Эта история началась еще весной. 13 апреля инспектор пожарного надзора № 8 города Новоалтайска Первомайского района Андрей Кириллов проводил плановую проверку в рассказихинском сельсовете. Проверка проходила нервно, и глава сельсовета Надежда Рыбак потом говорила, что чувствовала со стороны инспектора какую-то предвзятость: "Подпрыгивал на стуле, желваки ходили: вот я тебя сейчас!" "А она у нас вся хорошая и пушистая! – возмущается в ответ инспектор. – Она просто бросила мне папку с документами: смотрите, что хотите".
Через две недели сельсовет получил по почте пачечку актов, предписаний и постановлений. Предписания следовало исполнить до 1 июля. Кроме того, следовало уплатить штраф за нарушения: 150 тысяч рублей.
Огнетушители и печка
На 150 тысяч потянули, выражаясь сухим языком предписаний, "отсутствие ответственного за противопожарное состояние объекта, отсутствие противопожарного инструктажа, знаков пожарной безопасности, решетки на окнах, отсутствие плана по маскировке организации" и так далее. Инспектор отмечал, что "в сельсовете не проводится обучение работников способам защиты от опасностей, возникающих при ведении военных действий". Кроме того, в сельсовете отсутствовали водопровод и пожарная сигнализация, неправильно был устроен порожек, в печке имелась трещина, а в кладовке висела лампочка без плафона.
Все так и было, все правда.
Здание сельсовета в Рассказихе такое старое, что никто не помнит, когда его построили; известно лишь, что в 1928 году в нем была школа. И, обсуждая эту историю, местные сходились на том, что огнетушители и сигнализация будут стоить дороже, чем сам домишко.
В таких случаях пожарные, как правило, входят в положение нищих сельсоветов: штрафуют не муниципалитет, а должностное лицо, причем на три-четыре тысячи рублей.
А 150 тысяч Надежду Валентиновну просто убили. Мало того что безумные деньги, главой сельсовета ее выбрали в марте 2010 года, и было прямо-таки поразительно, что предыдущих глав не штрафовали за нарушения, которые достались ей по наследству. Кстати, она устранила их за неделю.
– Мы все делали своими силами, – рассказывает Надежда Валентиновна. – Пришел мой муж, снял с окон решетки, порожек сделал муж бухгалтера, трещину в печке – да там и трещины-то не было, это просто придирка – сразу замазали.
Еще они завели папки для проведения инструктажа, расклеили по сельсовету знаки противопожарной безопасности, оснастили старые двери табличками "ВЫХОД", причем с подсветкой. Прошли обучение. Купили огнетушители и противогазы. Над каждой розеткой наклеили надпись: "220 вольт". Развесили по стенам таблички с телефонами пожарной охраны. Договорились и установили сигнализацию. Сделали новый план эвакуации и так далее. Единственное – не смогли сами построить водонапорную башню и подвести к сельсовету водопровод.
Пожарная дружина
Всеми этими важными делами Надежда Валентиновна занималась в апреле.
Она не отрицает, что это были действительно важные дела: "Специалисты указали на неполадки, мы их устранили".
Но дело в том, что уже с первых дней апреля во многих районах края была реальная угроза пожара. Территория рассказихинского сельсовета – в основном бор и заливные луга, случись что, не выскочишь, не спрячешься. Плюс Барнаул рядом, население летом увеличивается в три раза, люди едут на рыбалку с ночевкой, жгут костры...
Не дожидаясь, пока край официально объявит в Первомайском районе "режим повышенной готовности", Рыбак начала действовать сама.
Дежурство добровольных пожарных дружин она организовала с третьего числа. Мужики сидели на крышах днями и ночами. Она сказала каждому: "Вот не дай Бог убежишь или напьешься – все!" Но люди и сами понимали: во всех трех деревнях сельсовета вспоминали 97-й, когда сгорела Малая Речка. А была бы тогда хоть пожарная машина – и все бы уцелело.
– Ручеек огня пробежал в тот раз по малине к сену, там два стога стояло, – вспоминает Надежда Валентиновна. – Стога загорелись, сразу вспыхнула кухня, баллон с газом взорвался и улетел на ту сторону, а там у Саши Владимирского тоже стояли два стога. Деревня заполыхала сразу оттуда и отсюда...
Так что добровольная пожарная дружина все лето работала без выходных.
– Вот пример: я людей расставила: ты здесь, ты здесь. Звонит наша дежурная: горит! Видела, как молодые люди, незнакомые какие-то, в капюшонах, врассыпную побежали. Вышку бобровского лесничества запрашиваем: "Ничего не видно", а поля уже заполыхали. Так что вовремя успели только благодаря нашему дежурству.
Летом таких случаев было много.
– Беру блокнот, карандаш, телефон, встаю на дороге, останавливаю машины из города, переписываю номера: в луга не проедете, разворачивайтесь. Правда, все люди с понимаем относились, не было такого, чтобы начинали спорить и скандалить.
Придут и опечатают
Тем временем история с пожарными вышла на новый уровень: в сельсовет одна за другой пошли повестки в суд. На первое заседание 23 апреля Надежда Валентиновна шла со спокойной душой.
– Во-первых, в документах, которые прислали пожарные, стояли даты трех проверок: 6, 11 и 13 апреля. На самом деле проверка была только одна, – говорит она. – Во-вторых, у нас все было готово, единственное, не было наружного водоснабжения. Но мы составили с "Алтайсхемой" вот эту схему, кстати, эта картинка стоит сто тысяч, и мы еще не все заплатили. Теперь дело за исполнением технической документации, но все эти вопросы решены, нас включили в краевую программу, и водопровод в Рассказихе будут строить.
Я пыталась это объяснить мировому судье, говорила: "Думайте, что делаете. Я на этом не остановлюсь и буду судиться дальше".
Эту свою линию Рыбак гнула всю весну – в мае и начале июня прошло еще четыре заседания. Потом пришла новая повестка в суд: в 2011 году в Кодекс об административных правонарушениях внесли изменения, согласно которым сельсовет, не выплатив штраф в течение месяца, получает еще один штраф, в двойном размере. Суд вынес решение в пользу пожарных. Дотационный рассказихинский сельсовет оказался крупным должником: в совокупности он должен был заплатить государству 450 тысяч рублей.
Вот так жители Рассказихи, Малой Речки и Нижней Покровки провели это лето: следили за огнем и ждали, когда судебные приставы придут и опечатают сельсовет.
Глава решила судиться дальше: штрафы все равно придется платить, даже если сельсовет опечатают.
– А ситуация, правда, была очень страшная. В апреле начал гореть луг на участке между Обью и речкой Заломной, это вообще калманская земля, но загореться мог наш лес. И вот мы несемся туда каждый день – и пешком, и на мотоцикле – и головешки перекидываем через речку, – рассказывает Надежда Валентиновна. – Отслеживали все машины, выпроваживали отдыхающих. Но 29 апреля огонь к нам все-таки проскочил. И вот представьте: некошеные луга, ветрище, ночь, мы все подхватились и помчались, потому что, если бы огонь до леса дошел, это, я не знаю, что было бы. До леса оставалось где-то метров триста. И потом, пока это место не выгорело, "пожарка" там стояла круглые сутки. Пожар был 29 апреля, а 5 мая меня опять вытащили в суд.
Заседание арбитражного суда прошло 17 сентября, и сельсовет выиграл. В ноябре Надежда Валентиновна победила еще раз – в апелляционном суде в Томске. Пожарные обжаловали и это решение – новый суд пройдет уже в Тюмени.
С главами работать тяжело
Андрей Кириллов, инспектор пожарного надзора № 8 Новоалтайска:
Вот представьте, к вам пришел надзорный орган, причем не просто так, а с плановой проверкой, а вы говорите: "Я ничего подписывать не буду". Там была долгая эпопея, долгая переписка. Прежде чем выписать ей огромный штраф, мы вызвали ее на составление протокола, на которое она не явилась. Если вы за неделю все сделали – принесите документы, покажите, мы же адекватные люди.
Я понимаю, что 150 тысяч – большой штраф для сельского совета, но не мы выдумывали Кодекс об административных правонарушениях. Эти большие штрафы ввели буквально недавно, с июля 2011 года. И суть в том, что этот штраф, он с них не взыскивается. И никто бы не закрыл сельсовет, все это остановилось бы на уровне приставов, но ей же принципиально доказать, что она права!
– Глава сельсовета тратила время на суды, когда в районе была чрезвычайная ситуация.
– Да не было там чрезвычайной ситуации. Есть два понятия: пожароопасный период, он идет, когда начинается сход снега, все службы должны находиться в повышенной готовности. И чрезвычайная ситуация, когда горит лес. Вот у нее лесного пожара ни одного не было.
– Но был же момент, когда пожар едва не дошел до леса. И в районе нам многие говорили, что остановить его удалось только благодаря добровольным дружинам.
– Знаете, если это было, то опять она виновата в том, что не сообщила. То, что она людей вывела, это хорошо, а то, что она не предупредила пожарную охрану!.. Они могли упустить пожар, и сгорело бы село. Во-вторых, она должна была делать опашку, которой тоже не было.
Повторяю, я ничего не нарушал, я действовал по закону: были грубейшие нарушения, грубейшие. Ладно, водоснабжение – глобальный вопрос, но перезарядить огнетушители и отремонтировать печь в деревянном задании! О проверке мы предупреждали ее заранее, у нее было время сделать хотя бы журналы инструктажей, написать какие-то инструкции, планы эвакуации. Три дня человеку на это давалось. Почему мы как деспоты выглядим? Хорошо, ничего не случилось, а если случается, начинают искать виноватых, а я в моей ситуации виноватым быть не хочу.
– Почему вы обжаловали последнее решение апелляционного суда?
– Здесь принципиальный вопрос. С каждым сельским главой тяжело общаться, каждая проверка проходит тяжело. Они избраны народом, считают себя его представителями и так далее. И если мы сейчас проиграем, то со следующим главой при проверке у нас начнутся те же самые проблемы. Здесь уже дело не в этих 150 тысячах, никто их с нее не взыщет. Здесь – кто прав, вот в чем вопрос.
Самое важное - в нашем Telegram-канале
