- Когда я сюда пришла, у меня было две задачи: рассчитаться с долгами, наладить в театре какой-то нормальный жизненный уровень, прекратить все эти взрывы и конфликты, и -повысить актерам зарплату. В прошлом сезоне все наши деньги были направлены на погашение долга, а в этом сезоне, который был уже полностью моим, мы практически все тратили на выпуск спектаклей.
Десять спектаклей – это просто страшно себе представить. Так не бывает. Но мы должны были обновить репертуар, потому что когда загрузка зрительного зала 30%, заработать денег невозможно, а деньги, в том числе и на актерскую зарплату, мы должны зарабатывать сами.
Все что нам дает край - это деньги на оплату коммунальных услуг, содержание имущества и заработную плату, и хотя эта сумма составляет 53 % от общего финансирования, получается, что базовая зарплата для артистов варьируется от 4 до 5,5 тыс. Все остальное мы зарабатываем сами.
- Какая сейчас зарплата у ваших актеров, если не секрет?
- За выход на сцену каждый артист получает так называемые баллы. Стоимость этого балла была 230-250 рублей, сегодня мы довели ее до 300. Это незначительное повышение, но мы должны жить, считая деньги в своем кармане. Мы впервые начали оплачивать актерские репетиции. По 100 рублей, но все-таки чуть-чуть, немножко зарплата подросла.
Все зависит от того, в каком количестве спектаклей он занят, плюс какие-то небольшие доплаты актер получает за звание... Разброс от девяти до 17 тысяч рублей, хотя два года назад средняя зарплата была 7800. Хотелось бы, конечно, начать платить сразу и много, но пока не получается. Теперь в репертуаре появились спектакли, востребованные зрителями, и я надеюсь, что в следующем сезоне мы начнем зарабатывать, повышать стоимость балла, стоимость репетиции и таким образом повышать зарплату. Не хочется "взять все и поделить" — получать деньги должны люди, которые работают.
- "Спектакли, востребованные зрителем" - это и есть теперешняя репертуарная политика театра?
- Театру нужны фестивальные спектакли, о которых хочется думать, которые хочется обсуждать и осмыслять, но нам нужны и кассовые спектакли, мы должны зарабатывать деньги, от этого никуда не денешься. Но кассовые спектакли бывают разные. Проще всего поставить Рея Куни, открыть попу, раздеть актрису или актера, материться.... Зритель побежит просто бегом. Но кассовые спектакли должны быть не стыдными. И я считаю, что именно такие спектакли сейчас у нас и идут.
- Любовь Михайловна, в этом сезоне все говорили о том, что по распоряжению краевой администрации из спектакля "Остров Риктоу" убрали сцену с иконой. Расскажите о вашем отношении к этому. Может ли администрация вмешиваться в содержание спектакля?
- Администрация не вмешивалась в содержание спектакля. Все произошло вот как. Житель Барнаула написал губернатору письмо, в котором сообщил, что в театре работают плохие люди, которые кощунствуют над верой. Но я-то понимаю, что это письмо и не про веру, и не про режиссера — про него, кстати, там слова было не сказано, - и даже не про театр, это такое специальное письмо про то, что уволить, посадить и расстрелять надо именно директора. Хорошо. Понимая, что у режиссера есть какое-то видение ситуации, я сбрасываю это письмо Саше, Саша размещает его в соцсетях и это становится достоянием гласности. Где-то даже писали, что вся история с письмом — это такой прием, который мы придумали, чтобы привлечь внимание к спектаклю. По театральной России пошли слухи, что у нас здесь происходит что-то ужасное, в Москве меня спрашивали: "Что там у вас происходит? Говорят, у вас там народ увольняют?". "Да вот она я, - отвечаю, - никто меня не уволил". Никто из администрации или управления по культуре со мной об этом никто даже не разговаривал, только попросили подготовить нашу часть ответа этому зрителю. Более того: за почти два года моей работы никто ни разу даже не пытался вмешаться в репертуарную политику театра, а уж тем более в содержание спектакля.
- Но ведь сцену, которая не понравилась автору письма, из спектакля убрали?
- Если честно, нет. Не убрали. Дело в том, что это не икона — в театре нет икон, это доска, на которой наши женщины из декорационного цеха нарисовали такой абрис — там даже образ не
прописан. Я разговаривала со зрителями — эту сцену не все даже замечают. Странно, что кого-то она шокировала. Когда к нам приезжали критики, я сидела рядом с Татьяной Тихоновец, и она
попросила: "Когда появится эта доска, вы меня толкните, вдруг я не увижу".
Но я считаю, что я сама должна быть себе цензором, это правда. Сейчас Саша Созонов предлагает мне пьесы, и в связи с тем, что он молодой человек, который интересуется современной драматургией, ему
хочется ставить пьесы про порноактрис, про проституток - пока я директор, такого спектакля здесь не будет. И спектакль "Как я стал" Ярославы Пулинович никогда не выйдет на нашей сцене. Моя
задача, чтобы болезни роста режиссеров проявлялись не на нашей сцене.
- Но театр все равно интересуется современной драматургией. В конце сезона вы открыли экспериментальной сцену.
- И этот эксперимент удался, слава Богу. Мы должны ставить современников — вот он, Шендерович, живее всех живых. Его пьесы про нашу жизнь, и то, что происходит на сцене — это про каждого из нас, и это смешно, и трогательно. "Два ангела, четыре человека" — это удача. Там каждый артист от своей роли получает удовольствие. Ваня Дорохов выходит — красавец. Когда Лена Адушева начинает откачивать Эдика Тимошенко – я даже испугалась: думала, она точно ему шприц в вену воткнула. А когда Алексей Николаевич Самохвалов выходит - это просто сказка, песня, просто счастье великое.
Кстати, эту экспериментальную сцену я была вынуждена сделать не от хорошей жизни. У нас есть малая сцена, но она такая малая — во всех смыслах - кроме того, что там маленькое пространство для актерской жизни, там еще для зрителей 59 мест. Там всегда полные залы, но это 11 тысяч 800 рублей, и в любом случае есть уполномоченные по реализации театральных билетов, которые эти билеты продают и за это получают деньги, есть затраты на реквизит, баллы, которые актеры получают за выход на сцену. Так называемой прибыли — на выпуск новых спектаклей, на развитие театра – от спектаклей на малой сцене у нас в лучшем случае остается 1 212 рублей.
- Любовь Михайловна, театр опять остался без главного режиссера. Что вы будете с этим делать?
- Репертуаром и поиском режиссеров я сейчас, к сожалению, занимаюсь сама, и конечно, главный режиссер нам нужен. Опыт с Ильей Ротенбергом у нас получился неудачным. Говорят, любовь с первого взгляда не бывает вечной, наверное, так и есть. И я ведь, приглашая его на эту должность, поступила вопреки себе, я ведь говорила, что сначала мы позовем режиссера, он поставит спектакль, мы посмотрим, подумаем. Но вот приехал Илья, на лаборатории мы с ним очень много говорили, я поняла, что наши взгляды как-то совпадают, а артисты без режиссера задыхаются, и я, что называется, рванула. Рванула и наступила на грабли, на которые я не должна была наступать, потому что я знала, что могу на них наступить, понимаете? К сожалению, так и произошло.
Конфликта у нас не было. Не было, правда. Но открою теперь до конца все карты - первая размолвка произошла сразу же. У Пети Шерешевского, который ставил "Три сестры", есть хорошие спектакли, есть плохие. Но это профессиональный режиссер, который знает свое дело. Илья, поставив четыре спектакля за свою жизнь, звонит мне: "Любовь Михайловна, я снимаю спектакль "Три сестры" с репертуара, этим спектаклем мы открываться не будем. А до открытия осталось четыре-пять дней.
Я говорю: "Илья, вы свободны ставить спектакли, которые вам хочется, вольны брать актеров, которых захочется. Снять спектакль Шерешевского? Такая свобода у вас не будет, когда вы станете художественным руководителем, но тогда вы будете отвечать и за финансовую сторону работы. А потратив полтора миллиона на декорации приглашения и прочее, снять спектакль за три дня до выпуска… давайте собирать худсовет, принимать совместное решение, но я не могу с вами согласиться". Спектакль все равно живой, он имеет право на жизнь, о нем до сих пор говорят…. Это же работа, это же не стыд, который нельзя показать!
Наверное, он не смог почувствовать себя здесь нужным. Сейчас у меня на 2014 год все уже расписано: кто приедет ставить спектакль, когда… И когда он пришел, уже был расписан 2013 год. Я попросила его со мной 14 год расписать – но он мне ничего не предложил.
Сегодня, анализируя это, я понимаю, что любви между режиссером и артистами не произошло. Когда Илья уехал, артисты стали мне говорить: "и слава Богу". Они просили у меня какого-то собрания, каких-то разборок, я, конечно, этого не позволила. Ну, хватит войн в этом театре. Навоевались уже, правда. Слава богу, что все так полюбовно у нас случилось, ни один человек мне не сказал: "Зачем вы это сделали?".
После интервью Ильи вашей газете я все думала, пыталась разобраться - может, я действительно такая плохая, как он говорит, не давала ему жизни. Хотя постановочные службы не дадут соврать: иногда я ругаюсь с режиссерами, пытаюсь сократить расходы на спектакль, а здесь я старалась... Думала: дам полный карт-бланш. Мешать я ему 100% не мешала. Ну… не сложилось, знаете, как бывает.
Поэтому сегодня мы подходим к выбору режиссера очень аккуратно. Есть интересные ребята, сейчас мы ведем переговоры с молодым человеком о постановке спектакля на экспериментальной сцене, а потом будем смотреть: пусть поставит на основной сцене и так далее.
- То есть, вы не будете приглашать Александра Марковича Зыкова? Ведь известно, что вы вместе работали в Норильске, а сейчас он завершает свою карьеру в новосибирском "Красном Факеле".
- Зыков к нам не пойдет, он востребованный режиссер, в Новосибирске у него дети, квартира, налаженная жизнь. Да у него уже просто не хватит сил, все-таки работа главного режиссера – это для молодого человека. Нужно очень много сил, здоровья и времени для того чтобы сделать команду, которая пошла бы за тобой в огонь и воду. И когда меня сюда позвали работать, у меня даже в мыслях не было приглашать Александра Марковича.
Он говорит: ставить у вас спектакли я буду, помогать вам искать пьесы я буду – я ведь все равно с ним советуюсь, и не скрываю этого.
- Что вам удалось в прошедшем сезоне, чем вы гордитесь? О чем вы можете сказать: "да, здесь мы молодцы"?
- Мы молодцы и молодец Михаил Переверзев, что он все-таки взял такую работу*.Люди, которые знают Шукшина только по фильмам, выходили из театра со словами: "Надо обязательно его почитать". И я считаю, это удача. Это первый режиссерский опыт Михаила Степановича. Я уже второй год говорю артистам, которые в основном окончили нашу академию по специальности "режиссер и актер": ребята, делайте самостоятельные работы. У нас на малой сцене два спектакля моего года рождения. Они уже старые, засмотренные, и конечно, их надо менять. Переверзев подал пример молодым, и я очень надеюсь, что его примеру последуют.
"Жанна" - это, я считаю, наша удача. "Чума на оба ваши дома!" -удача. Я очень люблю Горина, мы с ним знакомы, я была у него дома. Видно, что он очень любит людей, и вся его ирония - добрая, даже если он смеется над людьми, то очень по-доброму смеется. Артисты довольны своими ролями, зрителям нравится. Я считаю нашим достижением спектакль на экспериментальной сцене. Спектакль "Последняя любовь" - это три шикарных актерских работы, и то, что актерам в этом возрасте удалось сыграть такие роли, радует нас всех. Вот, конечно, чем еще важен этот сезон: яркие актерские работы есть в каждом спектакле. Я на сто процентов довольна, как этот сезон сложился.
- Но в следующем сезоне десяти спектаклей нам уже не ждать?
- С одной стороны такое количество работы – это счастье, а с другой — это же очень, очень тяжело. Сегодня труппа вымотана, как будто через мясорубку пропущена. Десяти спектаклей не будет точно. Мы обновили репертуар, и теперь будем решать другие задачи.
________________
*Артист Михаил Переверзев, один из первых организаторов Шукшинских чтений поставил и сыграл моноспектакль "Рассказы В.М.Шукшина".
Cправка
Любовь Березина руководит Алтайским краевым театром драмы с 21 октября 2011 года. Она пришла на смену Сергею Медному. Любовь Михайловна 15 лет проработала в Норильском драматическом театре, из них 11 лет – в должности директора.
