Роман (Корнев),
игумен, настоятель монастыря:
Изначально здесь, конечно, была хорошая живопись. Остались даже некоторые ее фрагменты, в частности, в центральной купольной части – скуфье – изображение Господа Вседержителя. Но до наших дней больше ничего, пожалуй, не сохранилось, потому как в годы советской власти церковь подверглась поруганию. В прошлом году было решено воссоздать живопись. Нашлись благодетели, нашлась матушка Анна, которая с другими художниками расписала не один известный монастырь… Она предоставила нам эскизы, и все алтайские иконописцы буквально ахнули! Даже ученые сестры из иконописной мастерской при Знаменском монастыре сказали: "Мы никогда таких проектов не видели". В общем, все удивились: "Ничего себе, как красиво".
Анна родом из Павловска. В свое время она окончила Новоалтайское художественное училище, после чего с отличием – Российскую академию живописи, ваяния и зодчества в столице. Возвращаться на родину не стала, вышла замуж за священника и сегодня живет в Малоярославце под Москвой. То, что ее талант пригодился родному краю, – почти случайность...
– На Алтае, конечно, есть специалисты, но в основном они занимаются иконами, а монументальная живопись – это немного другое, – объясняет художница. – Сюда приглашали работать мастеров из Бийска и Барнаула, но они не едут. Может, потому что объем очень большой, а бытовые удобства отсутствуют. Я тоже долго не решалась. Сначала-то приехала просто проконсультировать, но увидела и согласилась. Жалко храм. Столько людей сюда приезжает, такое место благодатное и в таком состоянии...
Благодатное место
В этом году Богородице-Казанскому монастырю, главным объектом которого является легендарный храм 1904 года постройки, исполнилось 18 лет. Сегодня здесь служат девять монахов и живут от девяти до пятнадцати послушников.
– Нынче время такое – мало кто хочет в монахи идти. За последние десять лет одного только постригли. В основном приходят в послушники. Это в большинстве своем люди, потерявшие семью, страдающие от недугов и житейских бед, – рассказывает отец Роман. Братья живут сельским хозяйством: держат дойное стадо и птицу. Обрабатывают 100 гектаров земли под пшеницу и овощи.
– Кто нам помогает? В последнее время только Господь да Божья Матерь. Раньше много было благотворителей, а теперь почти и нет. Вот свечки продали – на то и живем, – продолжает настоятель. – Прихожан из местных жителей у нас немного, столько же, сколько в среднем по России: один-два процента. Зато многие приезжают приложиться к чудотворной иконе из других городов. Мы даже будем книжку писать о ней (см. "факт"). Вот соберем побольше фотографий да свидетельств… У нас раньше-то много было рукописных воспоминаний такого примерно содержания: "Мы шесть лет горевали, по врачам ходили, а детей все не было. Приехали в Коробейниково, приложились к иконе, помолились, а через год родилась Машенька". Написанные таким простым-простым языком – бесценность! Но многое утратилось. А на словах много чудес рассказывают про Богородицу.
Человек и талант
Художники работали без выходных с восьми утра до позднего вечера почти четыре месяца. А всего на создание новой живописи может уйти от двух до четырех лет. Стоит это немалых денег, но даже за достойную оплату в Коробейниково поедет не каждый: уж в очень аскетичных условиях приходится жить.
Анне помогали трое студентов Новоалтайского училища и несколько добровольцев-самоучек.
– …Они хорошие все такие, старательные, – говорит Анна Паршилкина. – Например, местный учитель рисования Сергей Ряховский. Ему около пятидесяти лет, а он решил поступать в АлтГУ на искусствоведа. Такой изобретатель! Сладил себе инструмент, напоминающий лук, чтобы по нему чертить диагонали на арках. Он сам пришел и ученицу свою привел, Настю. Помогают с орнаментами. У Насти очень хорошо получается… Сергей говорит, работа в храме очень ее изменила – придала профессиональной уверенности. На будущий год планирует поступать в Барнаул на факультет дизайна. Я советую ехать в Москву. Правда, талантливая девочка.
– Вообще, почти в каждом храме, особенно когда работаешь в крупных городах, появляются местные жители, которые тоже хотят участвовать, – продолжает Анна. – У них может не быть опыта, но всегда есть желание вложить часть своего труда, души и сердца в реконструкцию храма. Так было и здесь.
Я находилась на лесах, как вдруг меня позвали снизу. Пришел мужчина: "Я – художник! Рисую с детства очень хорошо. Могу даже с фотографий срисовывать. Вот из тюрьмы недавно вышел". А он… ну, видно, что немножко очень сильно выпивает. Я объясняю: "Здесь иконы, это немножко не фотографии. Вы писали иконы?" Он: "Да, я все смогу". Я поблагодарила, сказала, что если он понадобится, я его найду. Он через несколько дней не вытерпел, пришел сам и показывает свою работу – протестантскую картинку, это не икона, но все же – в карандаше. Так здорово сделал, на уровне выпускника-отличника художественного училища. Мне стало очень жалко этого человека… Точнее, не человека, а его талант, который не был применен серьезно. Но подумала и решила его все же не приглашать. Все-таки, не дай Бог, сорвется с лесов или загуляет. Отказала.
Для тебя, Господи
– У матушки Анны, у меня, моего парня Вовки и его друга Мишки общий педагог по Новоалтайскому училищу, Лидия Юрьевна Селезнева. Она-то матушке нас и посоветовала в помощь. Мальчишки уже закончили, а мне еще год учиться, – рассказывает Ксения Масленникова, будущая художница, участвующая в росписи монастыря. – Бытовые условия здесь, конечно, оставляют желать лучшего, но это ерунда. Для нас это уникальная возможность, может, единственный шанс в жизни поработать в храме. Мы не устраиваем себе переменок даже. Сидим почти до ночи. Все собираемся взять выходной, а потом понимаем, что не успеваем: раз обещали – надо делать. Матушка-то вон как работает, а мы… Иногда во время работы я на полном серьезе думаю: "Господи, ну, помоги мне, я же для тебя делаю". Ну, правда, здесь каждая ошибка каким-то преступлением кажется. Думаешь: я же храм расписываю, должно с первого раза получаться. Здесь нельзя, как с плохим наброском: не получится и не получится – поставишь за шкаф. Однажды отец Нифонт, иеромонах, сказал нам: "Ну, посмотрел я, ребятишки, что вы там нарисовали. Ну, хорошо. Мы, наверное, одни такие будем в Алтайском крае?!" Приятно.
Справка
Над росписью левого придела в храме работали Анна Паршилкина (куратор, автор эскизного проекта), Владимир Демьяновский, Михаил Дымов, Сергей Ряховский, Николай Котельников, Ксения Масленникова, Анастасия Суродина, Наталья Попова, Валентина Свиридова.
Факт
Желающие рассказать свою историю о чудотворном действии коробейниковской иконы Казанской Божьей Матери могут присылать их по адресу: o.romankornev@list.ru
239 храмов принадлежит Барнаульской и Алтайской епархии. Еще 30 – в стадии строительства.
Как будет выглядеть храм?
Живопись в Богородице-Казанском монастыре выдержана в древнерусском стиле. Главный образ – изображение земной жизни Божьей Матери и Ее небесная слава. Об Иисусе Христе только два сюжета – Крещение и Преображение.
Также в храме будут изображены все преподобные отцы, русские святые.
– Среди прочего у нас будет икона сибирских святых, которая пока не была написана в том виде, в каком появится, – рассказывает отец Роман. – К изображениям святых, написанным московскими иконописцами, будут добавлены образы алтайских новомученников: архиепископа Якова, священников Петра и Иоанна, преподобного мученника Феодора, мученника Иоанна, святителя Макария Алтайского и других.
Образ таинственный
Рассказывает иконописец Игорь Углев
Пятый год алтайский иконописец Игорь Углев работает над росписью храма Святого Георгия Победоносца в Новоалтайске. Осталось закончить только притворы и небольшой купол в самом верху здания.
Игорь Углев,
иконописец:
Храм святителя Георгия Победоносца – самая большая и долгая моя работа. До этого были церкви Вознесения Господня в Научном городке и Николая Чудотворца в Белокурихе, часовни Александра Невского и князя Владимира в Барнауле.
Первую икону – "Спас Нерукотворный" Углев написал пятнадцать лет назад, еще не будучи крещеным.
– В детстве у нас дома икон не было, а все было, как у всех: сначала в пионеры, потом – в комсомол, – вспоминает художник. – К вере пришел только в осознанном возрасте. Писать иконы учился сам по книгам, без наставника. Это были поиски: в молодости я занимался в изостудии, рисовал пейзажи, потом решил попробовать, написал "Спас". А спустя годы узнал, что именно с этого образа большинство иконописцев начинают. Если в картине любые образы можно придумать из головы, то иконопись – жанр традиционный. Здесь есть приемы, от которых нельзя отойти. Церковные молебны ведь не поются в эстрадном стиле, также и в иконе нельзя использовать, например, чрезмерно яркую палитру.
Издревле иконописцы использовали в работе только натуральные краски из минеральных пигментов – охру, киноварь. Есть краски из лазури, малахита. Они обладают отражающим свойством и гармонируют с сусальным золотом на иконе – обычным маслом этого не достичь. Спустя века технологии не изменились: пигменты разводят яичным желтком, квасом или винным уксусом, тщательно замешивают – работа долгая, но не черновая: за это время иконописец проникается цветом, глаз привыкает к оттенкам. Такие краски из минералов очень стойкие, со временем они приобретают свойство камня – можно найти сохранившиеся иконы и тысячелетней давности, написанные таким способом.
– В житиях святых есть истории о том, как писались списки с чудотворной иконы Божьей матери Иверской: благочестивого иконописца, которого подбирали с особой тщательностью, везли на святую гору Афон. Там он постился, пил только святую воду, усердно молился и работал над иконой. Тогда образ приобретал большую силу. Хотя, чтобы икона замироточила, мало быть праведным иконописцем – все это необъяснимо и в руках Господа. Однажды, когда еще на месте нынешнего храма Иоанна Богослова стояла деревянная церквушка, я написал икону для этого прихода. Сделал надписи, покрыл лаком и принес. Был праздник святителя Николая. Идет служба: тепло в храме, свечи горят, молятся люди. И вдруг смотрят прихожане: заплатала икона. Сначала на меня некоторые как на чудотворца смотрели. А оказалось – лак от жары потек…
Несмотря на то что история иконописи насчитывает уже несколько тысячелетий, и здесь можно стать новатором. Например, когда в 2000 году канонизировали алтайских святых миссионеров Макария Глухарева и Макария Невского, их иконографии к тому моменту не существовало вообще. Иконы Углеву пришлось писать по фотографиям.
– Иконописцем сегодня быть сложнее, нежели в былые времена: вокруг много информации и невольно начинаешь копировать увиденное, – размышляет Углев. – А раньше каждый, основываясь на творчестве старой школы, привносил в икону свою изюминку. Скопировать может любой художник, нужно еще, чтобы "дышала" икона, чтобы дух в ней был. Это не портрет пишется ведь, а образ таинственный. Такой, чтобы душа замирала.
Ксения Масленникова:
– Здесь нельзя, как с плохим наброском: не получится – поставишь за шкаф.
Самое важное - в нашем Telegram-канале
