Несмотря на это, за прошедшие три года в крае появились еще семь частных приютов для пожилых и готовятся к открытию новые. Как устроен этот бизнес и кому нужны его услуги, если официально мест хватает и в государственных пансионатах? В этом разбирался наш корреспондент.
Тихий дом
В организации под названием "Семейный дом" в краевом центре очень тихо. "Семья" тут целиком состоит из бабушек и дедушек. Неслышно снуют санитарки. В общей комнате с хорошим ремонтом стоит телевизор с широким экраном, но его никто не смотрит. Обитатели этого первого барнаульского дома для престарелых большую часть времени проводят в кроватях.
Об этом рассказывает энергичная женщина в красной клетчатой рубашке, ведущая меня по тихим коридорам. Это Инна Ермолаева, замдиректора "Семейного дома". От лица своего отца Леонида Ермолаева она руководит домом-интернатом.
— У нас живут люди в основном старше 80 лет (от 60 до 97). Чаще они просто лежат и отдыхают, — говорит она. — Мы устраиваем для них праздники, отмечаем дни рождения. Когда хорошая погода, выводим на прогулки. У них есть книги, шахматы... Но многим тяжело долго заниматься и этим: устают глаза и голова.
Забегая в комнаты к постояльцам, она спрашивает, как дела. Представляет дедушек: "Это вот наши парни". Аккуратным бабушкам как будто передается часть ее бодрости, они с улыбкой приподнимаются на кроватях. Доносятся стандартные ответы: "Да ничего", "Помаленьку". Жаловаться на условия проживания постояльцам не приходится: оно обходится в 25–30 тыс. рублей в месяц. Платят сами старики, если есть возможность, или родственники.
Леонид Ермолаев строил "Семейный дом" с нуля в течение 10 лет и вложил в него около 7 млн. рублей. Сегодня этот дом для престарелых больше других в крае приближен к евростандартам. Он рассчитан на 30 человек, которые живут в комнатах по двое-четверо, есть и одноместные "номера". Здесь количество санитарок почти равно числу проживающих, приходят врачи-специалисты (например, психологи и невропатологи), с постояльцами работает врач-терапевт. Для более высококвалифицированной помощи есть договоры с поликлиниками и медцентром "Интервал". Все это обусловило стоимость проживания.
Компания содержит себя сама в отличие от государственных интернатов, которые помимо платы постояльцев получают финансирование из краевого бюджета: в 2013 году на эти цели поступило 285,4 млн. рублей.
— Это не бизнес, а филантропия, — уверяет Ермолаев. — Только в последний год я перестал вкладывать свои средства, дом начал существовать автономно. Пока работаем — не могу поверить, что все было зря. Надеюсь, государство однажды начнет помогать. За прошедший год выручка была около 2 млн. рублей, но прибыли почти нет, все уходит на работу учреждения. Чтобы появилась прибыль, нужно 100% заполняемости, а она в среднем составляет две трети (около 20 человек), бывает меньше.
Вялый спрос на услугу Ермолаев объясняет низкими зарплатами в регионе. В столицах, откуда пришел тренд частных пансионатов для пожилых, количество таких учреждений уже примерно равно числу государственных, хотя цена проживания в них может достигать 90 тыс. рублей в месяц и выше.
Алтайские старики
Государственный пансионат для престарелых в селе Алтайском на 58 человек создали 15 лет назад на месте детского сада. В общей гостиной видавшая виды советская мебель, но телевизор новый — с не меньшим экраном, чем в барнаульском частном доме. Штукатурка и краска кое-где облупилась, ремонт сделан не на всех этажах, зато стоимость проживания — около 6 тыс. рублей в месяц. "Наверное, тут не обращают особого внимания на обстановку — важнее доброе отношение?" — предполагаю я. "Что вы, — возражает медсестра. — Вот недавно новые шторы повесили — жильцы знаете как радовались!"
Как рассказал директор пансионата Сергей Плешков, в основном здесь селятся люди со сложными судьбами и просто одинокие старики.
— Или в семье какие-то нелады, или лишним себя чувствует, или нужно решить жилищный вопрос... По-разному бывает, — поясняет Плешков. — В заявлении часто указывают: за мной некому ухаживать. Хотя по факту это может быть не так.
Для желающих тут организуют развлекательные мероприятия: летом возят на природу, на концерты в ДК, приглашают артистов. Весной разбивают огород. Но попасть в этот дом не так просто.
— Недавно звонили два человека, но мы — под завязку, никого не можем принять, — говорит директор. — Да, очередь в наш интернат существует. Место может освободиться, когда кто-то уйдет из жизни. Или захочет переехать. Люди разные, кто-то с кем-то может не ужиться, к тому же коллектив по большей части женский — и жители, и персонал... Тут ссорятся и дружат, даже женятся и разводятся… Но конфликты стараемся гасить в корне.
На моих глазах работница в голубом халате раздраженно зовет бабушку к обеду. Но сидящая рядом улыбчивая Зоя Лопарева, живущая здесь третий год, миролюбиво замечает, что лично ей тут нравится. Эта бабушка всю жизнь ухаживала за больными — работала санитаркой в местной больнице. А когда уже ей потребовался уход, сама поселилась тут. Притязаний на лучший сервис у нее нет.
— Первая путевка мне через два месяца после запроса пришла в Тальменский район. Я отказалась, — рассказала она. — Я здесь родилась и хочу остаться. Следующая путевка пришла через девять месяцев, в июне... Тут хорошо. Заболеешь — полечат. В баню сам не дойдешь — доведут.
Ей вторит бывший сельский механизатор, а теперь ее сосед по дому Николай Ульянов: "Я в другое место бы и не поехал. Тут, скорее, дом отдыха, а не пансионат".
Путевки в государственные интернаты для престарелых распределяет Главалтайсоцзащита. Она предлагает желающим те учреждения, где есть места. Поэтому в Барнаульском доме для ветеранов войны и труда, например, горожан всего несколько человек — остальные из районов края.
Услуга будущего
В краевой соцзащите настаивают, что с 2011 года путевки в дома для престарелых долго ждать не приходится. Исключение — лишь несколько учреждений. Основатели же частных домов утверждают, что открылись именно из-за нехватки мест в государственных пансионатах. Как аргумент предъявляют спрос на свои услуги.
— Сейчас в нашем доме на 50 мест проживают 49 человек. Приезжают из нашего района, Усть-Пристанского, Алейского и других, — рассказывает Светлана Милованова, открывшая дом для престарелых в селе Володарка в Топчихинском районе.
Предпринимательнице удалось арендовать под учреждение площадь в районной больнице на льготных условиях: плата составляет всего 2 тыс. рублей в месяц. Средства для старта предоставила служба занятости: по 58 тыс. рублей на новое рабочее место, в сумме вышло 350 тыс. Цена за проживание — 7,5 тыс. в месяц. На 50 человек работают лишь четыре санитарки. Милованова не раскрывает прибыль, но говорит, что за счет экономии она не в убытке и закрываться не планирует.
На схожих условиях открыла интернат и Людмила Осипова в Заринском районе в селе Хмелевка. И тоже отмечает, что все 25 коек заполнены. Пятерым кандидатам на днях пришлось отказать.
Евгений Гонтмахер,
экономист, член правления Института современного развития:
Я бы сказал, сегодня спрос растет именно на хорошие дома для престарелых. Прошли времена, когда люди были согласны на любые условия проживания. Обычно о таких вещах узнают из молвы: как относится персонал, каковы бытовые условия и т. д. В хорошие из числа государственных есть очереди.
Гонтмахер считает, что появление частного рынка указывает на то, что люди стали ценить свою старость и готовы платить за то, чтобы она была комфортной. "В крупных городах страны для некоторых провести старость в хорошем учреждении такого профиля уже считается достойным завершением жизни. Это наметившийся тренд", — говорит эксперт.
Но пока, за исключением "Семейного дома", частные пансионаты для пожилых в Алтайском крае мало отличаются от государственных и по цене, и по спектру услуг — потому что именно на такие есть спрос. Они стали появляться, поскольку старение населения в регионе ускорилось. По сведениям Главалтайсоцзащиты, количество пожилых людей в крае за последние три года выросло на 30 тыс. человек — до 600 тыс.
Но если услуги частной медицины в крае давно востребованы, то путевка в дом для престарелых не воспринимается как услуга в российском обществе в целом. Это по-прежнему скорее акт милосердия со стороны чужих людей при отсутствии возможностей у родных.
Леонид Ермолаев, потратившийся на мало востребованные пока высокие стандарты старости, намерен еще год подождать успеха своего проекта. Потом, возможно, сменит его профиль.
На вопрос: "Хотели бы вы встретить старость в доме для престарелых?" — он отвечает, что, вообще-то, конечно, предпочел бы собственный дом.
Светлана Максимова,
доктор социологических наук, профессор АлтГУ:
В крае есть учреждения для престарелых медицинского и социального профилей. Первые — это те, где обеспечивается полный медицинский уход, крупные дома-интернаты. И есть небольшие, где предоставляется в основном социальный и психологический уход. В США учреждения делятся так же. Но там качество обслуживания лучше, гораздо больше учреждений с развитым медицинским уходом, и пожилые люди там чаще сами принимают решение отправиться в такие учреждения, заранее копят на это деньги.
Здесь имеет значение и то, что на Западе другие отношения между поколениями. Там молодые люди в 15–18 лет начинают самостоятельную жизнь, почти не связанную с родителями. Современное молодое поколение в России все еще зависит от старшего: тот же уход за детьми зачастую ложится на бабушек и дедушек. Это поддерживает связь между поколениями. Поэтому у нас большая часть населения по-прежнему считает стыдным сдать своего родственника в дом-интернат. И я не думаю, что в ближайшие сто лет это отношение изменится.
Справка
Сегодня в крае 27 государственных домов-интернатов для престарелых и инвалидов — семь общего типа (больших) и 20 малой вместимости. В эти учреждения могут попасть женщины старше 55 лет, мужчины старше 60 лет, инвалиды старше 18 лет. Проживание в них стоит от 5,5 до 9 тыс. рублей в месяц. Эти деньги берут из пенсий жильцов, но не больше 75% месячной пенсии.
Самое важное - в нашем Telegram-канале
