Директор алтайского НИИ рассказал о прорывных технологиях, борьбе со старостью и новых молекулах

Что нужно человеку? Подольше пожить

— Прошел год с момента начала работы вашего института. Можно ли сегодня говорить, что его создание было обоснованным и не являлось искусственным шагом?

— Год — это небольшое, но хорошее время, чтобы задать вопрос: а стоит ли продолжать? Тратить время, ресурсы, усилия? Наша основная прикладная задача — разработка инновационных лекарственных средств для лечения различных заболеваний. И в этом смысле создание института, безусловно, обоснованно.

Что касается искусственности, то нет, этого не было. До момента создания института в АлтГУ не существовало никакого подразделения, которое бы занималось нашими задачами. Это был естественный процесс: велись переговоры, разрабатывалась программа исследований, производилась закупка необходимого оборудования, формировался коллектив.

— Каких ключевых результатов добился институт?

— Здесь нужно разделить нашу работу на две части. Первая — это проекты, которые развивались в течение нескольких лет, но за этот год получили бурное развитие, поскольку появилась другая техническая возможность. По ним есть определенный успех: сейчас уже оформляются патенты на разработанные субстанции, на способы синтеза, выполнены основные этапы доклинических исследований. Вторая часть — те проекты, которые мы начали с нуля уже здесь. По ним мы сегодня вышли на этап синтеза молекул, готовых к тестированию. Результаты доклинических исследований будут года через два.

— Препараты от каких заболеваний вы разрабатываете?

— У нас два основных направления. Первое — разработка средств для неинфекционных заболеваний. Мы разрабатываем лекарства для лечения хронической сердечной недостаточности, воспалительных заболеваний. Разрабатываем нестероидное средство, которое обладает противовоспалительным, жаропонижающим, анальгезирующим действием, но не имеет побочных действий, как современные препараты, и является дешевым в производстве. Кроме того, в числе наших новых разработок — средство для лечения осложнений сахарного диабета. Да, сегодня уже научились корректировать уровень инсулина в крови, но это не решает проблемы осложнений: диабетической стопы, ангиопатии, нефропатии и др. Также мы работаем над созданием гепатопротекторов — препаратов для восстановления печени. Сейчас занимаемся разработкой иммуномодулятора, но этот проект мы начали совсем недавно.

Второе направление — регенеративная медицина. Здесь мы разрабатываем лекарственные средства для лечения дегенеративных заболеваний, а также препараты для активного долголетия и продления жизни. Сегодня в мире тратятся миллиарды долларов на решение проблем старения. Кто-то пытается разработать БАДы, кто-то — функциональное питание, кто-то — косметические средства, создаются другие технологии. Но перед нами стоит задача — фундаментально решить вопрос, найти механизмы и молекулы. Наша стратегия в регенеративной медицине — фармакологическая, а именно — воздействие на стволовые клетки лекарственными препаратами.

— Борьба со старением — направление работы, находящееся на грани медицинской науки и философии. Почему вы его выбрали?

— Сейчас это очень научное направление. Для решения этих проблем усиленно работают целые сети различных институтов и лабораторий. Что человека может беспокоить, если технологически он уже насыщен: прекрасными автомобилями, хорошим питанием, комфортными условиями жилья? Что ему нужно? Подольше пожить.

Вместо 20 лет два три года

— Есть признанные научные центры Сибири — Новосибирск, Томск. Решения о создании таких институтов в них были бы ожидаемы. А тут Алтайский край стал претендовать на равноправное участие в передовых разработках. Для нашего региона это прорывное решение?

— Я скажу больше — Алтайский край уже достиг определенных результатов в этом направлении. Конечно, институт создан не на пустом месте. Разработка лекарств, помимо материальной базы, требует квалификации группы ученых. Сюда было бы сложно пригласить специалистов, причем сразу целый коллектив, способный проводить все этапы разработки и иметь определенный опыт в этом. В крае такая группа уже была, под моим руководством она работает много лет. В связи с тем, что такого оборудования, как сейчас, в регионе тогда в принципе не было, проект выполнялся на основе сетевого взаимодействия с другими вузами — четырьмя исследовательскими организациями Томска. Также я работал в Алтайском медуниверситете.

Сегодня оборудование нашего НИИ позволяет создавать лекарства по современным технологиям. Не по старинке, когда 20 лет один препарат делали: находили нужную молекулу, которая более или менее безопасна, эффективна, но имеет побочные действия. Сегодняшние технологии позволяют в разы сокращать период разработок — до двух-трех лет.

— Длительность сроков разработки и внедрения лекарств производители называют одной из ключевых проблем. Ранее вы говорили, что ощутимых результатов НИИ удастся добиться уже к 2018 году.

— Тут важно сказать, что мы берем на себя обязательства в своем сегменте. Разработка лекарства складывается из двух основных этапов. Первый — это доклиническая разработка, то есть без исследований на людях. Эта часть: от идеи до получения вещества, таблетки, инъекции — наша задача, и мы успеем к 2018 году. А вот исследования с участием людей — задача клиник. Бывает, что в клинику "заходят" три молекулы, и только одна становится по-настоящему успешной. За этап клинических испытаний отвечают индустриальные партнеры — фармацевтические предприятия страны, которым передается право на реализацию проекта. У них есть финансы на проведение довольно затратных исследований, в которых должны участвовать много крупных клиник. И вот на этом этапе время не сократишь — от 5 лет.

"И в Древнем Египте, и в прошлом году"

— Тем не менее лекарства, которые вы разрабатываете, выйдут на рынок не раньше чем лет через пять. Нет опасений, что картина заболеваний, их номенклатура может измениться?

Завотделением краевой больницы рассказал, как уберечься от сердечно-сосудистых заболеваний

Здоровье

— На самом деле человек за несколько тысячелетий не так сильно изменился. Мы знаем, что некоторые заболевания через пять лет точно никуда не денутся, потому что задачи по их лечению не решены. Воспалительные процессы как были, так и будут, они существовали и в Древнем Египте, и в прошлом году. И я не знаю человека, который бы что-то из обезболивающих или противовоспалительных препаратов никогда не пробовал. Анальгин, аспирин, парацетомол — все их когда-то использовали.

Многие препараты имеют массу побочных действий, но применяются — других просто нет. Например, людей, страдающих сердечной недостаточностью, огромное число. Они ежедневно принимают лекарства в большом количестве и пожизненно. Так же, как и при сахарном диабете. Если мы не найдем новый безопасный эффективный препарат, то люди будут продолжать страдать от побочных действий.

— Но ведь о побочных эффектах давно известно, в мире работают сотни лабораторий, которые, как и вы, хотят эту проблему решить. Почему же люди по-прежнему пьют аспирин и парацетомол?

— Во-первых, не так долго над этим работают. А во-вторых, новые разработанные средства, существующие на рынке, стоят огромных денег. Наша задача — найти инновационные вещества, но более дешевые и безопасные.

— Это посильная задача?

— Конечно. Почему так дорого стоят препараты? Компания затратила огромные средства на их многолетнюю разработку и хочет вернуть затраты. Пока лекарства защищены патентами, они будут стоить такие деньги. Как только действие патентов закончится, выпустят дженерики, и они станут стоить дешевле. Но все равно не настолько, чтобы стать общедоступными. Если мы сделаем аналогичный по эффекту препарат, то он, во-первых, будет отечественным, что является вопросом фармацевтической безопасности государства. Во-вторых, это решит экономический вопрос.

Специальный вопрос

— Почему базой института стал именно АлтГУ, а не, скажем, медуниверситет?

— Госуниверситет до создания института очень хорошо развивался в направлении фундаментальной биологической науки: и биоинженерии, и биотехнологии. Здесь также развита химия. Это не уникальный случай, когда именно в классическом университете создается подобный институт. Такие подразделения есть в вузах Казани, Москвы, других городов. Классический университет как база не менее логичен. Я знаю пример, когда подобный институт, даже большего размера, работает на базе технического вуза — МФТИ. И на его основе создан биофармкластер. Совместно с этим институтом, кстати, мы сегодня разрабатываем лекарства.

О чем еще рассказал собеседник

Досье

Смирнов Иван Владимирович родился в Локтевском районе Алтайского края. У него два высших образования — по специальностям врач и фармацевт-провизор (окончил Алтайский государственный медицинский университет). В настоящее время получает третье высшее образование в АлтГУ по направлению "психология". Работал преподавателем фармакологии, затем — зав­кафедрой фармакогнозии АГМУ. С сентября 2014 года — директор НИИ биологической медицины А­лтГУ. Иван Смирнов — доктор медицинских наук.

Цитата

Полное импортозамещение в фармацевтической отрасли сегодня невозможно, на это может потребоваться минимум 20 лет, заявил Владимир Уйба, руководитель федерального медико-биологического агентства.

Самое важное - в нашем Telegram-канале