Новость: Коллектор Роман Майзенгер: "Мы уже не звоним, мы действуем"

— Роман Владимирович, судя по статистике Арбитражного суда Алтайского края, в 2014 году значительно выросло количество исков, связанных с взысканием сумм по исполненным договорам. Можно ли говорить о том, что наступает кризис неплатежей? И насколько эта ситуация активизирует спрос на коллекторские услуги?

— С одной стороны, это, может быть, и кризис неплатежей. А с другой — у большого количества организаций платежная дисциплина очень плохая, абсолютно нет никакой ответственности. Компании с уставным капиталом 10 тыс. рублей накапливают долги и бросают их. Ко мне несколько раз обращались за услугой: есть, например, долг 2 млн рублей, не хочу рассчитываться, давайте мы компанию продадим или "сольем" в другой регион. К сожалению, бросить долг и компанию для многих наших предпринимателей в порядке вещей, потому что, по сути, никакой ответственности у учредителей и директора. В этом и есть, на мой взгляд, основная проблема.

— То есть корпоративное коллекторство востребовано?

— Да, обращения по корпоративным спорам есть. Но если я вижу, что там должник в течение длительного времени писал какие-то непонятные письма, но никаких реальных шагов к погашению не делал, то я понимаю, что он готов к взысканию и, скорее всего, все активы из данного юридического лица уже выведены.

Если говорить о корпоративном коллекторстве в полном смысле этого слова, то мы, например, работаем с одним из федеральных операторов сотовой связи, с крупными холдингами, недавно занялись "дебиторкой" большого алтайского промышленного предприятия.

В Москве работает наш коллега Дмитрий Жданухин, руководитель Ассоциации корпоративного коллекторства. И он активно использует такой инструмент, как PR-сопровождение. Оно подразумевает распространение в интернете и через другие источники негативных сведений о платежной дисциплине компании-должника. Это не является клеветой, если вся распространяемая информация подтверждена документами. На этом Жданухин и играет, зарабатывает деньги.

— Нам известно, что недавно Дмитрий Жданухин подключался к разрешению одной сложной ситуации в Алтайском крае. Строительная компания, несмотря на наличие судебного решения, не могла взыскать многомиллионный долг с юридического лица, за которым стоят хорошо известные в регионе лица. Жданухин рекомендовал собственнику строительной компании собрать в Барнауле пресс-конференцию, где все рассказать СМИ. Должники об этих планах узнали и практически сразу рассчитались.

— Вот видите, эффект есть.

— Но это лишь единичный случай, когда местные компании прибегают к PR-сопровождению взыскания долгов. На ваш взгляд, почему?

— Думаю, просто масштаб регионального бизнеса не тот. К тому же такие шаги будут эффективными, если должник состоит в каком-то холдинге или саморегулируемой организации, на которую можно будет оказать определенное давление, которой важна ее репутация. В здоровой предпринимательской среде PR-сопровождение — это очень эффективный инструмент.

Лишь одно дело

Роман Майзенгер, руководитель "Центра сопровождения долговых обязательств".

Анна Зайкова

— На сайте вашего агентства говорится о такой услуге, как инициация уголовного преследования должника.

— Не работают у нас толком правоохранительные органы в этом плане, делают какие-то отписки. Я не владею общей статистикой, но за мои семь лет коллекторской деятельности был только один случай, когда возбудили уголовное дело в связи со злостным уклонением от исполнения решения суда.

— То есть основной инструмент коллекторов сегодня — досудебное воздействие на должников?

— И судебное тоже. Мы очень активно и тесно работаем со службой судебных приставов на уровне их главного управления в Алтайском крае. Работаем и с управлениями из других регионов.

— Я правильно понял, что работа с долгами физических лиц вашему агентству больше не интересна?

— Скорее да. Во-первых, не те размеры сумм задолженности. Во-вторых, мне потребуется максимум 10 минут на то, чтобы понять, стоит ли браться за того или иного должника. Если в базе данных судебных приставов высвечивается, скажем, 15 исполнительных производств, то, извините, я не буду этим заниматься. Это злостный неплательщик. А если гражданина в базе приставов еще нет — тогда имеется определенная перспектива. Но таких из 10 будет случая три. В основном же такие люди должны всем, и наши телодвижения останутся неэффективными.

Контракт по тендеру

— Ранее вы сказали о сотрудничестве с федеральным оператором сотовой связи. В открытом доступе в интернете есть лично ваши жалобы в интересах данного оператора. Это жалобы на действия и бездействие службы судебных приставов. В чем суть и правовые основы работы вашего агентства с этим оператором?

— Мы ежегодно участвуем в тендере, который проводит этот оператор. И согласно заключенному договору сопровождаем долговые обязательства, возникшие перед ним. В целом работа заключается в том, что обращаемся за получением судебного приказа, инициируем возбуждение исполнительного производства. Далее по специально разработанному алгоритму мы проводим плановую работу со службой судебных приставов. Конечно, приставы этим не очень довольны, возмущаются, что мы их заваливаем жалобами через электронную почту и официальные порталы. Это все фиксируется, ухудшает показатели работы службы судебных приставов, но от этого никуда не спрятаться. Они вынуждены выходить с нами на контакт, откликаться на наши, скажем так, просьбы. И уведомлять нас о своих итоговых действиях.

— При этом суммы взыскания долгов за сотовую связь совсем не большие.

— Да. Но там вал — 10–20 тыс. исполнительных производств. Мы в основном работаем по регионам Сибири. Но приходится контактировать с приставами и из других территорий страны. Например, недавно звонил пристав из Дагестана.

— Вы сказали о вале исполнительных производств по взысканию долгов за сотовую связь. Сколько человек в вашей компании отвечают за это направление?

— На этом направлении постоянно работают четыре человека.

Добавлю, что у меня сейчас есть амбиции получить и других крупных федеральных корпоративных клиентов. Потому что я понимаю, что у нас есть куда расширяться, есть умения и знания. Это, например, могут быть клиенты из сферы микрофинансирования, кредитные организации и ЖКХ.

В ЖКХ нет условий

Роман Майзенгер, руководитель "Центра сопровождения долговых обязательств".

Анна Зайкова

— Однако на недавнем "круглом столе" по проблемам взыскания дебиторской задолженности в сфере ЖКХ вы довольно скептически высказались об этом направлении.

— Да, скептически. Потому что в сфере ЖКХ у долгов нет хозяев. Управляющие компании? Но это не их деньги. "Кузбассэнерго"? Они с нами не пожелали заключать договор. Хотя я считаю, что эта работа могла бы быть эффективной, если бы у нас были договоры с ключевыми ресурсоснабжающими организациями. Пока этих договоров нет. И тендеров никто не проводит. Взыскивать из всего перечня услуг только воду или вывоз ТБО не имеет смысла. Мы хотим работать с долгами по ЖКХ, но для этого нет, к сожалению, условий.

— Если не секрет, можете назвать самый крупный корпоративный долг, который удалось взыскать вашему агентству?

— Самый крупный долг взыскивали с предприятия "Алтайвагон" в интересах одной московской компании. Сумма составляла порядка 16 млн рублей. И по утвержденному сторонами графику она была погашена.

В роли инвестора

— Агентство "Центр ЮСБ – Алтай" было замечено и на рынке жилой недвижимости. В чем там ваши бизнес-интересы?

— Да, последний год мы особенно активно занимаемся сопровождением и реализацией залоговой недвижимости. Эта недвижимость переходит на баланс ипотечных компаний и кредитных организаций в результате обращения на нее взыскания из-за просрочек по ипотечным платежам. Банкам, естественно, невыгодно содержать этот балласт, и им необходимо в кротчайшие сроки реализовать скопившиеся объекты.

Наше агентство стало партнером одной из крупнейших ипотечных компаний по сопровождению и реализации такой недвижимости. Кроме того, мы стали выступать в роли инвестора. Эта услуга в ближайшем времени, с учетом кризисных явлений, которые мы видим, будет очень востребована со стороны кредитных и ипотечных компаний. В последнее время мы активно выкупаем недвижимость на торгах. Таким образом, эта тема очень актуальна, и будем ее обязательно развивать. Она интересна как для граждан, желающих приобрести для себя жилье, так и для инвесторов. Ведь мы продаем жилье на 10–20% дешевле рыночной цены.

— Есть мнение, что коллекторы — это жестокие люди, которые способны сломать человеку судьбу. Какова доля истины в этом утверждении?

— Что значит "сломать судьбу"? Понятное дело, это неприятно, когда тебе названивают и спрашивают: "Когда вы собираетесь погашать долг?" Наше агентство сейчас принимает долги на той стадии, когда все звонки уже сделаны. Когда мы включаемся в работу, мы уже не звоним, мы действуем — подаем исковые заявления, инициируем наложение арестов, изъятие арестованного имущества, выселение из жилья и т. д.

Да, на заре коллекторства, в 2008 году, у нас был колл-центр. В нем работали несколько специально обученных сотрудников, которые звонили и, скажем так, "огрызались" на клиентов. Но все это мы убрали. Теперь все колл-центры находятся при банках. И нам нет смысла тягаться с ними. У нас другой уровень работы — конкретные действия, а не просто звонки. Мы звоним сразу в дверь, а не по телефону.

О чем еще рассказал собеседник

Роман Майзенгер, руководитель "Центра сопровождения долговых обязательств".

Анна Зайкова

О начале бизнеса

— Я начинал свой бизнес в кризис — в 2008 году. И первый мой стартап был связан именно с коллекторской деятельностью. Клиентов тогда было достаточно. Приходили и физические, и юридические лица. Коллекторов на рынке тогда появилось много. Потом все потихоньку успокоилось, все компании, которые помельче, закрылись. Коллекторские агентства стали некими придатками кредитных организаций. Банки стали продавать долги аффилированным коллекторским агентствам с дисконтом или крупным игрокам с баснословным запасом прочности типа "МОРГАН".

О смене названия

— Когда я работал в краевом "Агентстве по жилищному ипотечному кредитованию" и занимался взысканиями, много ездил в Москву на различные семинары. И тогда мне пришла мысль: а почему бы самому не создать компанию, которая займется взысканием долгов? В Москве я нашел партнеров, с которыми было создано коллекторское агентство "Центр ЮСБ – Алтай". 51% процент принадлежал московским партнерам, я же получил право работать под их брендом. В конце 2014 года я выкупил их долю с условием, что агентство сменит название. Поэтому с Нового года мы — "Центр сопровождения долговых обязательств".

О сочувствии

— Последнее время мы работаем с проблемным ипотечным жильем. Буквально вчера меня супруга спросила: "Тебе не надоело людей на улицу выкидывать? Столько времени этим занимаешься…" На самом деле я с сочувствием отношусь к людям, которые по разным причинам, объективным и субъективным, не смогли справиться с ипотечными кредитами. Но тем не менее если есть решение суда, если есть законные требования, их нужно исполнять в любом случае. Если этой работой будем заниматься не мы, то придут другие люди, и их методы могут быть еще более жесткими. Мы забираем жилье, и личных претензий к людям, которые там проживают, никогда не имеем. Всегда остается осадок, когда страдают дети нерадивых родителей, им приходится незапланированно менять школы и т. д. Дети уж точно не виноваты в том, что родители потеряли жилье и будут вынуждены его снимать. Кстати, это новая мировая тенденция у молодежи. Не покупать жилье, а снимать квартиру рядом с местом работы. Поэтому в целом ничего страшного в этом нет. Больше раздувают из мухи слона.

Досье

Роман Владимирович Майзенгер родился в Барнауле. Окончил юридический факультет АГУ. Три года работал в прокуратуре Новосибирской области, в том числе помощником прокурора области по общему надзору. Далее — краевое "Агентство по жилищному ипотечному кредитованию". Начинал с должности юриста, завершил работу в агентстве на посту руководителя департамента сопровождения ипотечных кредитов. В 2008 году создал коллекторское агентство "Центр ЮСБ – Алтай".

Роман Майзенгер женат, воспитывает двоих детей. Из личных увлечений отмечает хоккей, футбол, горные лыжи, рыбалку и охоту.