Никита Михалков,
режиссёр:
Настоящее художественное произведение – когда ты не ешь поп-корн и не говоришь по телефону во время спектакля или фильма, а ты – Там. Я знаю цену "Предстоянию" и как нам эта картина досталась и думаю, что соединение "Предстояния" и "Цитадели" даст ощущение того, что мы хотели сказать. Но я понимаю, откуда какое отношение к "Предстоянию". Зрителю не хочется работать. Ему неприятно работать. Тем более, когда разговор идет о чем-то страшном и тяжелом. Ты можешь ругать фильм, но если у тебя были моменты, когда то, что происходило на экране, совпадало с тем, что происходило в тебе, это победа. Слово не значит ничего. Значит только та энергия, которая рождает слово. И если эта энергия правильна, то слово можно и не произносить, потому что энергия сказала это слово за тебя.
...Я не мистик и не предсказатель, но мы должны попытаться внутренне остановиться. Почитайте Интернет. Как анонимность порождает безнаказанность. Возможность ударить любого, да еще побольнее, зная, что никто никогда не узнает, кто ты. Тебя нельзя схватить за руку. Это приводит к дальнейшим сдвигам. Я очень уважаю Аллу Борисовну Пугачеву и Максима Галкина. Но ведь ничего не остается в жизни людей для себя сокровенного, куда никто не должен влезть. Все выплескивается, дается на пожирание – моя жизнь, мои зубы, моя печень. Ты теряешь зерно, которое является твоей душой, тебе одному Богом данным. Беззастенчивость, анонимность, безнаказанность, все на продажу – это вымывает из людей волю жить. Что ты сделал, чтобы так разговаривать? Какое право имеешь? "А мне твоего права не надо. Ты никогда меня не узнаешь. Я назову тебя тварью, швалью, мерзавцем, которому хочу плюнуть в могилу, и ты не узнаешь, кто я. А я знаю, что я тебе это сказал". Безнаказанность это – катастрофа.
...Меня интересует не столько критика, сколько задача критики. Для чего ты это пишешь? Чтобы унизить меня, оскорбить? Ты меня не унизишь, не оскорбишь. Если ты пишешь, чтобы мне помочь, самому понять, о чем я хотел сказать, или поговорить со мной, я тебе за любую критику благодарен. Критика должна быть созидательной. Наша критика истребительная. Кинокритика России – на пять метров закопать и посадить цветок сверху. В ней нет трепетного отношения к тому, что это соотечественники работают. Они могут не уметь, могут ошибиться, но они работают. Когда картина "Предстояние" не получает в Каннах приза, и провал для наших критиков огромный, а люди в Каннах двадцать минут стоят со слезами на глазах и аплодируют – что наши критики размещают на своих сайтах? "Ура, мы сделали это!" Ребята, вы что, больные? Вы не любите Михалкова? Бог с ним, с Михалковым. Но это отечественное кино, там написано "Россия", там замечательные русские актеры, там русские деньги, все оставшиеся в стране. На эти деньги люди получали зарплату, работали, восемь лет существовала организация, которая обеспечивала рабочие места, – все деньги на экране! Хотите верьте – хотите не верьте. Ни одной копейки, кроме зарплаты, никто из нас не получил. Зарплата и – все! Но нам интересно это делать. Потому что это Большой стиль, возможность работать с пятитысячной массовкой. И когда вы двадцатиминутную овацию называете полным провалом, вы – ненормальные люди. Туда и – цветок!
