Это элементарно, мой дорогой Ватсон?
Начнем маленький эксперимент. Дано:
1. Старший эксперт — одна штука. Это Павел Ковалев, сотрудник внутренних органов с 1992 года, а также без пяти минут кандидат юридических наук. Шесть лет он работает над темой «Половозрастные признаки в почерке» и готовит диссертацию.
2. Лист, где сотрудники «Алтапресса» написали короткую фразу «Это элементарно, мой дорогой Ватсон», — одна штука. Две строчки написаны одним и тем же человеком. Еще две — разными людьми. Накануне похода фотокорреспондент не удержался и оставил еще свою, пятую.
!["Это элементарно, мой дорогой Ватсон". Образец для эксперимента.](https://obj.altapress.ru/picture/611904/900x.webp ""Это элементарно, мой дорогой Ватсон". Образец для эксперимента.")
— Можете найти запись, которую оставила я? — держу шариковую ручку правой рукой, показываю ею на листок бумаги — почти кричу, что я правша. Это ведь должно помочь?
— Так? — Ковалев смотрит на нас с легким недоумением. — Нет. Образцы нужны, объем.
Это значит, что я должна сесть и оставить еще несколько надписей, чтобы эксперт мог сравнить все и ответить на мой вопрос. Причем в образцах должны не менее трех-четырех раз повторяться все те буквы, которые встречаются в исходном тексте. «Нельзя сравнивать “э” и “ш”. Иногда следователи нам пришлют “в лесу родилась елочка, в лесу она росла”, где, допустим, нет ни одной буквы “г”, просим переделать», — рассказывает эксперт.
«Хитренькие, — думаю я. — это же слишком легко». Про то, можно ли определить, писал правша или левша, спрашиваю уже в лоб.
— Если ты правша, но оставил надпись левой рукой, то это, конечно, сразу видно. А если ты левша и пишешь этой же рукой, то определить, кто оставил послание, с первого взгляда не получится.
Эксперт берет лупу и начинает с интересом рассматривать листок. А я — кабинет. Поглядеть есть на что — за мной шкаф, сверху донизу наполненный водкой — образцы разных годов выпуска. Целое наследие Иткульского спиртзавода. Это, конечно, первое, на что мы обратили внимание при входе в просторный кабинет.
Оказалось, что это не подарки и не вещдоки. Да и содержимое бутылок не главное. В кабинете сидит еще один эксперт. Он проверяет подлинность государственных знаков и сейчас как раз работает над акцизными марками — сравнивает предполагаемые подделки с оригиналом. С полки за работой внимательно следит Иосиф Виссарионович в рамочке.
— Женщина писала, — говорит эксперт о моем образце. — Для женского почерка более характерны крючки, петельки. Вот посмотрите на букву «г»: вверху петля. Буква «а» — повторение движения в овале, тоже чаще всего встречается у женщин. Понятно, что нет таких признаков, которые есть только у женщин или только у мужчин. Есть разница в частоте встречаемости.
— Есть ли записи, которые оставлены одним и тем же человеком?
— Решили озадачить нас? — эксперт тихо смеется. А потом задумчиво продолжает рассматривать завитки в лупе. Через минуту: — Может быть, вот эти? — показывает на почерки редактора и фотокорреспондента. — Уж больно «э» совпадают.
Качаю головой. «Помощь друга?» — смеются коллеги. Прошла еще минута.
— Вот это, интересно, писал сильно молодой или сильно старый человек? — Ковалев тычет пальцем в запись редактора — тот изрядно поизмывался над своим почерком: пытался озадачить эксперта.
— Сильно средний.
— Диагностику видно. Мужчина. А вот это писала женщина. Тоже диагностика.
— Диагностика?
— Признаки необычного. Измененное состояние. Либо старость, когда происходят разные расстройства, либо болезнь, либо еще что-то.
И тут он попал в точку. Надпись № 4 оставила наша Анна Кабанова, журналист с тростью.
В итоге эксперт предложил два варианта записей, оставленных одним человеком. Либо тот, что с похожими «э» редактора и фотокора. Либо правильный вариант — строчки № 2 и № 3. Для пяти минут беглого осмотра результат неплохой.
«Определим по почерку, что подарить Козерогам»
Почерковедческая экспертиза в России выполняет всего две задачи — идентификационную и диагностическую.
Первая отвечает на вопрос «Этот ли человек оставил надпись?». Вторая выявляет пол, возраст, состояние писца: алкогольное, наркотическое опьянение, болезненность. Чем больше у эксперта образцов, тем точнее заключение.
Почерковеды смотрят на совокупность признаков почерка. Они бывают общие и частные. К общим относятся выработанность почерка, расположение записей на листе и другие. К частным — направление, последовательность, форма и количество движений, связность знаков и другие.
Есть еще графология — наука, изучающая связь между почерком и индивидуальными особенностями человека (характером, например). В нашей полиции такое не практикуют.
— Это очень развито на Западе. А в СССР поставили крест — лженаука. Хотя сейчас в учебниках пишут, что у нас есть одна методика... Но, на мой взгляд, она нерабочая. Да и не будет у нас пока прогресса в этом — ученые-то с советской закалкой остались. Им скажешь про характер — они тебя не поймут, — рассказывает Павел Ковалев.
Об этом эксперт знает не понаслышке. Сначала он хотел заниматься научной работой по характеру в почерке. После того как ученое сообщество несколько раз забраковало тему диссертации, ему пришлось исследовать половозрастные признаки.
— Один мой друг, бывший коллега, прошел курсы у известного израильского графолога, — рассказывает Ковалев. — Чтобы посмотреть, как хорошо это работает, я брал у ребят тесты Кеттелла. На основе этого психолог дал заключения. Потом я принес другу образцы почерков ребят, а он смотрел и давал характеристики. В 90% они совпадали с заключениями.
— Совпадали?
Мне живо вспомнились все эти специалисты «астрологи-нумерологи-графологи» из Instagam с услугами а-ля «определим по почерку, что подарить Козерогам». Но эксперт говорит серьезно и даже не думает шутить.
— Читал несколько диссертаций вроде «Типичные признаки лиц, совершивших убийство по определенной статье» — собирательный портрет преступника. Не исключено, что по почерку можно вычислить потенциального убийцу. Просто еще неизвестно как. Есть книга по графологии психиатра Чезаре Ломброзо. Там он утверждал, что есть почерк преступника. Но это ошибка переводчика — ученый просто пытался найти закономерность, — рассказывает Павел.
В столице нередко прибегают к услугам графолога при приеме на работу. Потенциального сотрудника просят переписать текст, а по его почерку уже определяют темперамент и другое.
— Даже моему товарищу сюда приносили одну подпись — такую замудренную, снизу еще был рисуночек, похожий на рожицу, — часть росчерка. Вердикт: на работу не брать, — улыбается почерковед. — Графологи считают хорошим знаком, если в подписи есть буква имени. А начальники обычно крупно расписываются — будто поэтому они начальниками и становятся, — шутит он.
На стене, будто доказательство, висит размашистая подпись Владимира Путина. Вместо портрета.
Мыслить как преступник
— А вас не учили подписи подделывать? Чтобы «мыслить как преступник»?
Полицейские дружно захохотали.
— Почему-то все так и говорят: «ты же специалист, умеешь», — весело сказал эксперт, занимающийся акцизными марками. — Мол, если замки исследую, значит, я их должен уметь взламывать.
Павел Ковалев — выпускник Волгоградской академии МВД. Все почерковедческие дисциплины он сдавал с однокурсниками на реальных объектах. Не из настоящих дел: все первокурсники каждый год пишут записки левой рукой или в темноте — так собираются образцы для занятий.
А настоящие злоумышленники что только не делают, чтобы в случае чего обвести всех вокруг пальца. Самые популярные приемы — письмо не главной рукой, изменение наклона письма, письмо печатными буквами. С последним уже посложнее, но нет ничего невозможного, уверен Ковалев.
— Есть у меня такой знакомый, который говорит, что за начальника расписывается, пока того нет, — рассказывает он. — Не видел, не знаю, насколько хорошо. Не встречал я еще людей, которые делают идеальные подделки — как ни старайся, все равно оставишь часть своих индивидуальных признаков.
Копирование с помощью передавливания на просвет — прошлый век. Профессиональные преступники пользуются графопостроителем. Это манипулятор, который держит ручку и по заданному макету подписи выводит подделку. Причем с разным нажимом на нужных участках — полная имитация настоящего письма (когда мы переводим изображение от руки, нажим у нас практически везде одинаково сильный).
— Очень дорогой прибор, редко встречается,— рассказывает почерковед. — Я слышал, что в Алтайском крае он есть, но в отдел на экспертизу еще не попадал. На курсах нам показывали признаки машинописи, которые поможет увидеть только микроскоп.
Еще микроскоп помогает определить потирку на бумаге, разобрать бесчисленные завитушки в подписи. «Бывает такое, будто ручку расписывали — сколько там штрихов, не счесть», — объясняет эксперт. Именно с подписями почерковеды работают чаще всего. И работа с ними считается самой сложной.
— Никогда не знаешь, сколько будешь исследовать. И придешь ли к выводу вообще. Был случай, смотрели одну подпись всем отделом. Неделю. Следователь просто пришел проконсультироваться. Потом послал это в экспертно-криминалистический центр в Москву. Там даже комиссионную экспертизу устроили. Два эксперта сделали вывод «да, подпись этого человека», третий же с ними не согласился. А кому верить — уже дело следствия и суда.
На столе, полу и подоконнике стопки томов. Весь этот натюрморт сильно напомнил об учительской писанине.
— Ваш ребенок не пробовал подделывать подпись учителя?
— У меня дети большие, и даже в их годы уже был электронный журнал, — улыбается эксперт. — Движемся вперед к цифровым технологиям.
Так цифровизация убила в детях маленьких поддельщиков.
«После 40 ничего не изменить»
— Компьютер очень повлиял на почерк людей. У девочек раньше была установка на красивое письмо. А сейчас приходят девушки, только из академии, а почерк такой мужской, без украшательств, неженский. У некоторых людей и вовсе портится, — говорит Ковалев.
С рецептами от врачей к криминалистам идти не нужно — они не разберут. Шутка. «У медиков установка на скорость — вот и портится почерк. Хотя у меня есть образцы психиатра, хирурга и стоматолога — нормально пишут», — отмечает эксперт.
Считается, что почерк формируется к 20–25 годам. Потом происходит стабилизация до 40. В этом возрасте изменить почерк уже невозможно — это навык, дошедший до автоматизма. Потом он сам меняется под влиянием разных расстройств. Все, конечно, индивидуально, у кого-то и в 80 лет хороший почерк.
Во дела!
Мы собрали подборку интересных дел эксперта-почерковеда.
Самое важное - в нашем Telegram-канале
