Душа общества. За что земляки невзлюбили легендарного барнаульского культуртрегера из позапрошлого века

Прискорбная рознь

Весной 1901 года газета «Сибирская жизнь» напечатала письмо 37 барнаульцев - весьма, надо сказать, скандальное.

Авторы, как оказалось, категорически недовольны результатами выборов председателя Общества попечения о начальном образовании, а также членов совета и ревизионной комиссии.

Они написали, что против избрания председателем Василия Штильке. И - видимо, в знак протеста - выходят из комиссий этого общества. Исход был массовым: из комиссии народных чтений, к примеру, вышло 26 из 33 членов.

В комментариях к письму недоумевающая редакция «Сибжизни», хорошо знакомая со Штильке*, назвала конфликт «прискорбной рознью», которая «зашла так далеко, что обсуждение ее в печати является необходимостью».

Статусные люди

Читающая сибирская публика, полагаю, была как минимум заинтригована. Речь ведь шла не о кружке интеллигентов, толкующих о либерализме за рюмочкой чая.

Членами и спонсорами общества попечения были богатейшие купцы Барнаула Платонов, Ворсины, Суховы, Страхов. И распоряжалось оно тысячами рублей – в переводе на наши деньги речь бы шла о десятках миллионов.

Сотрудничали с этим обществом самые статусные чиновники - начальники Алтайского округа: Николай Журин был его председателем семь лет, Василий Болдырев три года.

А сам Василий Штильке, против которого взбунтовались коллеги, был инициатором создания этой «институции» в Барнауле в 1884 году. И все 16 лет оставался, что называется, душой этого общества, его моторчиком и вдохновителем.

Объект возмущения

Более того, обществу попечения (а, стало быть, и Василию Штильке) было что предъявить любому критику. К 1901 году оно построило в Барнауле две школы с библиотекой в каждой, отлично оборудовало их и содержало.

Помогало одеждой малоимущим ученикам, обеспечивало их бесплатными завтраками. Обустроило и содержало городской парк, возвело Народный дом – одно из красивейших зданий Барнаула, где сегодня филармония.

Члены общества, его активная часть, всячески окультурировали барнаульцев: организовывали концерты и спектакли, маскарады и чтения, ставили елку и заливали каток, содержали карусели и тренажеры.

Слава о барнаульском обществе попечения образованию шла по всей России. Да что там по России: в 1900 году оно получило серебряную медаль на Всемирной выставке в Париже. Хотя, казалось бы, где Барнаул и где Париж.

И тут такой, простите, пердимонокль.

Бескорыстный интеллигент

Отношение к Штильке, фанату просвещения и культуртрегеру (проводнику культуры), прямо-таки раскололо барнаульцев. Одни были безоговорочно ему преданы.

Вот, например, как отзывался о нем Григорий Баитов, сотрудник барнаульской управы, коллега по обществу попечения и автор популярных очерков о Барнауле.

«Когда у общества не было своих школьных зданий, Штильке отдал под школу свой дом, когда решено было открыть народный театр, Штильке сделал то же. Когда решено было открыть в Народном доме картинную галерею, Штильке отдал все, что у него в этом деле было ценного и дорогого. И так во всех начинаниях общества».

Загипнотизированные избиратели

А вот что написали авторы злосчастного письма в газету. Штильке, по их мнению, хоть и энергичный работник, но нежелательный председатель.

«В нем слишком много властности, а потому он не способен к роли объединителя и посредника в борьбе интересов и взглядов, которая неизбежна во всяком общественном деле», - утверждали они.

Доказывают это якобы такие факты. Когда общее собрание потребовало перенести выборы на следующее воскресенье, Штильке заявил, что сложит вместе с советом свои полномочия и передаст их городскому голове.

«В порыве минутного раздражения, вызванного достаточно резонным требованием собрания, г. Штильке не поколебался поставить на карту самое существование общества, ибо передача дел городскому голове могла иметь только одно значение – призыва к ликвидации общества», - возмущались авторы письма.

Но всего через несколько дней Штильке выставил свою кандидатуру на выборах председателя 25 марта – где, дескать, логика?

«Под влиянием уязвленного самолюбия г. Штильке забыл об истинных потребностях общества. В выборах он увидел лишь средство добиться «реванша»», — продолжали обвинять авторы. – Он оказался не в силах поставить интересы дела выше личного самолюбия. При помощи загипнотизированных всякими слухами избирателей (это были члены общества. – Прим. Altapress.ru)… кандидатура г. Штильке прошла».

Результаты выборов - избрание Штильке председателем - они назвали предрешенными. Ведь предвыборную агитацию провели люди, не стеснявшие себя средствами, тогда как подавляющее большинство интеллигенции якобы против Штильке.

Читаешь - и глазам не веришь. Это все о нем?

Ненадежные люди

В том же письме барнаульцы оттоптались и на новых членах совета и ревизионной комиссии. Их избрание они назвали «еще более ненормальным».

Подписанты заявили, что это люди ненадежные, не знакомые с делом и неподходящие для него. А кое-кто из них и вообще «отрицательные для общества работники» - их авторитет авторы не признают. Кого они имели в виду?

По итогам того голосования, в совет вошли довольно известные люди. Например, купец Михаил Вершинин и его энергичный сын Василий (будущий депутат Госдумы), все тот же Григорий Баитов и публицист Михаил Курский - первый зав. городским парком.

Интересно, что известные купцы, главные меценаты общества попечения, это скандальное письмо не подписали - кроме разве что Петра Федулова, инженера-технолога и хлеботорговца.

В числе 37 подписантов - межевой инженер Александр Лесневский, будущий городской голова. Леонид Шумиловский, учитель, публицист и будущий министр труда у Колчака. Много и женских фамилий - возможно, учительниц или купеческих жен.

Но, в общем, больше похоже на бунт барнаульской интеллигенции против барнаульского же интеллигента.

Первый конфликт

По прошествии 125 лет такие пикировки между коллегами выглядят как-то не очень. Дело-то общее - к чему эти раздоры?

Скорее всего, Штильке и в самом деле не был идеальным героем. И, видимо, в глазах земляков его недостатки затмили его многочисленные достоинства.

Впрочем, первый конфликт в этой славной барнаульской организации случился раньше - на 13-м, несчастливом, году жизни. История стоит того, чтобы рассказать о ней подробнее.

Кабинет Его Императорского Величества настолько ценил деятельность общества попечения, что передал ему участок для постройки Народного дома с аптекарским садом. За обустройство сада взялись в первую очередь.

Уже в 1895-м общество попечения открыло сад для всех желающих - первый за всю долгую историю Барнаула общегородской парк. Ныне это парк Центрального района и ему, как видим, 130 лет.

Все бы ничего, но в 1896 году Барнаульское общественное собрание (это что-то вроде городского клуба) предложило передать ему сад в аренду на шесть лет за 500 рублей в год. При этом оно готово было построить в нем то, что надо.

Мысль получить без заморочек 3 тыс. рубликов показалась части членов общества попечения очень заманчивой. Но только не Штильке.

Он считал: общественники сами должны развивать сад, преследуя, в том числе, воспитательные цели. Нельзя ж в конце концов думать только о деньгах.

«Отказаться <…> от самостоятельного пользования садом, это значит признать свою несостоятельность, неспособность, значит просто сбиться с правильного пути, по которому общество идет вот уже 13-й год, значит изменить своим принципам», - заявил Штильке (цитирую по отчету Общества попечения за 1896 год).

Он показал на цифрах, что общество попечения уже зарабатывает на управлении садом. И заработает еще больше (что и подтвердила жизнь). К тому же свой сад – отличный способ популяризации самого общества попечения.

Победила позиция Штильке. Но у нее были отчаянные противники, которые горой стояли за аренду, и им не по душе были «воспитательные цели». Вскоре выяснилось, что это не просто разногласия.

На Штильке обрушился шквал критики в прессе, пишут историки Валентина Кладова и Валерий Скубневский. Авторы-анонимы примечали любой его промах, он отбивался…

Несмотря на это, в 1897 году его избрали председателем общества, и он впервые занял в нем пост №1 – до этого он много лет был заместителем при влиятельных председателях. Но до публичного скандала было еще несколько лет.

Обиженный председатель

Еще один обидный для Штильке сюжет связан реализацией его давнего проекта - Народного дома: в том же 1897-м оно как раз и началось. Все, казалось бы, правильно: идея ваша - вот и руководите.

Но для общества попечения, целиком зависящего от краудфандинга, это был смелый проект. Обошелся он в конечном итоге в 60 тыс. рублей - нашими деньгами это что-то около 400 млн (согласно конвертеру царских рублей). А это огромные деньги - с учетом того, что многие пожертвования составляли рубль или немногим больше.

К счастью, сибирский меценат Иннокентий Сибиряков выслал на Народный дом сразу 5 тыс. рублей - с этих денег и начал формироваться бюджет строительства.

В комиссию, организующую стройку, вошли известные барнаульские купцы. «Штаб» заседал еженедельно. Штильке трижды в день выходил на стройку и смотрел, как идут дела.

Только вот первые деньги быстро, где-то за год, закончились. Стройка замерла. Штильке ищет помощи, где только может: у московских меценатов, у министра финансов России, у генерал-губернатора Восточной Сибири.

В 1898 году проходят очередные (ежегодные) выборы руководящих органов общества попечения. И Штильке, целый год возглавлявшего структуру, прокатили. Председателем общее собрание выбрало купца 1-й гильдии, винокура и хлеботорговца Ивана Платонова.

Видимо, люди надеялись, что купец раскошелится и стройка возобновится. Наш просветитель вообще выходит из общества… И все же через год возвращается на фоне хорошей новости.

Ходатайство Штильке к Минфину России удовлетворили - на достройку Народного дома власти выделили 10 тыс. рублей. Ну, наконец-то!

Родные стены

В декабре 1900-го Барнаул праздновал ввод здания в эксплуатацию. А в марте 1901 года прошло то самое общее собрание общества, с которого я начала этот рассказ.

Видимо, в новых стенах – здании Народного дома - оно было первым. Родные стены Штильке не помогли. Как оказалось, большая часть членов общества попечения не готова видеть его своим руководителем.

Редакция «Сибжизни» предложила второй стороне продолжить публичный обмен мнениями. Разметить ответ она готова, но рассчитывает, что это будет ответ по существу и НЕ через третьих лиц.

Голословные обвинения

Но как тут, друзья, оправдаться? Естественно, члены совета назвали обвинения в свой адрес голословными и бездоказательными, а авторов - обструкционистами.

Естественно, совет счел «излишним доказывать группе недовольных свою пригодность к общественной работе» - в смысле, что время покажет, пригодны они или нет.

И, естественно, они потребовали предъявить «отрицательных работников» и их деяния, которые якобы принудили «тридцать семь положительных работников бросить общественное дело и апеллировать к общественному мнению».

Ответ от имени совета подписали его члены. Продолжения публичной полемики мне найти не удалось. Но скандал этот не прошел бесследно ни для общества попечения, ни для Барнаула.

Настоящая трагедия

В сентябре 1901-го Штильке ушел с поста председателя, а вслед за ним самораспустился совет – «на хозяйстве» остался только Григорий Баитов.

Хотя Штильке ненадолго возвращался на пост председателя в 1904–1905 годах, после этого раскола общество попечения уже ничего нового в Барнауле не построило. Кроме разве что небольшой пристройки к Нагорной школе.

К несчастью, эта история была лишь прелюдией к настоящей трагедии просветителя во времена первой русской революции.

Вообще-то, Штильке, работая в обществе попечения, оставил политику в далекой молодости, когда за поддержку народников его отчислили из Петербургской медакадемии и сослали в Барнаул к маме.

Но к осени 1905 года стачки охватили всю страну и, видимо, он уже не смог отсиживаться и отмалчиваться. Он вошел в стачечный комитет бастовавших барнаульских приказчиков, причем комитет заседал не где-нибудь, а в Народном доме.

Уже после завершения стачки и подписания царем Манифеста о гражданских свободах, случился знаменитый барнаульский погром. «Невежественные массы окраинного населения» (как погромщиков назвали газеты) разгромили дома многих либерально настроенных барнаульцев.

Народному дому тоже не простили участие в стачке. Погромщики уничтожили висевшие там портреты писателей. Из буфета растащили чай и сахар и выпили всю фруктовую воду, рассказывают Валентина Кладова и Валерий Скубневский.

Досталось и Штильке. Ну и что, что он просветитель? Слетевшие с катушек горожане разломали мебель в его доме, уничтожили треть общегородской библиотеки, находившейся там же: около 700 томов.

В репортаже по горячим следам «Сибжизнь» даже утверждала: из револьвера ранили его дочь - правда, позже упоминаний об этом факте уже не было.

Сам же Штильке находился в этот момент у городского головы. А по другой, более поздней версии, он был во Власихе, и потом с помощью друзей уехал в Томск.

«Только такой случай спас его от оскорбления, а может быть еще и от чего и более худшего. Весь страх и ужас выпал на долю его семьи», - писал репортер «Сибжизни».

Репрессии расширяются

Кампания против просветителя и его дела развивалась как-то незаслуженно быстро. В ноябре прошло заседание мещанского общества – собрались около 160 человек. Барнаульские мещане единогласно призвали закрыть Народный дом и передать его городской управе.

Якобы в нем стали собираться люди, утверждающие, что «бога нет, государя нет и не надо, находящийся там портрет государя со стены был снят и брошен в нехорошее место – ватерклозет» (что было неправдой).

И будто бы эти же нехорошие люди пели «разные марсельезы возле храмов и провозглашали, что Николай наш царь с ума сошел и «Да здравствует свобода!»».

В обществе попечения в ответ напомнили, что мещанские дети, вообще-то, учатся бесплатно в открытых им, обществом, школах. И эти школы придется закрыть, если Народный дом передадут городу. Ведь это же источник финансирования.

Аргументы, видимо, сработали, здание все же осталось у общества попечения, ненадолго закрылось и после ремонта вновь открылось. Однако весной 1906-го дома у Штильке несколько раз прошли обыски – надо полагать, власти припомнили ему участие в стачкоме и выступления на митингах.

Ничего криминального у него не нашли – ни листовок, ни тем более оружия. Тем не менее губернатор, видимо, решил зачистить округ от организаторов революционных беспорядков и выкорчевать все неблагонадежное.

Штильке предъявили требование покинуть Сибирь в 48-часов. Никакие заслуги ему не помогли - он покинул родной город и нашел работу в Петербурге.

Незабудковый крестик

Было, конечно, немало земляков, которые очень ценили то, что делает Штильке. В 1907-м его избрали депутатом Госдумы от Томской губернии – территории, которая стала для него закрыта.

Он смог на уровне страны отстаивать всеобщее «право на свет» - на образование. Правда, занимался он этим очень недолго.

Он очень рвался домой и добивался разрешения на поездку в родной Барнаул. Наконец, в апреле 1908 года такое право он получил. Но к тому времени силы его были на исходе.

Он отправился в Сибирь по железной дороге, а 15 апреля на станции Обь (ныне Новосибирск) ему стало плохо. Родственники сняли его с поезда в состоянии обморока. В тот же день он умер – ему было всего 57.

Гроб с телом Василия Штильке доставили в Барнаул на пароходе. Оказалось, поклонников у него очень много.

«В Барнауле его встретили и проводили «и стар, и мал». Особенно трогательна была цепь малышей-школьников, ограждавших место у народного дома во время литии и еще скромный крестик из искусственных незабудок от воскресных школ с надписью нашего поэта: «Сеял разумное, доброе, вечное. Скажем спасибо сердечное», - писала газета «Отголоски Алтая».

А после революции земляки уничтожили могилу алтайского просветителя на Нагорном кладбище (как, впрочем, и все остальные). Историки вместе с барнаульским архитектором Сергеем Боженко восстановили ее только в 1991 году.

Кто такой Василий Штильке

Источники:

Книги: Кладова В. П., Скубневский В. А. Василий Штильке: гражданский подвиг. Барнаул, Новосибирск, 2020. Григорий Баитов. «Очерки Барнаула». Газеты «Сибирская жизнь» за 1901 год и «Отголоски Алтая» за 1908 год.

Подпишитесь на Алтапресс в Телеграме и в Max