- "Войцек" - абсолютно актуальная пьеса, полная аллюзия к нашему времени, - говорит Владимир Золотарь, главный режиссер театра. - Я ставлю спектакль о своем отношении к миру сейчас. О том, как я чувствую себя, о том, как я этот мир чувствую...
"Жизнь г…, а в конце - смерть"
Говорят, это будет бомба. История "маленького человека в квадрате": затюканного жизнью и начальством полкового цирюльника, который из ревности убивает сначала любимую, а потом себя - первая премьера в отреставрированном театре.
Спектакль одет, как говорят в театре, в "биологическую массу шинелей", купленных в воинских частях. Ими застелен пол, из них сшиты костюмы. Олег Головко придумал мрачные, тяжелые декорации. Так выглядит мир, в котором отсутствуют вертикали.
- Больше всего я боюсь, чтобы это не выглядело такой необоснованной претензией: "А мы вот так можем". Это самое чудовищное, что может произойти со спектаклем, - Золотарь злится. Слишком много разговоров о том, что "Войцек" - очень жесткий, жестокий даже спектакль. Как сформулировала балетмейстер Ирина Ткаченко еще в самом начале:
"Жизнь г..., а в конце - смерть".
Наученный опытом "Собачьего сердца", когда некоторые идиоты-зрители оскорбились голым Шариковым, Золотарь мрачно обещает повесить у касс предупреждение: "Детям до 16 лет не рекомендуется". И взрывается:
- Нет там ничего такого! Ребята, да видал я больше! Голландцы на фестиваль "Балтийский дом" лет 15 назад привозили спектакль, где - я не знаю, как они это делали, но они имитировали половой акт буквально, в ноль. А тут рядом ничего нет!!! Ребята, да по сравнению с какими-то опусами Кирилла Серебрянникова семилетней давности это все - детский лепет. А разговоров может быть миллион по этому поводу.
Вот есть мизансцена, когда мужики баб укладывают на столы. Когда мне придумалась, увиделась эта мизансцена, мне казалось, что это должно быть в лоб, нагло: "Да вот так мы их, вот так мы их..." А получается, что далеко, в глубине сцены, и - дай бог, чтобы оно возникло, это ощущение жесткости...
"Дал бы по хлебалу, да не за что пока"
- Я пока одного ожидаю: что я этот спектакль наконец соберу. Потому что он вроде и достаточно короткий, но такой трудоемкий, - говорит Золотарь.
Редкая большая трагедия выматывает создателей, как эта маленькая. Нервы, бессонницы, ссоры... Месяц назад мы видели, как Александр Хряков и Наталья Макарова репетировали мизансцену: Войцек уже знает, что жена ему не верна, а доказательств у него нет. Он приходит домой, смотрит на спокойное, невинное лицо возлюбленной... Кому тогда верить, если не ей? И как жить, если ей не верить? Получается, что "человек - он только человек и есть"... Актеры проходят мизансцену несколько раз. Золотарь мрачно смотрит на них, потом сминает в пепельнице сигарету и взрывается:
- Блин, ну что вы тут придумываете переживания какие-то! Весело надо играть! Вот что надо играть, - он перевоплощается в маргинала, подходит к Макаровой, прищуривается, как-то нехорошо ухмыляется и выдает: - Эх, Наташка! Дал бы тебе по хлебалу, да не за что пока.
- Ленива именно природа артиста - я в этом все больше и больше убеждаюсь, - потом он объясняет нам такое свое поведение. - Ему всегда проще много бегать, громко кричать, носить тяжести, чем работать другими органами. Заставить актеров работать очень сложно. Иногда, особенно уже ближе к выпуску, когда нет времени заниматься "микрохирургией глаза", приходится идти через простые вещи: унизить человека, чтобы он прошел через обиду, злость на себя, через твою агрессию, даже через такую тупую твою физиологическую энергию... и тогда происходит сбой.
Моя жестокость по отношению к артистам в этом спектакле оправданна. Я требую от них того, что они может быть даже и "умеют", но оно притупилось и затухло. В этом спектакле невозможно существование на актерских навыках, на этом вот "щас р-р-рвану".
Потому что тогда жесткость рисунка, которую мы себе позволяем, сразу станет немотивированной.
Это бомба!
Ирина Ткаченко, балетмейстер:
- Я уже люблю этот спектакль - я думаю, это такая бомба будет! Либо нас всех уволят, либо спектакль закроют. А по мне, так "Войцек" о том, что ничего нельзя возводить выше Бога, в том числе и любовь к женщине. То, что мы возводим выше Бога, - обречено.
БЛОК
Что за пьеса?
Неоконченная пьеса Георга Бюхнера "Войцек" (1837 г.) написана по газетной криминальной хронике: 27 августа 1824 г. армейский брадобрей Войцек, на почве ревности убивший свою любовницу, был публично казнен в Лейпциге. На страницах печати развернулась полемика по поводу степени его вины и вменяемости.
Войцека, нервного, забитого человека, униженного нищетой, по пьесе можно было бы назвать маленьким человеком в квадрате. Полковой доктор изводит его жестокими экспериментами, капитан унижает и отравляет ревностью, и затравленный Войцек убивает свою возлюбленную, недавно родившую ему ребенка.
