нам бы хотелось вам сказать, что местные легко общаются с Германием по Skype и смотрят клипы на YouTube, но обманывать не станем – в этой деревне сотовая связь далека от совершенства. Тем не менее даже здесь она есть: в случае чего скорую вызвать можно.
Когда-то село называлось Канна – есть такой цветок. Со временем название превратилось в Канны. Сейчас на дорожных знаках пишут второй вариант. А на стеле при въезде в деревню, которую установили в 1960-х годах, написано именно «Канна».
Украшает стелу ракета – в эпоху, когда все были очарованы космосом, его символы, видимо, размещали везде без разбора.
Цветы канны в деревне, названной в их честь, сейчас не выращивают. Однако увидеть их нам с Юрой все же удалось – они росли во дворе у жительницы Орлеана.
Глава 5. Париж: маркиза ангелов 20 лет спустя
Юра шел до конца в поисках чего-нибудь французского в алтайском Париже.
— Может быть, у вас тут башня есть?
— Нет, нету, — отвечала ему продавщица единственного в селе магазина Алена Голощапова.
— Поля елисейские?
— У нас все поля елисейские.
— А круассаны продаются?
— Нет.
— Французская булка?
— Не-е-ет.
— Хлебобулочные изделия? Хлеб кто-то печет? — не выдержала и вмешалась в разговор Аня Зайкова, наш фотокорреспондент.
— Из Краснощекова привозят.
Юра начал терять надежду.
Алена Голощапова утверждала, что название «поселок Чарышский» написано только на бумаге, а сами жители и все в округе зовут его Париж. «Как кличку человеку дают, так тут поселку дали», — уточнил мужик, чистивший печь в магазине. Под кличкой он подразумевал название Чарышский.
— Значит, вы парижанка? — снова задал вопрос Юра.
— Парижанка!
— Французы к вам не приезжали?
— Мы сами как французы.
— На французском что-нибудь знаете?
— На русском скоро забудем.
Разговор не очень клеился. Аня изучала витрины, надеясь найти Chanel № 5. И кое-что нашла.
Парфюм «Парижское кафе “Ваниль”», адрес производителя — Московская область, город Электрогорск, улица Буденного (в общем, все французское). Цена — 250 рублей. Надо сказать, это было первое село, где мы нашли хоть что-то, напоминающее сувенир.
Мы с Юрой по очереди послушали аромат — сладенький.
«Все у нас как в Париже, только трава пониже и асфальт пожиже», — резюмировала Алена Голощапова. А потом рассказала об одном случае.
Алена Голощапова,
продавец в парижском магазине:
Я когда ездила в Белокуриху отдыхать, говорила, что из Парижа. «Из того самого Парижа? Сюда отдыхать?» — удивлялись люди. Я отвечала: нет, не с того ПарИжа, а с нашего ПарижА. Мы так говорим.
И тут случилось неожиданное, нечто такое, от чего у журналистов всегда перехватывает дух: нашлась история.
Алена Голощапова,
продавец в парижском магазине:
К нам 20 лет назад уже приезжали. Племянницу мою фотографировали с кошкой. В газете напечатали и подписали «Анжелика — маркиза ангелов». У мамы моей до сих пор лежит газета. Но она ее сейчас не найдет из-за ремонта.
Оказалось, в Париже все еще жила та самая Анжелика, которую 20 лет назад сфотографировали наши коллеги Андрей Никитин и Вадим Вязанцев для «Свободного курса»! Удача невероятная. Мы поехали знакомиться.
Та съемка, кажется, вошла в семейную летопись и осталась в памяти у всех Шеховцовых, кроме самой Анжелики — ей было всего полтора года.
Юлия Шеховцова,
мама Анжелики:
Бабушка наша приходит, глаза огромные, говорит, что дочь снимали для газеты. Не знаю, говорит, правильно, что разрешила, или нет.
Анжелика слышала эту историю от родителей и бабушки. И, конечно, она не ожидала, что спустя 20 лет кто-то снова приедет ее фотографировать.
Девушке сейчас 21 год. Она окончила бакалавриат АГАУ по специальности «финансы и кредит», поступила в заочную магистратуру и теперь ищет работу в Барнауле. Любит водить автомобиль и вышивать крестиком. Серию романов про Анжелику не читала, зато смотрела кино. Во французский Париж попасть у нее «особого желания нет».
Пока мы разговаривали, мама Анжелики нашла то самое платье, в котором ее дочь сфотографировали для «Свободного курса». Она его сохранила!
Я сфотографировала Анжелику с кошкой, платье и отправила все это Андрею Никитину в одном из мессенджеров со смартфона: «Смотри, мы нашли ту самую Анжелику!». Мобильный интернет работал хорошо, фотографии ушли мгновенно, Андрей вскоре ответил: «Это круто!». Мой оператор, кстати, «МегаФон». Я его абонент уже 12 лет".
Имя для Анжелики выбрал ее папа, определился с ним прямо в загсе. Для всех оно стало сюрпризом. Теперь в семье девушку называют Лика.
Ее родители — единственные частные работодатели во всей деревне. У них свое фермерское хозяйство, там устроены 20 человек. Большая часть населения Парижа — пенсионеры. Старожилов, которые бы помнили Парижскую коммуну, давшую поселку первое название, уже не осталось.
Школы нет. Четверых учеников возят на автобусе в Краснощеково. Из муниципальных учреждений есть только ФАП. Там работает Нина Казанцева, которая 10 лет назад переехала из Барнаула ухаживать за родителями. Говорит, что привыкла жить в Париже, уезжать не собирается, ей нравится, что в деревне спокойно.
Главная достопримечательность Парижа — шикарная природа. Дорога к нему идет через степь и предгорья. Недалеко от поселка течет Чарыш — сейчас он уже обмелел, дело к осени. В реке водится рыба — щука, хариус. Летом на берегу ставят палатки туристы и ночуют по две-три ночи.
«Так хорошо же у нас, воздух свежий, не сравнить с городом», — объяснила Алена Голощапова. Не поспоришь.
#алтайевротрип за кадром
Самое важное - в нашем Telegram-канале
