В воздухе - пара вертолетов
И накануне, 29 марта, в российскую часть зоны из Барнаула и Новосибирска устремились два вертолета Ми-8 с сотрудниками Института водных и экологических проблем и Сибирского НИИ авиации имени С. А. Чаплыгина.
Обе команды на деньги Роскосмоса выполняли задание по сопровождению космического старта.
Первый вертолет, на борту которого находились ученые ИВЭПа и корреспондент "СК", осуществлял экологический мониторинг. В его задачу входило обнаружение упавших фрагментов ракеты-носителя и вредных выбросов.
Второй вертолет должен был очистить районы падения от обломков.
Все это предстояло сделать на следующий день. А пока специалисты облетали один за другим четыре района падения (РП) зоны Ю-30 с целью обеспечения безопасности населения. Вдруг кто-то из охотников, туристов, лесных жителей не был оповещен и не покинул, как полагается, за два дня до пуска ракеты район падения?
Такие процедуры проводятся после каждого старта на Байконуре. Но раньше они были ведомственной тайной, а теперь в них участвует местное население.
Космонавты взлетели, мы - нет
По графику работ сразу после пуска ракеты вертолетам сопровождения взлетать запрещено - час покоя. Однако наутро становится ясно: в назначенное время мы не взлетим из-за непогоды. А космонавты?
…На Байконуре все идет по графику. Выйдя на крыльцо змеиногорской гостиницы "Компас", члены обеих групп всматриваются в затянутое облаками и сыплющее снежной крупой небо.
- Вот сейчас должно ухнуть, - глядя на часы, спустя несколько минут после старта говорит руководитель барнаульской группы заместитель директора ИВЭПа Александр Пузанов.
И действительно, сначала раздается громкий хлопок - это ударная волна, сопровождающая вход в плотные слои атмосферы отделившейся второй ступени, затем два хлопка потише - пошли фрагменты.
Аэропорты приписки не дают вертолетам разрешения на взлет до 12 часов. Чтобы взять послестартовые пробы снега в точках мониторинга и опросить местных жителей, научный сотрудник ИВЭПа Иван Горбачев отправляется на автомобиле в самые уязвимые села Третьяковского района: Верх-Алейка, Плоское, Екатерининское, Новоалейское, Светлая Заря, Боровлянка. В этих селах и их окрестностях после стартов на Байконуре нередко находят фрагменты разрушающихся ракет и остатки агрессивной вязкой жидкости на земле, деревьях, посевах.
В небо - после обеда
Разрешение на взлет экипажи получают только в 14 часов. Наш вертолет поднимается в воздух первым. На его борту, кроме доктора биологических наук Пузанова, представители администрации и общественных организаций Змеиногорского района. Приникли к иллюминаторам, тщательно осматривают горы и тайгу. Осколков ракеты-носителя не видно. Круг над Барановкой - ближайшем к району падения селом (20 км) - тоже все чисто. Берем курс на Третьяковский район.
На каких-то пару минут присаживаемся на окраине райцентра, принимаем на борт эколога, охотника и охотоведа, сотрудника Тигирекского заповедника. Новая смена приникла к иллюминаторам, внимательно осматривая окрестности сел и тайгу. Помимо фрагментов ракеты, специалисты ищут следы зверей, оценивают состояние древесного покрова. Для каждого района такие полеты еще и возможность провести ревизию своих природных ресурсов.
Летим в точки мониторинга в верховья Алея, затем к реке Белой. В снежную круговерть, поднятую вертолетом, за пробой ныряют добровольцы - государственный экологический инспектор Николай Штифонов и председатель райохотобщества Анатолий Филишов.
В 15.40 первая проба послестартового снега на борту. Пузанов помещает полиэтиленовый мешок в специальную металлическую емкость. По возвращении в институт ученые отфильтруют полученную воду из этой и других проб и передадут на дальнейшее исследование в НПЦ "Вектор" в Новосибирске. Через пару недель станет известно, произошло или нет во время пуска загрязнение окружающей среды ракетным топливом.
Была сопка - и не стало
Вертолет тем временем пролетает над Первокаменкой.
- Здесь неподалеку три года назад при запуске сопку как ножом срезало - перекрикивая шум машины, сообщает Штифонов. - Дождь лил как из ведра, и масляные пятна вокруг расплывались. Стали брать пробы - глаза щиплет… Третьяковцам вообще чаще других "прилетает с неба". Два года назад увесистый фрагмент ракеты чуть не угодил в группу сопровождения, в составе которой был руководитель экологической службы Роскосмоса Виталий Самброс. Тот не на шутку испугался и, кажется, наконец поверил, что шумят и борются за безопасность ракетной деятельности в районе не без оснований.
Но на этот раз все спокойно. Возвращаемся в подтрассовую зону к Верх-Алейке и Плоскому, садимся в Староалейском, прощаемся с третьяковцами.
Через десять минут новая посадка и новое прощание в Змеиногорске.
А впереди - территория Чарышского района.
Заканчивается четвертый час полета. Александр Пузанов устало прикрывает глаза.
- Пропустите небесный подарок, - поддразниваю я.
- Нет, - уверенно отвечает ученый. - Фрагменты упали за Коргонским хребтом, в казахстанской тайге. На сей раз краю повезло. Я это сразу знал.
Собеседник обескураживающе улыбается. За восемь лет, в течение которых Пузанов занимается космическим мониторингом, он научился безошибочно определять места падения по звукам, сопровождающим отделение ступеней.
Главное - мониторинг
Итак, с осколками мы разминулись. Но одним больше, одним меньше - не суть важно. За 40 лет запусков "Союзов" и "Протонов" на территории Алтайского края упало более 250 фрагментов ракет-носителей, зарегистрировано более 100 мест, где они обнаружены. Главное - мониторинг. Когда он есть (а есть на каждом пуске), ситуация остается под контролем, и можно надеяться на перемены к лучшему. По крайней мере, это уже вынудило Роскосмос подписать с краем договор, увеличивающий в несколько раз плату за использование территорий в зоне Ю-30. В марте в край поступили первые в нынешнем году "космические деньги" в сумме 1,2 млн. рублей. Их решено направить в бюджеты Третьяковского, Змеиногорского, Чарышского районов, принимающих на себя основной ракетный удар.
"Союз" - на керосине, "Протон" - на гептиле
Старт "Союза", летающего на керосине, безусловно, гораздо менее опасен для природы и человека, чем старт "Протона", заправляемого несимметричным диметилгидразином (гептилом). Это вещество первого класса опасности в шесть раз токсичнее синильной кислоты. Смертельная доза гептила для человека - 1 микрограмм на литр воды.
Невыработанные гарантийные остатки гептила в топливных баках второй ступени могут достигать 500-800 килограммов. Вот они-то и выливаются периодически на головы жителей населенных пунктов, прилегающих к районам падения отделяющихся частей ракет-носителей. В результате - тяжелые нарушения обмена веществ, инфекционные, кожные, эндокринные, нервные заболевания, гипертония, болезни уха, глаза, костно-мышечной системы, органов дыхания и пищеварения.
Правда, есть и другое мнение: с высоты 30-40 километров, на которой происходит разрушение второй ступени "Протона", гептил физически не может долететь до земли, разве что в замкнутых трубопроводах, объем которых не превышает 20-30 литров. Однако производные, в которые трансформируется гептил в полете, почти не уступают ему по токсичности.
Справка "СК"
Зона Ю-30 - огромный горно-лесной массив площадью 3181,5 кв. км. Из них на территорию Алтайского края приходится 1452,11 кв. км, или 45,64% . В состав зоны входит часть территории трех административных районов: Чарышского -1300 кв. км, Змеиногорского - 80,5 кв. км, Третьяковского - 71,6 кв. км. Основная часть районов падения отделяющихся частей ракет-носителей расположена на землях природных заказников и Тигирекского государственного заповедника.
Самое важное - в нашем Telegram-канале
