«Каждую ночь снится детский дом»
Наталья Ретивых работает в Центре почти 23 года. По образованию - учитель начальных классов. В детстве хотела быть педиатром. Наталья преподавала в барнаульской школе, но после переезда в Заринск устроиться учителем уже не получилось. А вот детский дом как раз ждал нового педагога.
- Не жалеете о том, что стали воспитателем?
- Временами. То вроде ничего-ничего, а то думаю: «Зачем я сюда пошла». Зарплата никакая, отношение негативное. Люди считают: дети здесь нехорошие, потому что воспитатели плохо работают. Никто не задумывается о том, из каких семей ребята, как бывает тяжело.
- Как наладить контакт с ребенком?
- Универсального совета нет. Я, в первую очередь, пробую обнять, приласкать. Когда ребенок подпускает к себе, начинает раскрываться, пытаюсь разговорить.
Однажды к нам привезли шестилетнюю девочку и полуторагодовалого мальчика. Они - брат и сестра, только Ира оказалась для Ромы настоящей мамой. Когда жили в деревне, она искала еду на улице, обдирала деревья, кусты, просила покушать у соседей. В детском доме девочка не отходила от брата. Мы пытались как-то это изменить, уговаривали ее поиграть, пообедать отдельно от него. Но Ира не слушала. Наблюдать за этим было тяжело. Что было дальше, не знаю. Они приехали к нам маленькие, симпатичные, и их быстро забрали в приемную семью.
- Дети хотят вернуться домой, к родителям, которые их бросили?
- Очень редко. У нас живет мальчик, у которого вся голова в шрамах. Он рассказывает: «Меня мама закрывала в кладовке, гвоздями заколачивала дверь. Била палкой, трубой от пылесоса». Конечно, к такому родителю он не хочет возвращаться. Когда мальчика только привезли к нам, он весь сжимался, если кто-то подходил, боялся, что будут бить. Но ничего, прошло два года, и сейчас ему уже намного лучше.
Наш разговор с Натальей Ретивых прерывает мужчина лет 30. Радостный заходит на кухню и начинает делиться последними новостями. Он — выпускник Центра, уже отслужил по контракту, женился и планирует второго ребенка. Рассказывает о своем друге, тоже выпускнике детского дома. У него судьба сложилась иначе: он попал в места лишения свободы.
Наталья комментирует: «У детей жизнь по-разному складывается».
- Думали ли вы уволиться?
- Сейчас уже не думаю. Когда я прихожу на смену, слышу, как дети бегут со всех сторон, обнимают и говорят: «Мам, а мы вот это сделали, а у нас вот это получилось…», то думаю: «Уйду, придет какая-то чужая тетка, как же она с ними будет обходиться». Жалко ребятишек, жалко.
- В чем вы видите смысл своей работы?
- В обратной связи. Выпускники приезжают, делятся новостями, пишут, звонят, отправляют фото своих детей. Тогда чувствую, что я все-таки что-то значу для них. А еще мне каждую ночь снится детский дом. Вижу то плохое, то хорошее, то детей, то педагогов.
«Женя, я тут работать не стану»
Елена Шабалина с детства мечтала стать преподавателем. После окончания педагогического училища она пришла в детский сад и отработала в нем 20 лет. Потом детсад закрыли, а Елена оказалась в Центре.
- Что вы помните из первого рабочего дня здесь?
- Ощущала себя как будто не в своей тарелке. Детский сад и детский дом - небо и земля. Очень испугалась, показалось, что дети только грубят, матерятся и ругаются между собой. Когда в конце дня я села в машину к мужу, сказала: «Женя, я тут работать не стану». Но мне пришли на помощь взрослые ребята из моей группы. Получилось, что какое-то время не я их оберегала, а они меня.
- Часто ли ребят возвращают из приемных семей в Центр?
- Часто. И тогда дети приходят озлобленные, растерянные, воспринимают все в штыки. Одна женщина решила взять непростого ребенка, с которым мы долго работали, и у нас что-то только начало получатся. Мы ее предупредили, что справиться будет тяжело. Забрала. Но через неделю вернулась, бросила мальчика и ушла.
Позже ему присвоили статус ОВЗ (обучающийся с ограниченными возможностями) и перевели в другой детский дом. Помню момент, как я собирала его вещи, а мальчик не знал, что уезжает. Он подошел ко мне и спросил (Елена вздрагивает. — Прим. ред.): «Меня насовсем увозят?».
- Были ли у вас мысли взять ребенка под опеку?
- Когда у меня при родах умер сын, думала об опеке. Но муж был категорически против. Когда детский дом закрывали на ремонт, нам пришлось забрать на время двух детей к себе. В первый же день они разобрали у меня в квартире унитаз, Ирке (дочке) поставили синяк, побывали на антресоли. После этого муж уже точно решил, что детей из детского дома не примет. А я сказала, что они просто очень активные (смеется. — Прим. ред.).
- Как вы наказываете детей?
- В наказаниях мы ограничены. В угол я никогда не ставлю. Сажу на кровать, прошу подумать. Говорю: «Ты хороший, но поступил неправильно». Запрещаем смотреть телевизор. Наказание должно быть, иначе дети не поймут, как себя нужно вести. На собраниях мы обсуждаем успехи в школе, хвалим хорошистов, ставим их в пример. Это тоже влияет на тех детей, у которых есть проблемы в учебе.
- В чем смысл вашей работы?
- Работаем, пока чувствуем, что нужны. А как перестанем чувствовать, так и бежать придется (смеется. — Прим. ред.). Смысл в том, чтобы из ребенка получился настоящий человек. Помню, привезли из-под опеки девушку Кристину. Она приехала озлобленная, жестокая, вся черная – гот. Везде шипы, проколы, губы черные. Я растерялась: с какой стороны подходить к ней?
Как-то она у меня спросила: «А где здесь покурить?». Угрожала тем, что удавится. Я в шоке была. Мы вместе с напарницей начали с ней потихоньку работать. Уделяли практически все внимание, с другими детьми гораздо меньше общались. С Кристиной работал психолог.
Сейчас она бросила курить, одевается прилично, чернота в макияже и одежде ушла, остались только татуировки. Теперь вспоминаем с ней прошлое, смеемся.
«Без детского дома я буду каким-то растением»
Ирина Парчагина всегда знала, что посвятит свою жизнь детям. Она отработала 20 лет в детсаду. В 2002 году переехала из Казахстана в Россию и устроиться никуда не смогла – кроме как замещающим воспитателем в Центр.
- Каким вы помните свой первый рабочий день?
- Очень волновалась. Не работала с ребятами разного возраста в одной группе. Была уверена, что не справлюсь. Только я сказала, что зовут меня Ирина Юрьевна, ко мне подбежала девочка, запрыгнула, обхватила ногами и руками и крикнула: «Ура! Теперь у нас будет три Ирины Юрьевны. Есть социальный педагог, есть я, и теперь есть ты. Будешь Ирина Юрьевна номер три».
- Как отнеслись к тому, что дети называют вас мамой?
- Когда меня впервые незнакомый ребенок назвал мамой, я была в замешательстве. Помню, сказала одному мальчику: «Я тебе не мама, я воспитатель, я Ирина Юрьевна твоя». Но однажды кое-что произошло. Уже был вечер, в коридор выбежал трехлетний Паша (сейчас Паше 17, и он все еще воспитывается у Ирины Парчагиной. — Прим. ред.). Обнял меня, поцеловал и сказал: «Мама, спокойной ночи, хорошо тебе дойти до дома».
А я ответила: «Спасибо, сыночек». Он бежал обратно и кричал: «А мне мама сказала, что я сыночек!» И вот тогда во мне что-то перевернулось. Поняла, что детям не хватает любви и им просто хочется кого-то называть мамой. Почему бы не называть так меня, ведь я о них забочусь.
- Как часто детей берут в приемные семьи?
- За последние 5 лет из моей группы забрали троих: пятилетнюю девочку, шестилетнего и 10-летнего мальчишек. Ребята постарше попадают в приемные семьи редко. То же самое с сестрами и братьями, так как их нельзя разлучать, а взять сразу двоих или троих может далеко не каждый.
- Как начать общение с новым ребенком?
- Я искренне люблю всех своих детей. Если сразу ребенок не идет на контакт, занимаю выжидательную позицию. Просто наблюдаю за ним, хорошо отношусь, забочусь, практически живу с ним вместе. И в какой-то момент этот ребенок начинает называть меня мамой.
- Можно ли здесь воспитать детей так же, как в семье?
- Это удается очень редко. Система не может позволить воспитать человека так же, как в семье. Простой пример. Ребенок, который живет в родном доме, встает утром, завтракает, идет в школу, после занятий может зайти в магазин, дома разогревает себе обед, моет посуду, занимается уроками.
У нас же дети не могут, да и не должны по закону, помыть посуду после того же завтрака, сходить в магазин или помочь приготовить ужин. У ребят формируется потребительское отношение ко многим вещам. Дома дочь или сын знают, как родители зарабатывают деньги, откуда берутся вода и электричество. Здесь тоже дети знакомы с такими вещами, но у них нет необходимости это ценить. Блага никуда не пропадут, ведь ребята под опекой государства.
- Как дети относятся к своим биологическим родителям?
- Многие не хотят их видеть. С трех и до 18 лет у меня жил мальчик Саша. Когда ему было 14, приехала мать. Это было ее первое появление за все годы. Объявилась она для того, чтобы просить Сашу отказаться от алиментов. Когда мальчик вернулся из школы и увидел мать, забился в своей комнате и сказал: «Пусть эта женщина ко мне не подходит. Я ее боюсь». Никогда не забуду, как он тогда плакал.
А мать за все это время произнесла только: «Как у тебя дела? Я пришла просить тебя отказаться от алиментов, а то меня в суд вызывают». Он сказал, что откажется от всего, лишь бы она ушла. Я долго не могла успокоить ребенка. Через несколько лет мать Саши умерла. Тогда он все-таки поехал на похороны и простился с ней.
- В чем смысл вашей работы?
- Я всегда говорю: «Как только дети сюда попадают, их проблемы — наши. И главная цель - помочь ребятам быть счастливыми». Я вижу, что нужна детям, чувствую ежедневную обратную связь. Мне уже как пять лет пора отдыхать на пенсии. А я все никак не могу набраться смелости и завершить трудовой путь. Все потому, что без детского дома буду каким-то «растением».
Самое важное - в нашем Telegram-канале
