Тяжелая и легкая техника
— Как на сегодняшний день вы оцениваете долю отечественных товаров для системы здравоохранения края?
— Удельный вес отечественного товара в структуре всех закупок составляет по лекарствам 80%, по тяжелому оборудованию (рентгены, маммографы, флюорографы) — 90%, по аппаратам ИВЛ, УЗИ и другой технике — порядка 60%.
По проекту модернизации первичного звена в прошлом году мы приобрели 47 единиц тяжелой техники — практически на 100% отечественной. Часть медицинского оборудования — аппараты КТ и МРТ, например, — и отечественные, и иностранные. Если брать в целом, то приобретено 110 единиц техники, и больше половины из них — российского производства.
Первоочередные задачи на этот год — выполнение целевых показателей национального проекта «Здравоохранение», особенно в борьбе с сердечно-сосудистыми и онкологическими заболеваниями, смертность от которых в крае и во всей стране наиболее высока. В этом году в онкологический диспансер будет поставлен лучевой ускоритель, а для сосудистых центров закупим два ангиографа.
Вопрос сейчас стоит не в поставках техники, а в ценообразовании. Нам, возможно, придется пересматривать и корректировать планы. Исходя из данных в коммерческом секторе, цена на медоборудование выросла по некоторым товарам от 18 до 60%.
Цифра
2,4 млрд рублей потратили на медицинское оборудование в 2021 году. Из них порядка 700 млн — из бюджета Алтайского края.
— Заявили ли какие-то ваши партнеры об уходе с российского рынка?
— Есть заявление со стороны немецкого производителя медицинского оборудования — компании KARL STORZ о прекращении работы в России. Они производят и продают эндоскопы, инструменты и оборудование для эндовизуальных, малоинвазивных методов лечения. Но в этой части мы имеем минимальные потребности, а, кроме того, а рынке есть и другие производители, готовые сотрудничать.
— А что касается комплектующих и ремонта старой техники?
— Мы постоянно мониторим ситуацию с работоспособностью оборудования. На сегодняшний день вся тяжелая техника у нас в строю. Медицинские организации успели заключить сервисные контракты и ввести в эксплуатацию все, что нуждалось в ремонте.
Что касается последующих ремонтов, у нас есть договоры и с отечественными, и с зарубежными компаниями. Никто не собирается эти договоры разрывать, и все обязанности по ним будут выполнены.
Рубль и логистика
— В марте мы наблюдали большой лекарственный «переполох» в регионе. Как обстоят дела с импортозамещением медикаментов, в том числе жизненно важных?
— В номенклатуре, которую мы используем сейчас в амбулаториях и стационарах, имеются и российские, и импортные товары. Но я бы хотел подчеркнуть, что на сегодняшний день у нас нет ни одного отказа от контрактов со стороны зарубежных производителей. Все договоры соблюдаются.
Более того, мы и сегодня проводим торги, на которые выходят не только российские дистрибьюторы. Я сейчас говорю про закупки льготных препаратов за счет федерального или регионального бюджетов.
Ряд дистрибьюторов, как и в случае с оборудованием, заявили об изменении стоимости лекарств. По нашим данным, в среднем препараты на коммерческом рынке подорожали на 19%. Это связано с курсовой неустойчивостью рубля. Как бы то ни было, в расчетах с иностранными производителями мы ориентируемся на доллар и евро. Цены и сроки будут пересматриваться, но все договоры из числа уже заключенных будут выполнены.
На самом деле, мы, конечно, не исключаем проблем. В первую очередь они связаны не с отказами от договоренностей, а с изменением логистических цепочек. Они удлиняются, что ведет к увеличению сроков поставки. Об этом говорят и производители, и поставщики.
Общие закупки
— Есть какие-то механизмы экономии в условиях повсеместного подорожания?
— Мы сумели сформировать запас препаратов для льготных категорий граждан. В конце прошлого года мы отторговались, и сегодня лекарства имеются на срок минимум до сентября включительно. По некоторым препаратам есть переходящий остаток и на следующий год.
По отдельной программе мы обеспечиваем бесплатными лекарствами людей, перенесших инфаркт и инсульт, — так называемый кардиопакет. Этих запасов нам хватит до первого квартала следующего года включительно.
Что касается закупок для стационаров, здесь системная работа по импортозамещению проводилась не один год. На сегодняшний день у нас в 88% торгов сразу несколько медорганизаций выходят на закупку одной и той же номенклатуры товара.
Это позволяет, во-первых, снизить стоимость, а во-вторых, гарантировать поставку. Поскольку для крупных дистрибьюторов больше интересны соответствующего «размера» торги, а не поставки для одной районной больницы.
Как пример: в этом году у нас заключаются контракты для стационаров на 3,5 млрд рублей, мы сэкономили на этом порядка 500 млн рублей, которые повторно направим на приобретение медицинских изделий и лекарств.
Искусственный дефицит
— Какие шаги предпринимаются для снятия этого «санкционного» напряжения в части обеспечения жителей края лекарствами?
— В большей степени играет роль нормативное регулирование со стороны федерального министерства здравоохранения и правительства РФ.
Сегодня вносится масса изменений в 44-й федеральный закон, который регулирует весь комплекс отношений между заказчиком и поставщиком товаров, услуг и работ для государственных и муниципальных нужд. Сама процедура закупок упрощается, а часть полномочий передается субъектам Федерации.
Изменяются подходы к ценообразованию. Государство, например, устанавливает предельную стоимость лекарств из списка жизненно необходимых и важнейших лекарственных препаратов, в котором сейчас 808 международных непатентованных наименований и более пяти тысяч торговых названий.
На коммерческом рынке в части ценообразования также происходят серьезные изменения, здесь будет усиливаться контроль со стороны Росздравнадзора и Федеральной антимонопольной службы.
Какие-то товары временно исчезали из коммерческой сети, например, инсулин. Сейчас их снова можно купить. Временный дефицит и подорожание связаны не только и не столько с ростом валют, сколько с неравномерным распределением товаров по торговым точкам, разрывом прежних логистических цепочек и искусственным ажиотажем.
Подобная ситуация была с л-тироксином. Страх, что препарата больше не будет и повышенный спрос, привели к тому, что за март фактически был раскуплен объем, рассчитанный на весь 2022 год. Тем самым мы сами «нагнали» стоимость, искусственно вызвав дефицит. Опять же, на самом деле есть немецкий, а есть отечественный производитель л-тироксина, мы не испытали бы в нем недостатка, если бы люди не стали создавать аптечные склады у себя дома.
Подобный ажиотаж мы уже видели во время кризисов 2014–2015 годов и в первую волну коронавируса в 2020 году. У нас нет каких-то серьезных опасений в том, что касается лекарственного обеспечения. Ни один иностранный официальный дистрибьютор лекарств не заявил, что уходит с российского рынка.
Цифра
2255 аптек и аптечных пунктов лицензированы на отпуск лекарственных препаратов и работают в составе фармпредприятия «Аптеки Алтая». Еще 1200 — коммерческая сеть.
Только по рецепту
— Есть способ предотвратить «нездоровый» спрос на лекарства?
— Мы думаем, что частично решить проблему помогут электронные рецепты. Для этого нужно, чтобы коммерческие аптеки соблюдали законодательство и требовали эти рецепты, выдавая только необходимое количество препарата, тогда и ажиотажа не будет.
Порядка 71% рецептурных бланков в прошлом году было оформлено в электронном виде. За первый квартал этого года мы нарастили долю до 80%. Это касается льготных лекарств. Такая же задача стоит и для коммерческого сегмента, уже в этом году мы приступим к реализации, все технологии у нас есть.
Важно, что государство контролирует цены на жизненно важные препараты. Что касается остальных — тех, что граждане привыкли покупать без рецепта, например, жаропонижающих и обезболивающих — сегодня палитра выбора в этой категории максимально широка, есть и отечественные, и импортные производители.
Цифра
Порядка 6,5 млрд рублей регион тратит на приобретение лекарственных препаратов для стационаров и льготных категорий граждан
Самое важное - в нашем Telegram-канале
