"Под наши песни люди женятся". Бывший футболист из Бийска сколотил ставшую известной рок-группу

— Вы — первая в крае группа, попавшая на "Нашествие". Как вам это удалось?

— Летом прошлого года мы выступали в Екатеринбурге на концерте в честь Дня города. Там был мощный состав участников — "Смысловые галлюцинации", "Ляпис Трубецкой", Настя Полева, Вадим Самойлов из "Агаты Кристи". Мы просто подали заявку на концерт, наши песни понравились организаторам, нас пригласили. Было сумасшедшее количество народу — 250–300 тыс. человек. Мы сыграли там три песни и очень понравились директору фестиваля "Старый новый рок" Евгению Горенбургу.

Зимой мы снова приехали в Екатеринбург, на этот фестиваль, который проходил в центре культуры "Урал". Там три зала: в первом хедлайнерами были испанская группа O'FUNK’ILLO и Глеб Самойлов с The Matrix, во втором — Uriah Heep, а в третьем зале — мы и Kennedy Park из Ижевска. Получилось так, что O'FUNK’ILLO задержалась, после выступления Uriah Heep образовалась "дыра", и нас попросили отыграть в главном зале. И там нас заметил человек с "Нашествия". Нам позвонили, попросили прислать видео. И мы прошли на фестиваль.

— Как прошло выступление? Каким вы увидели фестиваль?

— Он очень масштабный. Это огромное поле, усеянное людьми, и перед ними две сцены. На первой играли только звезды. Вторая называлась "Наше 2,0" — то есть те группы, которых планируют крутить на "Нашем радио". На ней мы и выступали. Сыграли 5 песен, встретили нас очень хорошо.

— Многие критикуют "Нашествие" за консервативность, за то, что там выступают одни и те же музыканты, которые поют одни и те же песни. И публика собирается одна и та же.

— Это объясняется тем, что фестиваль имеет строгий формат. И почему-то новых имен в русском роке в последние годы совсем нет. Очевидно, волна русского рока схлынула, времена поменялись. Очень много новых групп пишут музыку на английском и ориентируются на британскую музыкальную культуру. И вообще, рэп уже стал более популярен, чем привычный нам рок.

— Но все-таки вы поете "Rock is not dead". В том числе и русский рок?

— Конечно.

— Я недавно был на прощальном концерте группы YAMMI, который они дали перед отъездом в Санкт-Петербург. Она считается одной из лучших барнаульских групп, но на ее концерт пришли лишь несколько десятков человек. Может, это в провинции рок-музыка не интересна публике?

— Безусловно, интерес есть. Вопрос только в том, насколько он большой… Но у нас есть своя аудитория. Более того, иногда это разные аудитории: так, в Барнауле мы играем в "ТАССе" и в "Байк-баре". В каждом — своя публика, и завсегдатаи "Байка" в "ТАСС" не пойдут. И наоборот. Часто мы выступаем в других городах, нередко нас на байкерские фестивали зовут выступить. Поэтому интерес мы чувствуем, но если бы нас показывали в телевизоре и крутили на радио — это был бы прорыв.

— А на Алтае вам хватает площадок для выступлений?

— В нашем родном Бийске нет таких клубов живой музыки, в каких мы играем в Барнауле. Я уж молчу про, скажем, Змеиногорск или Камень-на-Оби. К сожалению, Алтайский край продолжает быть регионом с низким уровнем жизни, и на развитии музыкального процесса это сказывается. И приходится постоянно учитывать покупательную способность поклонников — мы не можем сделать билет на концерт по 500 рублей, как в Москве, приходится делать 200.

— В Европе очень много местных групп — коллективы гастролируют по окрестным мелким городам, собирают публику и пользуются любовью населения. У нас сложно представить, что вы или какая-нибудь другая местная группа поедете в Тальменку или Павловск и на вас пойдет масса народу. Дело в отсутствии площадок или в отсутствии интереса?

— Это отсутствие информации. В той же Москве отлично работают каналы продвижения, шоу-бизнес развит. У нас этого нет. У нас должны взаимодействовать радио, ТВ и интернет-ресурсы для поддержки музыкальной темы. Хотя сами мы, музыканты, честно говоря, не умеем сами себя пиарить, как те же москвичи. А между тем потенциал-то у местных музыкантов есть. Думаю, некоторые барнаульские группы не хуже большинства московских. Или вспомним Льва Шапиро, который написал несколько песен для Лепса. И Лепс их поет. Значит, есть потенциал творческий.

Мы приходим в студию — там работают прекрасные, замечательные ребята. Но у них нет денег, чтобы вложиться в развитие студии. Чтобы была отдельная комната для записи вокала, например. А в Москве ты придешь, там будет еще сидеть грамотный саунд-продюсер, который тебе поставит звук, и ты будешь звучать просто шикарно. Естественно, записи московские и наши отличаются. А это важно — это же качество товара.

Музыкальная экономика

— А может ли у нас на Алтае музыка быть выгодным бизнесом, способом зарабатывать неплохие деньги?

— Да, конечно. Ты можешь сделать кавер-программу из современных песен, которые звучат по ТВ и радио, — и ты будешь востребован. Можно пойти другим путем — петь свои песни, но это сложнее. Однако мы добились того, что мы своими песнями зарабатываем. Не очень много, но зарабатываем.

— Ваша группа занимается музыкой профессионально или вы работаете где-то еще?

— Я — профессионально. Кроме музыки я ничем не занимаюсь. Хотя у меня нет музыкального образования, я самоучка. Барабанщик работает на литейном заводе, гитарист — химик на предприятии. Но к их гастрольной жизни начальство лояльно относится. А у клавишника небольшой бизнес, связанный с музыкой, — он держит отдел музыкальных инструментов в Бийске. К тому же нас часто приглашают на те или иные мероприятия, корпоративы. И под наши песни люди женятся, танцуют первый танец жениха и невесты. Так что и на этом еще зарабатываем.

— Широко обсуждают гонорары звезд за выступления на корпоративах. А сколько стоит в среднем позвать наших, алтайских музыкантов на свое торжество?

— Сложно сказать, у каждого своя цена. Предположу, что средний ценник будет колебаться в пределах 20–40 тыс. рублей.

— Часто вас зовут?

— Зовут часто, но нередко нам приходится отказываться от таких предложений. Потому что порой нас зовут те, кто не слышал наших песен, кто о нас только слышал какие-то отзывы. Им не нужна группа "Noль Три", им нужна "какая-нибудь музыка". Таким клиентам мы предлагаем услуги наших коллег из кавер-коллективов.

Деньги не на ветер

— Как стали зарабатывать и приобрели известность в Сибири, записали "народный" альбом. Он назывался "9 жизней". "Народный" он потому, что средства на него собирали по системе краудфандинга. Люди присылали нам деньги на него из разных уголков через сайт boomstarter.ru (платформа, ориентированная на привлечение финансирования в креативные проекты в различных областях через краудфандинг. — Прим. ред.). Оказалось, это реально работает. Денег мы собрали даже больше, чем надо. Но процент у этой площадки уж слишком большой. Поэтому теперь мы будем собирать средства на записи альбомов другими путями.

— Во сколько обходится запись диска?

— Здесь это стоит порядка 150–200 тыс. рублей. В Москве меньше чем за полмиллиона не запишешься. Там одна песня стоит $1 тыс.

— Окупаются ли такие вложения? Ведь сейчас мало кто покупает носители, обычно музыку слушают онлайн.

— Мы сделали три тиража по 500 штук, и они разлетались как горячие пирожки. Человеку, который приходит на концерт, хочется оставить у себя частичку этого события. Что тут может быть лучше диска?

Вратарь, романтик, гитарист

— Я слышал, раньше вы были профессиональным футболистом. Как получилось, что мяч вы поменяли на гитару?

— Действительно, в 1980-е я был голкипером барнаульского "Динамо", играл вместе с Александром Яркиным и Евгением Смертиным (старший брат Алексея Смертина, экс-капитана сборной России по футболу). Потом играл за бийскую команду мастеров "Прогресс". В 1990-е у команды начались проблемы, клуб прекратил существование. Но через какое-то время профессиональный футбол в Бийске возродился, и я надел цвета клуба "Бия". За него я играл до 2004 года, пока не закончил спортивную карьеру.

И все это время я параллельно занимался музыкой. Сперва играл в институтской группе, писал песни, пел их друзьям. Им нравилось. А "Nоль Три" образовался в середине нулевых. Мы начинали как акустический дуэт с моим приятелем Андреем Черниковым. Потом пошли в местное ДК, там с нами играли музыканты из других групп. Затем в 2006 году в группу пришли нынешние клавишник и барабанщик, и получился отличный состав! Мы сделали программу, играли ее по бийским, белокурихинским, горно-алтайским клубам. Потом мы сыграли совместные концерты в Бийске и Барнауле с группой "Альянс", выступили на байкерском шоу в Новокузнецке, потом — в Новосибирске... И так все и завертелось-закрутилось. Потом расширяли географию — Омск, Томск, Екатеринбург. Дошли до Москвы и Петербурга. Раз в год стабильно в столице играем.

— Аудитория в разных городах как-то отличается?

— В Москве люди сидят, слушают внимательно. Там более искушенная публика. В Сибири любят потанцевать. У нас более эмоциональный народ.

— Вы называете себя и свою группу последними романтиками Земли. Что вы имеете в виду, говоря это?

— Сейчас в тренде образ индивидуалиста. Само по себе это понятие не плохое. Но почему-то оно скатилось до банального потребительского отношения к жизни. А оно убивает романтику. Поэтому мы стараемся не поддаваться этому веянию. Конечно, продавать свой труд мы хотим, но меняться, ломать себя, чтобы заработать больше денег, не намерены. Наша главная тема — любовь, мир на земле. Вечные ценности. Песня должна нести свет, мне так кажется.

— С кем из звезд вы бы хотели записать песню?

— С Вадимом Самойловым. Мне нравится его арт-роковое мышление.

— Любимая марка гитары?

— Avation.

— Любимая марка автомобиля?

— Велосипед. Не люблю машины.

— "Битлз" или "Роллинг Стоунз"?

— "Битлз".

— Москва или Санкт-Петербург?

— Москва. В Питере холодно. Был там — замерз жутко.

— Море или горы?

— Море.

Досье

Дмитрий Николаевич Чернуха родился 23 октября 1969 года в Перми. Когда ему было 10 лет, его отца перевели служить в Бийск. Сам Дмитрий после школы прошел срочную службу в отдельной мотострелковой дивизии особого назначения.

После армии окончил филологический факультет Бийского пединститута им. Шукшина, был профессиональным футболистом. Карьеру завершил в 34 года. Женат, воспитывает сына.