Никто не расскажет
Зоя Ивановна:
– Лебедиха – это село в Панкрушихинском районе, основанное нашими предками. Сто лет назад из Воронежской области в Сибирь приехали на разведку три дяди моего деда Антона, три Ерофеича. Поэтому деревня сначала называлась Ерошкины Ракиты, а вокруг были села Кривых Озер, Высокая грива, Береговое – такие названия! В советское время построили поселок Нефтебаза и переименовали село Кривых Озер в Кривое. Я всегда вспоминаю Солженицына: когда его отправляли в Нефтепродукт, он сказал, что не поедет из-за одного названия, и уехал в Матренин Двор.
Раньше наша Лебедиха была большой, стояла на холме в красивейших полях с березовыми колками. Мой дядя писал с фронта: "Мне бы только за околицей постоять, посмотреть". Не посмотрел – в 44-м году погиб где-то под Смоленском, и мы даже не знаем, где он похоронен. Помню, бабушка сидела за прялкой и голОсила – это такой русский плач, как плач Ярославны: "Да ты мой Мишенька-а-а, да родно-о-ой, да где ж ты в чужби-и-ине, да я тута одна, а что ж ты не ворачива-а-аешься". Я нигде больше такого не слышала.
Нина Васильевна:
– Там, на празднике, Зоина родная сестра мне сказала: "Нина, я чувствую вину перед этими людьми". Я тоже ее чувствую. Мы уехали и оставили их там. Я вижу, что деревня гибнет, и у меня огромное чувство вины, потому что я бессильна что-то изменить. Это как смерть родного человека: ты смотришь на него и никак не можешь ему помочь. Я могла бы остаться там, не реализовать себя, но я все равно не подняла бы эту ношу…
Зоя Ивановна:
– Моей матери 85 лет, у нее две медали. На праздники она получает телеграммы за подписью Медведева и Путина и говорит: "Я всегда была передовая, везде была первая, и вот меня наконец-то оценили". А в войну ее однажды наградили валенками, валенки были ей малы, но она их носила.
В те годы она с другой девочкой работала на быках. Однажды бык, запряженный в телегу с зерном, убежал от них и прибежал к дому. А тут бригадир: "Вы хотели украсть зерно! Я пишу письмо, поедете в Панкрушиху в милицию и там его отдадите". Моя мама и ее сестры жили одни, без взрослых, мать у них умерла, отца репрессировали, но рядом была их тетя, мудрейшая женщина, она помнила чехословацкий мятеж в Камне, знала всю подноготную революции… Тетя сказала: "Не ходите, спрячьтесь в полыни у озера и сидите". Они сидели две недели, а потом все как-то забылось.
…И все выросли, у всех были хорошие семьи, детям дали образование. Как бы мне вам объяснить самое главное? Сейчас везде говорят про менталитет русского человека, про русский характер. В Лебедихе жили люди с русским характером, смелые, трудолюбивые, порядочные. Единственное ругательство, которое я от них слышала: "враг", "вражина".
А нам ведь осталось недолго, мы умрем, и никто больше про них не расскажет. Там уже сейчас осталось дворов двадцать, живут одни пенсионеры. И кругом 50 тысяч гектаров пустой земли.
Их сотни и тысячи
Зоя Ивановна:
– Мы потеряли свои истоки, уехали оттуда, а мы должны были жить там. Сколько я тут в городе по квартирам моталась, пока на ноги встала. 10 лет работала в школе на Булыгино, по квартирам, по углам – Господи, лучше бы я жила в родительской усадьбе… Но было какое-то выдавливание людей из деревни, и я помню такой период, когда не одобрялось, чтобы люди ходили на кладбище, чтобы вспоминали свои корни. Из нас делали каких-то манкуртов.
Нина Васильевна:
– Вся история Лебедихи – история уничтожения государством этих удивительных людей. Мы только боялись это сказать, а вообще-то, действительно так. Крестьяне крепко держались за землю, у них было чувство собственности, и, наверное, там, наверху, боялись этого класса. Я сама не читала, факт непроверенный, но слышала, как по телевизору ссылались на слова Сталина: "Мы должны уничтожить крестьянство, иначе оно уничтожит нас".
Зоя Ивановна
– Моего деда Григория Михалыча взяли за дискредитацию колхозного строя. Я нашла в архиве его дело, там в том числе анекдот, за который его забрали, про колхозных вшей. Нам уже не узнать, где он похоронен, и мы ходим на памятник жертвам политических репрессий – теперь у нас есть это место.
Донос написал бухгалтер. Еще там был бригадир, который хлестал мальчишек плетками, когда они в голод разрывали сусличьи норы и доставали зерно. На могилы этих двоих до сих пор плюют. Но в основном-то люди все достойные были и сейчас еще есть.
Вот сейчас Медведев сказал: пустых земель много, переселяйтесь, пожалуйста. Но как жили переселенцы? У всех были крепкие хозяйства, все делали сами: ткали, вязали, вышивали, шили сапоги. У бабушки был огромный огород, где выращивали коноплю, потом ее связывали в снопы и вымачивали в омутах. Во дворе стоял такой деревянный аппарат с ручкой. Привозили мокрые конопляные снопы, пробивали на этом аппарате, получалась дратва, из которой ткали мешки и всякие дорожки, а также ею подшивали валенки.
В деревне было много украинцев, и свадьбы проходили весело, с тройками, по всей Лебедихе собирали ленточки на венки. Помню, Валя Крысенко выходила замуж – на девичнике за столом в ряд сидели девушки и пели протяжные песни. Я, как младшая, должна была расплетать невесте косу. Жених был целинник. Мы страшно любили свадьбы…
Кто спасет эту забытую Лебедиху? Может, какой-нибудь инвестор вложит туда деньги, там нефть есть, скорее всего. Мой брат рассказывал: в детстве они вытаскивали из озера камышинки, и по воде расплывались масляные пятна.
А потом подумаешь: ведь сотни таких Лебедих в России. Тысячи.
Справка
Нина Васильевна и Зоя Ивановна просят всех, чьи предки были из Лебедихи, писать по адресу tn10@mail.ru, чтобы дополнить историю села.
Из книги о Лебедихе:
Где же у человека родина? Там, где он родился, где родные могилы и земля любовно и бережно возделана его руками, или там ли, где прожита большая часть жизни? Ветер истории оторвал людей, как листья с дерева, и занес их в неведомые земли Лебедихи, а потом вновь раскидал по всей Сибири. Но память предков позвала их отложить дела и посетить родину их отцов, дедов и прадедов, потому что через историю своих предков мы можем понять и осознать свой характер, истоки духовной силы. Говорят, что на озеро снова прилетели лебеди…
Из лебедихинской Книги Памяти
В начале XX века в поисках „мужицкого счастья“ ехали только самые смелые, оставались и выживали только самые сильные. Все эти качества передавались нам от предыдущих поколений, отстаивающих свое право жить на Сибирской земле. Столыпинская реформа не была рассчитана на пьяных и ленивых, ставка делалась на крепкого хозяина.
***
"Мельница была своя, находилась недалеко, в 15 км от хутора, – в Плеса-Курье, муку там мололи отменного качества, хозяйки выпекали пышный душистый хлеб. Дрожжи готовились из хмеля. Когда в Лебедихе появились ссыльные немцы, те пекли хлеб на дрожжах из картофеля. По воскресеньям пекли кислые, на дрожжах, блины. Летом собирали ягоды и грибы. Из ягод сушили лепешки, потом их давали детям как лакомство. Пекли пироги, варили кулагу. Богаты были леса смородиной, которая росла по лягам. Летом на заварку чая шли листья смородины, а к зиме готовили вяленую морковь. Многие мужчины зимой охотились. Известными охотниками были братья Кудрявцевы. Леса были полны дичи, по праздникам собирали богатое застолье. Никто не напивался – не позволяла вера. Пели мелодичные песни Воронежского края и украинские. Песенность эта передалась по наследству от воронежских бабушек Весельевых заслуженной артистке России О.Г. Клевно (Кудрявцевой)".
***
"Холодные зимы не пугали – Василий Золоторев и Степан Литвиненко шили отличные шубы и тулупы. За валенками Митрофана Кудрявцева и Кузьмы Свиридова приезжали из окрестных деревень, к весне обувались в яловые сапоги от Бориса Гречаных. Венчаться, крестить детей или отпевать усопшего ездили в панкрушихинскую церковь пророка Ильи. Однако дома у каждого переселенца был богатый иконостас с иконами, привезенными из России и Малороссии. Родину в воспоминаниях называли „Росея“, а выехавшие из Мастюгино вспоминали: „Какие у нас у Мастюгиной вишенья были?!“ Нам, маленьким, тогда это было непонятно. Разве мы не жили в России? И что такое „вишенья“? В те годы в Сибири о вишне мало кто слышал. Позже поняли и узнали".
***
"Трудности переселенцев начались в годы Первой мировой воины, а Октябрьская революция все перевернула окончательно. Вначале упразднили земельную собственность, оставив по 2,5 десятины каждому члену семьи, а после НЭПа, с конца 1928 года, началась коллективизация. Весь сельский инвентарь, весь скот с надворными постройками были национализированы и обобщены. Но за скотиной по-прежнему должны были ухаживать сами, однако все мясо, молоко, шерсть сдавали государству. Но и в колхозе они работали так же добросовестно, как на себя. Председатель Панкрушихинской МТС Трухачев П.В. был избран депутатом Верховного Совета СССР".
***
"В 30-е годы по всей стране прошли раскулачивание и жестокие репрессии. Жертвами в Лебедихе стали: Трухачев Г.М., Трухачев Е.Е., Колупаев Т.Т. и многие другие.
Вскоре началась ликвидация населенных пунктов. Она происходила не только по желанию самих жителей, но и по принуждению властей. Уничтожение сел, поселков продолжается и поныне из-за ликвидации или банкротства акционерных обществ (бывших колхозов). Лебедиха так же, как и многие другие поселки, находится на стадии исчезновения и держится только за счет личных подсобных хозяйств".
Самое важное - в нашем Telegram-канале
