Текст как основа
– Русская литература жива и очень хорошо себя чувствует. Не принимайте всерьез никаких стонов и криков по этому поводу. Есть несколько имен мирового уровня. Ольга Славникова, Леонид Юзефович, Владимир Маканин, Дмитрий Быков, Александр Кабаков, Михаил Шишкин, есть прекрасный Захар Прилепин и так далее. Все время появляются новые имена: молодые авторы, которых очень интересно читать, и люди, которые приходят к писательскому творчеству к 40 годам, как Евгений Водолазкин, научный сотрудник Пушкинского дома. Он вышел в финал "Большой книги" с очень необычным произведением "Соловьев и Ларионов" – это такая биография никогда не существовавшего генерала и рассказ о его никогда не существовавшем биографе. Есть очень гениальный Евгений Клюев. Есть Павел Крусанов. Больших писателей столько, что вам не хватит газетной полосы перечислить их фамилии мелким шрифтом, одни фамилии, без имен. Когда итальянцы узнают про то, насколько мы литературоцентричны, что на премию "Дебют", например, подается 40 тысяч работ, у них наступает шок. У нас действительно много и хорошо пишут, и, главное, это востребовано.
– Тем не менее от произведений современных русских писателей почти всегда остается ощущение, как в ковалевском "Суер-Выере": "гениально, но понижено". Мы ждем создания смыслов, ждем, что будут сформулированы опасения и ожидания, которыми пропитана наша жизнь… Или сейчас это не задача литературы?
– Это задача литературы, и она решается. В основе литературоцентричной страны лежит текст. Как писатель напишет нашу жизнь, такой она и будет. В основе любого фильма стоит литературное произведение – как минимум в виде сценария. Почему у нас такая милиция? В том числе потому, что есть фильм про ментов, снятый по книжке про ментов, где менты – замечательные обаятельные люди, которые делают что угодно, кроме своих прямых обязанностей. Я не говорю, что если завтра появится книжка про то, какие у нас честные полицейские, то вся полиция станет честной, – но как раз смыслы создаются.
Одна из задач, которую ставит перед собой "Большая книга", – чтобы на светских раутах обсуждали не только балет, театр, кино, но и книги, и это стали делать. Писатели наконец вновь занимают то место, которое они должны занимать в России, по крайней мере. Писатель больше, чем писатель, и это правильно.
Понятно, что чудовищна ситуация с гонорарами, что даже на большую премию писатель может жить не дольше года на уровне среднего московского менеджера. Так, конечно, быть не должно. Общество вынуждает писателей работать пиар-менеджерами, журналистами, кем-то еще. Мне всегда жалко, когда это происходит: они могли бы писать по роману в год!
Крах диктатуры
– Ну да, не зря писатели любят вспоминать советские времена, когда можно было написать пару удачных книг и никогда больше ничего не делать.
– В СССР была создана экономически абсолютно обоснованная система: вкладываешь рубль, а на выходе получаешь два. Все издательства, книжные магазины и библиотечные коллекторы входили в одну систему, средний тираж составлял 50 тысяч экземпляров, книга мгновенно доходила до читателей, была высокая культура изданий. Но год – год! – тратился на издание одного тома, например в издательстве "Наука". Представляете, какая армия людей работала в этой системе? Медленно, лениво, с библиотечными днями….
Это время закончилось. Сейчас книги покупают довольно мало, собирать свою библиотеку уже нестатусно, непрестижно. Сопротивляться бесполезно, надо вливаться в этот процесс, в котором, на мой взгляд, для авторов много плюсов.
Сейчас главный диктатор на рынке – оптовик, который берет книгу на рубль дороже, чем стоит ее производство, и отправляет в регионы. Потом накручивает региональный оптовик, накручивает книжный магазин – и книга, которая в Москве стоит 300 рублей, может таким образом стоить 800 на Камчатке, при том что издательство отдает ее оптовику по 80. При этом издательство говорит автору: нам не нравится это и то, твоя книга выйдет только вот в такой обложке… В будущем, которое наступит очень скоро, издательство будет сервисной конторой. Автор будет покупать у издательства услуги корректуры и редактуры, сам будет контролировать оформление и т. д., а потом сам будет продавать книгу в Интернете через специальные порталы. Автор станет королем на рынке: если его покупают – отлично, если нет – нет.
– Вы говорите о бумажных книгах?
– Нет. Будущее бумажной книги для меня очевидно: останутся художественные альбомы, книги для самых маленьких, какие-то любимые и дорогие артефакты. Если у вас есть айпод или букридер, вам не надо объяснять преимуществ: это недорогое удовольствие, глаза не устают, шрифт можно увеличивать, можно носить с собой всю ленинскую библиотеку, это интерактив – условно говоря, читатель сам может выбирать, счастливый финал будет у книжки или трагичный. Так как это не соцзаказ, а потребности конкретного читателя, будущее, описанное анекдотом: "Давайте подарим ему книгу?" – "Зачем, книга у него уже есть" – наступит быстрее, чем мы думаем.
Справка
Георгий Урушадзе – организатор, инициатор и генеральный директор национальной литературной премии "Большая книга". Это крупнейшая литературная награда в России и СНГ и вторая в мире по размеру призового фонда (5,5 млн. руб.) после Нобелевской премии по литературе.
Георгий Урушадзе и литературный критик Ксения Молдавская приехали в Барнаул поговорить с писателями, библиотекарями и читателями о новой национальной детской литературной премии: "Найти русскую Роулинг, найти нового Успенского – это очень интересная и, главное, очень нужная задача". Впервые за всю историю мировой литературы жюри премии будет целиком состоять из детей, взрослые войдут только в состав экспертного совета. Подробнее о премии и об интересных вещах, которые происходят в детской литературе, читайте в одном из следующих номеров "СК".
