Раиса Федорова: "Я всегда хотела помогать людям"

Как бы компенсируя ее скромность, меценаты и попечители говорят за глаза: "Федоровой просто невозможно отказать. Почему? Умеет рассказать о проблеме, да и репутация безупречная". Действительно, так сложилось, что личность этой общественницы часто становится чем-то вроде совести благотворительного предприятия.

Недавно Раиса Степановна была удостоена награды – ордена второй степени за заслуги перед Алтайским краем. 

Мечты о небе

Пожалуй, такое упорство в работе можно было бы назвать трудоголизмом, если бы речь шла о карьере в какой бы то ни было материальной сфере, или одержимостью талантом – в искус­стве. Но что говорить, если человек кладет все свои силы и здоровье на развитие благотворительности? А главное – где, в каких условиях? Мне думается, для того, чтобы расшевелить гражданскую отзывчивость на Алтае, одного только энтузиазма недостаточно. Должен быть какой-то секрет. Но Федорова формулирует свою движущую силу незатейливо: "Я всегда хотела помогать людям". Откуда она такая взялась?

– …Папа мой всегда говорил: "Мы из России". Это значило из Москвы, из Подмосковья – оба родителя оттуда. Правда, поженились они уже в Новичихе, куда перебрались, судя по всему, в
30-е. Здесь и я родилась, здесь мы и войну с мамой пережили. Папа всю блокаду служил в Ленинграде, – вспоминает Раиса Степановна. – Ох, я тут все не могу найти бумагу одну… В общем, матушка после войны обратилась к начальству не то в Министерство внутренних дел, не то в его ленинградское управление, с тем чтобы отца перевели к нам. Рассказала, как в войну потеряла здоровье, о том, что одна воспитывает дочку. И вот ей ответили добром: на ваше обращение, мол, сообщаем, что ваш муж будет переведен в Алейск. Вот туда-то мы и переехали, мне шел всего девятый год.

– А как вы по мере взросления определялись со своим призванием?

– Вообще-то, я хотела быть летчицей. Такая острая романтическая мечта. Но не прошла по зрению. Близорукость. Потом еще с двумя другими одноклассницами мы приехали в Барнаул поступать в медучилище. Ох, помню, был жаркий день, мы все ходили, ходили по Ленинскому проспекту, так и не нашли училища, вернулись домой ни с чем. Потом я пробовала поступать в пединститут, но схватила тройку по немецкому, расстроилась и, даже не воспользовавшись рекомендациями (у меня было два письма от папиного друга), пошла в культпросветучилище. По окончании немного поработала в Топчихинском районном Доме культуры, но из-за мамы, которая была больна, вернулась в Алейск. Там работала в железнодорожном клубе, библиотекарем в школе, потом в райкоме комсомола… Я сейчас себя очень виню, что совсем мало уделяла времени своим детям – все время работала, работала. Они, конечно, чувствовали это всегда. Хорошо, хоть мама у меня с ними занималась…

Ну, а в 1988 году решением бюро крайкома партии меня рекомендовали сюда, в Детский фонд. Я, помню, сразу согласилась, потому что почувствовала, что это дело будет мне по характеру.

Закаленные девяностыми

За 24 года работы региональное отделение фонда сменило четыре места жительства. На дверях, чернеющих на фоне основательно осыпающегося фасада, крупно выведено мелом: "Дет­ский фонд".

– Работаем здесь с 2009 года, – рассказывает Раиса Степановна. – Прошлым летом городская администрация обещала небольшую реконструкцию здания в 2012 году, но что-то планы, говорят, изменились. Вообще-то, место хорошее, удобно принимать людей… Ничего, будем делать ремонт внутри своими силами.

– С какими проблемами к вам приходят?

– Ой, всякие бывают ситуации. В 90-е некоторые буквально выживали за счет нашего фонда. А сейчас идут в основном родители детей, нуждающихся в серьезном лечении. Приходят воспитанники детских домов. Приходят матери-одиночки, живущие на одно только пособие… Каждому пытаемся помочь, когда своими силами, когда с помощью госорганов, с которыми сотрудничаем, – у нас же заключены соглашения, пожалуй, со всеми административными службами. Также в нашем попечительском совете состоят  руководители многих крупных предприятий, известные на Алтае люди. Все охотно откликаются.

– А как было в конце восьмидесятых, когда вы только начинали работать?

– Вначале, в 88-м, было очень тяжело. Маленькие взносы, совершенно другое отношение. Считалось, что мы не так уж и плохо живем. А потом 90-е, когда народ попал в настоящую переделку! Многие не могли найти работу, многих сократили, считалось за счастье, если в семье работал хотя бы один человек. Большинство молодых жило на пенсии родителей… На этом фоне тотального неблагополучия считалось, что социальные проблемы не должны выделяться и звучать как-то особенно. Между тем их было много. Воспитанникам детских домов и интернатов не хватало продуктов питания и нормальной одежды. Это сейчас у нас сироты одеваются так, что их и не отличишь от детей, воспитывающихся в семьях, а тогда не было элементарного.

Мы начали с рейдов по домам-интернатам. Конечно, находили детей в очень сложном состоянии, очень многие были больны. Поэтому первые свои программы мы направили на оздоровление: вместе с известными медиками делали рейды по районам края и Горного Алтая, обследовали ребятишек. Работали с девяти утра до девяти вечера, принимали огромное количество детей. Многим удавалось помочь. Двоих, например, даже прооперировали в США по российско-американ­ской программе "Дар жизни" – это была сенсация.

– Где вы находили деньги?

– Тогда, конечно, пожертвования были небольшие. Но нам удавалось договариваться бесплатно о предоставлении услуг и проведении мероприятий. Народ все равно откликался. В основном тогда, впрочем,  как и сейчас, отзывались люди, знающие цену жизни.

Я звонила руководителям предприятий и подробно рассказывала, кому и какая нужна поддержка. Потом, когда понимала, что человек откликается, назначала встречу, писала официальный запрос. Очень важно показать попечителю, что деньги пойдут по назначению. Это самый важный момент. Ведь, согласитесь, горько увидеть подаренный телевизор в кабинете у руководителя, а не в комнате детей. Поэтому мы и раньше, и теперь просим меценатов вместе с нами вручать подарки. Открытость и прозрачность – самое важное в вопросах доверия.

Наука помогать

– Можно ли сказать, что сегодня общество созрело для того, чтобы помогать нуждающимся?

– Сегодня народ к нам повернулся. Недавно предпринимательница, не желающая называть своего имени, передала большую коробку хороших моющихся игрушек для детских туберкулезных учреждений. Помогают и простые жители. Вот приходит ко мне Зинаида Петровна, жительница Барнаула, говорит: "Я хочу помогать кому-нибудь". Спрашиваю: "Вы не будете возражать, если я вам порекомен­дую маму, которая, будучи воспитанницей детского дома, сейчас одна воспитывает маленького ребенка? Она живет только на пособие – 416 рублей. С гражданским мужем разошлась. Ей время от времени помогает свекровь, но все равно тяжело. Ребенок часто болеет. Можете взять?"

И она согласилась. Сначала посильно помогала деньгами, потом вещами и продуктами. Теперь женщины сблизились: встречаются, созваниваются.

Еще пример: Галина Яковлевна Шнайдер, директор театра кукол  "Сказка", со своим коллективом взяла под патронат многодетную малообеспеченную семью. Там женщина очень серьезная, непьющая, нормально воспитывает своих пятерых детей, все они у нее развиваются, растут, она ими занимается. Галина Яковлевна то машину ей даст отвезти ребятишек куда-нибудь, то еще, чем сможет, поможет.

Вот если бы у нас больше людей брали под патронат нуждающихся, все было бы иначе. Конечно, воспитанники детских домов – это сложная категория. У них своеобразная психика и особый взгляд на мир. Но все исправляется.

В 2001 году мне удалось побывать в Белгородской области на предприятии, производящем железобетонные конструкции. Вот где патронат, о котором я мечтаю! При компании создан дет­ский дом, воспитанники которого ходят в обычный детский сад вместе с детьми сотрудников, а с пятого класса они проходят проф­ориентацию… Но самое интересное даже не это: там за каждым ребенком закреплен крестный, который берет его на каникулы и в выходные к себе домой. То есть эти дети знают, как жить в семье, знают, как трудиться.

Ведь очень важно, чтобы ребенок вовремя получил мотивацию к труду. В той же Белгородской области мы посетили школу-интернат, расположенную в здании бывшего монастыря. Так вот там у детдома свой приусадебный участок, свое дойное стадо, своя пашня. Они с измальства приучены к труду. А у нас что?

– Что?

– …Конечно, и у нас уже есть реальные сдвиги. Сегодня показатели социального сиротства по сравнению с девяностыми значительно улучшились – за счет опекунства, усыновления и устройства детей в приемные семьи. Но само-то по себе явление остается. Если в конце 80-х – начале 90-х в домах ребенка оказывались главным образом дети погибших, то сегодня большая часть – отказники, дети родителей, лишенных родитель­ских прав, нездоровых людей.

Сейчас снова, как в послевоенные годы, оборудуют места для того, чтобы мамы приносили и оставляли детей. Кстати, в войну сирот было меньше, чем теперь.

– Вы видите какие-то решения этой проблемы?

– Я думаю, государству нужно задуматься о помощи детям не тогда, когда рождается третий ребенок, а о помощи нуждающимся с момента появления первенца. Чтобы молодая семья рожала второго и третьего, ей нужно помочь воспитать первого!

Почему патронатным семьям платят за воспитание чужих детей, а родным матерям выдают копейки? Я не говорю, конечно, что все преследуют корыстные цели, но есть и такие примеры. А родные матери иногда против воли вынуждены оставлять своих детей.

Когда у нас в стране будут уделять внимание нуждающимся семьям, будет меньше брошенных. У нас ведь, по идее, родители должны платить алименты за брошенных детей, а с них, как правило, и взять-то нечего. Они как пили, допустим, так и пьют. Почему это случилось? Вот проблема, над которой должны задуматься власти. Что с такими людьми делать, как их вернуть обществу, поставить на ноги?

Нужно создавать условия для того, чтобы семья обрастала детьми. Когда у нас будет адекватное детское пособие, когда у нас будут индивидуально подходить к проблемам каждой семьи, когда семья станет действительно важной для общества – тогда будет все в порядке.

Факт

В поддержку краевой программы по постинтернатному сопровождению детей-сирот региональное отделение Российского детского фонда защитило проект по оказанию бесплатной правовой, психологической и социальной помощи бывшим выпускникам детских домов. С марта в отделении фонда работает центр, оказывающий юридические, социальные и психологические услуги гражданам из числа детей-сирот.

Справка

Отделение Российского (ранее советского) детского фонда появилось в Алтайском крае в марте 1988 года. Организация осуществляет следующие программы: "Здоровье ребенка", "Детский церебральный паралич", "Глухие дети", "Дар жизни", "Теплый дом", "Соучастие в судьбе", "Детская библиотека", "Духовная защита", "Нет детскому туберкулезу". Проведены благотворительные акции "Здравствуй, школа!", "Подарок Деда Мороза", которые в настоящий момент стали общекраевыми.

С 2009 года фонд участвует в благотворительном марафоне "Поддержим ребенка".

Раиса Федорова – председатель фонда с 1996 г., кавалер ордена Дружбы и ордена Святого царевича Димитрия "За дела милосердия", а также двух краевых наград – "За заслуги перед обществом" и "За заслуги перед Алтайским краем".

Самое важное - в нашем Telegram-канале