Так уж получилось, что славу и популярность Татьяне Ивановне принесли роли бойких старушек. И большинству зрителей, помнящих и любящих её бабулек из "Максима Перепелицы" и "Формулы любви", из "Приключений жёлтого чемоданчика" и "Вам и не снилось...", трудно себе представить, какой Татьяна Пельтцер была в молодости. Кажется, никто и не видел её молодой. Марк Захаров, любимый театральный режиссёр актрисы, так пытался объяснить популярность "бабушек Пельтцер": "Наверное, ей удалось воплотить народную мечту о несокрушимой старости, где мудрость дерзко соседствует с юной и озорной жизнестойкостью".
Начала с ролей мальчиков
Татьяна Пельтцер родилась в Москве летом 1904 года. Её отец, обрусевший немец Ганс Пельтцер, впоследствии ставший Иваном, был довольно известным театральным деятелем. Когда Тане исполнилось 10 лет, настала и её очередь выйти на сцену. В Екатеринбурге глава семейства Пельтцер поставил пьесу Генрика Сенкевича "Камо грядеши", в которой дебютантка перевоплощалась в мальчика Авдия. Роль Тане удалась, и с той поры она стала выходить на сцену регулярно, а за роль Леночки в "Дворянском гнезде" даже получила первый гонорар - три рубля. Первым же актёрским триумфом стала роль мальчика в сценической постановке "Анны Карениной": сцена прощания Серёжи с Анной неизменно вызывала у зрительниц рыдания.
Мать надеялась, что Таня получит приличествующее барышне образование и выйдет замуж за достойного человека. Она учила дочь правильно вести хозяйство, и её уроки пригодились Татьяне: всю жизнь она поражала знакомых безупречной аккуратностью и изысканными бытовыми привычками. Все считали, что это - что-то немецкое, а на самом деле это были навыки, совершенно необходимые правильной еврейской девушке - "идише мейделе" - для сохранения семейного благополучия. Евгения Сергеевна и заподозрить не могла, что семейные радости её дочери не суждены.
Театральную мечту разрушила революция. С началом 1917 года для дружной семьи Пельтцер настали тяжёлые времена. Чтобы добыть кусок хлеба, Гансу приходилась трудиться на 11 работах, Таня же пробовала прорываться в московские театры, но тщетно - отсутствие специального образования и купеческое происхождение позволяли получать лишь незначительные роли. К тому же Пельтцер не приживалась в коллективах. "Пока она на всех не наорёт, не пошлёт куда подальше - не успокоится. Правда, на сцену выходила очень собранной, подготовленной", - впоследствии говорила о своей коллеге актриса Ольга Аросева.
Развод и девичья фамилия
Однако те эпизодические роли, которые ей иногда давали, нравились публике. Весной 1927 года в числе благодарных зрителей оказался и будущий муж Татьяны - молодой немецкий коммунист и философ Ганс Тейблер, учившийся в столице в Школе Коминтерна. Он специально ходил на одни и те же спектакли - юноша давно заприметил симпатичную актрису. После очередного представления он преподнёс незнакомке скромный букет ландышей, а позже в консерватории во время концерта Льва Оборина сделал Татьяне предложение. Пельтцер было 26 лет, когда она взяла новую фамилию и уехала с мужем в Берлин - как тогда ей казалось, навсегда оставив театр. Ганс помог ей устроиться машинисткой в советском торгпредстве и даже похлопотал о принятии жены в Компартию Германии.
!["Два капитана".](https://obj.altapress.ru/picture/805180/900x.jpg ""Два капитана".")
Однако судьба вновь свела Пельтцер со сценой: среди друзей супруга оказался известный режиссёр Эрвин Пискатор, который пригласил молодую актрису принять участие в театральной постановке. И кто знает, как сложилась бы её дальнейшая жизнь, если бы не чрезмерная ревность мужа, который буквально не давал Пельтцер дышать. Однажды он устроил Тане скандал прямо в Берлинской опере - когда заметил, что к жене проявил интерес какой-то студент. "Уходи, мне не нужна жена-шлюха", - вспылил Тейблер. В общей сложности они прожили вместе четыре года. После развода Татьяна навсегда покинула Германию и вновь взяла себе фамилию отца.
Уже в преклонном возрасте бывшие супруги встретились в Карловых Варах, где Пельтцер отдыхала со своими подругами. "Мы с Галей Волчек решили, что им нужно побыть одним, вспомнить прошлое, и ушли в другую комнату, - рассказывала Аросева. - Они стояли вдвоем на балконе. Вначале тихо разговаривали, но потом градус беседы начал повышаться, и солировала, конечно же, Татьяна Ивановна. Из доносившихся обрывков фраз было понятно, почему они расстались...
"Станете ударницей труда - примем вас обратно"
Вернувшись в СССР, Татьяна первым делом она отправилась в Театр МГСПС (сейчас Театр имени Моссовета) и чудом была принята в труппу - правда, во вспомогательный состав. А через три года Пельтцер лишилась и этого: её признали профнепригодной и уволили. "Пойдите на завод, - посоветовали ей. - Станете ударницей труда - примём вас обратно". Татьяне ничего не оставалось делать, как попросить помощи у брата - главного конструктора на заводе АМО. Александр устроил сестру машинисткой, но настал печальный 1936 год, и власти вспомнили о его прошлой судимости по 58-й статье ("За контрреволюционную деятельность"). Разработчик первых советских гоночных автомобилей "Звезда" был репрессирован. Вслед за братом прославленный завод покинула и Татьяна: она отправилась в Ярославль, в старейший Российский драматический театр имени Волкова, но в 1938 году вновь вернулась в Москву и устроилась сначала в Колхозный театр, а затем как "ударница труда" в Театр имени Моссовета. И хотя ей удавалось получать не самые плохие роли, - она не проработала там и двух лет, хлопнув дверью после крупной ссоры с режиссёром...
Крепкие руки и доброе сердце "бытовых" героинь
В 1940 году Пельтцер принимают в знаменитый Московский театр эстрады, которому актриса отдаст семь лет. Попав в звёздную труппу, в составе которой работали Рина Зелёная, Мария Миронова, Александр Менакер, в первое время Пельтцер играла бытовые роли - управдома, молочницы, банщицы и т. п. "У этих людей крепкие руки и доброе сердце", - говорила актриса о своих героинях. К удивлению театрального начальства, эти небольшие роли зрители запоминали, и писем Пельтцер приходило в театр почти столько же, сколько и примам. Но перед приободрённой Татьяной вновь неожиданно закрылись все пути: в начале войны было дано распоряжение выявлять всех лиц немецкой национальности и высылать - в лучшем случае в Сибирь. К счастью, Тане вовремя успели помочь коллеги - им удалось выбить для Пельтцер так называемую "охранную грамоту". Но на карьере в Театре эстрады всё равно пришлось поставить крест.
"Кого я вижу! Товарищ Пизнер!"
Звёздный час Пельтцер настал лишь в 1953 году. К тому времени актриса уже шесть лет играла на сцене Театра сатиры (в итоге Пельтцер прослужит в нём 30 лет). Среди множества её работ оказалась и роль Лукерьи Похлёбкиной в спектакле "Свадьба с приданым". Как раз в год смерти Сталина спектакль сняли на плёнку и пустили в кинопрокат. Татьяну начали узнавать на улицах, а чуть позже в Театр сатиры многие стали ходить именно на Пельтцер. Но по-настоящему почувствовать себя знаменитой актрисе помог комичный случай. Когда труппа театра отправилась в Германию "обслуживать" советский военный контингент, на границе всех проверял строгий и дотошный майор. Заглянув в кузов одной из машин, он увидел Татьяну Пельтцер. "Кого я вижу! Товарищ Пизнер!" - поприветствовал он актрису. "Тогда я поняла, что не зря столько лет отдала театру", - шутила позже Татьяна Ивановна... Ещё больший успех ждал её после выхода на экраны фильмов "Солдат Иван Бровкин" и "Иван Бровкин на целине". Между прочим, в сценарии маму Бровкина звали Серафимой, но Татьяна Ивановна потребовала переименовать её в Евдокию: "Серафима - не русское имя, не деревенское! Оно не подходит моей героине".
Бабушка союзного значения
!["Ералаш".](https://obj.altapress.ru/picture/805133/900x.jpg ""Ералаш".")
А сколько у неё было таких мам, бабушек, тёть, соседок, учительниц, медсестер, просто старух! Порой и развернуться-то было негде. Татьяне Пельтцер оставалось "выезжать" только на собственном таланте. В замечательной ленте "Чудак из пятого Б" главными героями были дети. У Пельтцер - всего два эпизода. Но в памяти зрителей навсегда запечатлелась бабушка в пижаме, весело наигрывающая на гитаре "Калинку-малинку". Или взять картину "Вам и не снилось" - набат молодёжи рубежа 70-80-х! Татьяна Ивановна появлялась в конце повествования опять же в роли бабушки. Волевая старуха с сигаретой, со стрижкой под мальчика, философски размышляющая о проблемах воспитания подростов и яростно выламывающая двери.
Дикая перепалка с кинорежиссёром перед съёмкой была своеобразным допингом для Татьяны Пельтцер - через пять минут она выпархивала на площадку и обезоруживала всех своим неповторимым искусством.
Режиссёр Илья Фрэз, пожалуй, наиболее полно использовал дар перевоплощения Татьяны Пельтцер в кинематографе. Он провёл любимую актрису по всем основным киножанрам от эксцентрики ("Приключения жёлтого чемоданчика") до любовной мелодрамы ("Личное дело судьи Ивановой") и первым "повысил" её в ранг прабабушки ("Карантин"). Фильмы Фрэза получили немало призов, но мировое признание режиссёру помогла завоевать именно Татьяна Пельтцер. Её отчаянная бабуля из "Жёлтого чемоданчика" принесла режиссёру Венецианского льва. Кто ещё из наших актрис мог бы в семьдесят лет танцевать на крыше, прыгать с забора, бегать с песнями по мостовым, кататься, стоя на крыше троллейбуса? Притом, что это не просто клоунада, а настоящая актёрская игра, перевоплощение, каскад мимики и шуток.
"А чего на меня смотреть-то? Все знают, как я неказиста"
![Кадр из фильма "После дождичка в четверг".](https://obj.altapress.ru/picture/805132/900x.jpg "Кадр из фильма "После дождичка в четверг".")
О своих немногочисленных мужчинах она предпочитала не распространяться. Когда речь заходила о замужестве и детях, Пельтцер говорила: "Мне некогда - я же в театре живу!" Родным ребенком она считала Андрея Миронова - сына своей подруги Марии Мироновой. "Мы с Машей вырастили Андрюшу на двоих, - вспоминала актриса. - Кто не был занят на репетициях и спектаклях, тот его и нянчил".
"Тем не менее она никогда не производила впечатления женщины с неудавшейся судьбой. Она всегда была молода и легка на подъем, - вспоминала Аросева. - Она обожала шумные компании, часто решалась на безрассудные поступки - например, могла сорваться к друзьям в Ленинград в три часа ночи или по первому же зову помчаться через всю страну на съемки к молодому, никому не известному режиссеру".
Вместе с тем Пельтцер оставалась бескомпромиссной и своенравной, она тяжело сходилась с людьми. Как-то на собрании труппы актёр Борис Новиков, которого "разбирали" за пристрастие к спиртному, услышав от своей коллеги нелестные замечания, вскричал: "А вы, Татьяна Ивановна, помолчали бы! Вас вообще никто не любит, кроме народа!" А когда ей звонили с какой-нибудь киностудии и просили показаться режиссёру, она говорила: "А чего на меня смотреть-то? Все знают, как я неказиста. Пришлите лучше сценарий".
"Записаться в 73 года в комсомолки - самое время!"
Пельтцер и молодого Марка Захарова, которого в Театр сатиры пригласил Валентин Плучек, поначалу отказывалась воспринимать серьёзно. Но с его уходом в "Ленком" актриса захандрила. С Плучеком они перестали понимать друг друга и на одной из репетиций спектакля "Горе от ума" страшно поскандалили, после чего Пельтцер демонстративно покинула театр. Её новым местом работы стал "Ленком". "А что? Записаться в 73 года в комсомолки - самое время!" - объясняла свой очередной безрассудный поступок Татьяна Ивановна...
Случалось, она забывала тексты или путалась в них, очень переживала из-за этого, но подруги не переставали её утешать. До самого конца Пельтцер не отреклась от своих слов, произнесённых на 70-летнем юбилее: "Надо же, меня пугали старостью, а для меня это оказалось самым радостным временем. Я - счастливая старуха".
