А потом принцесса встретила принца, вышла замуж и родила ещё одну белокурую принцессу. И все эти годы прислушивалась к себе. Странно, всё хорошо, всё счастливо, а чувства писания нет. Ну и ладно, думала, не буду себя заставлять.
А три года назад волшебное чувство вернулось.
Айкидо для вдохновения
– Это произошло благодаря двум событиям, совершенно не связанным между собой, – рассказывает Елена. – Меня пригласили на поэтический вечер памяти поэта Евгения Борщова. И там, когда я призналась, что стихов не пишу уже семь лет, поэт и музыкант Сергей Болычев сказал: "Поэт остаётся поэтом всегда", и я поняла, что это действительно так.
Другое знаковое событие – занятия в секции айкидо. В то время моей близкой подруге поставили диагноз: рак. И она стала жить как ей хочется, к примеру пошла в секцию бокса. Когда я приходила её навестить после сеансов химиотерапии, она восторженно рассказывала о своих спортивных занятиях. И я подумала, что сама давно хотела заняться единоборством каким-нибудь. Что мешает? Пошла на айкидо и отзанималась год. Айкидо – это такое занятие, которое приводит тебя в уравновешенное состояние. Я кайфовала от того, что просто двигаюсь. Я никогда раньше не думала, что смогу сделать кувырок через двух стоящих на четвереньках человек. И потом я заметила: иду с работы вся нервная, занимаюсь полтора часа – и превращаюсь в человека, который может посмотреть на проблемы со стороны и сказать: "Ничего страшного нет". Всё это совпало с написанием стихов, которые полились потоком.
Прости, Маруся!
Её маленькая белая книжечка начинается с поэтических историй, от которых многим хочется плакать. Про покойницу Анну, ждущую воробушков на Родительский день, про Галину, у которой Бог прибрал её Алёшеньку в 20 годков, а муж пришёл с тюрьмы, всё плакал, про старика со старухой, разбежавшихся чужими по однокомнатной квартире…
– Я поняла, что ничего придумывать не надо, – говорит Елена. – У каждого человека своя история, "во всём есть свой незаёмный изюм". Некоторые истории запали в душу давно. Однажды я пришла на приём в мэрию. Там поздравляли стариков с Днём Победы. А я сидела, смотрела на них, и из головы не выходило: ведь им всем было по 17, 20 лет, когда война началась. Думала, а если война, смогу я, как та бабушка, на шинельке солдат под пулями вытаскивать? У меня прямо слёзы наворачивались. Я понимала, что мы, нынешнее поколение, не те. И вот это давнее ощущение вылилось в стих про Марию, который заканчивается строками:
"Ты прости, Маруся, что мы не такие. Мы не знаем: если вдруг война, то сможем ли. Даже в мире смелыми не кажемся".
Книга-подарок
– Я ухватилась сейчас за это состояние писания, – говорит Елена. – Когда Бог делает тебя простым карандашом. Постаралась запомнить это ощущение и уже не отпускать. Я для себя решила делать то, что мне хочется. Вот захотелось сейчас издать в 35 лет первую книжку. Наверно, это неправильно – издавать без предисловий, без рекомендаций. Но я решила, что это будет только моё. Было желание кому-то её подарить. Сейчас так классно. Кладу в сумку несколько штук, иду по городу, встречаю старых добрых знакомых и дарю
Из сборника
***
… постоянно взбалтывают,
проверяют тебя на свет,
огорчаются, обнаруживая дефект,
их интересует и крепость твоя,
и удельный вес,
и откуда в тебе появляется некая взвесь,
выпадающая в осадок
на бумаге,
здесь.
***
…приняли в подмастерья,
скупою пядью отмерили лоскут
живой материи, сказали "Шей,
Изучай изнанку вещей".
Исколол пальцы, обжёгся паром,
Настриг дырок, постоянно ошибался…
Сшил, примерил – дрянь одежда получилась,
Дайте, говорит, другой лоскут,
Я всё исправлю,
Не ходить же в этом…
Нет. Говорят, ходи в том, что наработал,
Тебе давали один кусок,
Второго не обещали.
Кто тебе виноват, что ты этого не понял.
Когда научишься жить – жить, как правило, тоже бывает уже нечего.
***
Когда-то мы были одним человеком,
И было в одном его теле два сердца.
Потом твоё выбралось, легло в мои руки,
И мы оставались ещё
одним человеком. Ну, как бы. Недолго.
Потом я была твоею едою,
Потом я была твоими ногами,
Потом – кухаркой, сторожем, прачкой,
Чтецом тебе сказок,
Носителем ранца – сначала до парты,
Потом до крылечка, потом до калитки,
Потом ты сказала: "Ну, мама, не надо",
И больше меня не хотела в подружки…
… потом я была устроителем свадьбы,
Потом стала бабушкой твоим детям,
Водила их на футбол и на скрипку,
Носила им ранцы – сначала до парты,
Потом до крылечка, потом до калитки,
Потом они выросли и заходили всё реже…
Потом я умру,
Но ты оставайся – так долго, как сможешь,
Быть сердцем вторым одного человека
