– В бусидо есть такое классное высказывание, что это нечто более возвышенное, чем просто разделение жизни на добро и зло, – рассказывает Илья Ротенберг. – Там нет разделения на хорошее и плохое, там есть категоричное "правильно-неправильно". Хорошо, плохо – все наши представления о морали на втором плане. Это то, что очень часто встречается в сегодняшней жизни: хорошо – я сделаю, плохо – я должен это сделать.
Это очень красивая философия, в ней как-то все переплетается. Мне очень нравится цитата из Хагакурэ: самурай всегда готов броситься навстречу неизбежности. Презрение опасности, долг – все это очень важные ценности, но в японском обрамлении они как-то иначе звучат. Они, с одной стороны, становятся такими наивными, но чем они наивнее, тем неоспоримее. Логически все это объяснить невозможно, просто вникаешь в это дело и наполняешься трепетом. Получается где-то красиво, где-то забавно... или не получается.
***
- В свете всяких событий, происходящих в Барнауле*, я еще раз скажу: если ребенку меньше 12 лет, мы не рекомендуем ему смотреть этот спектакль, потому что там драки, кровавый тиран, а борьба за справедливость идет по законам Древней Японии, – режиссер Илья Ротенберг готовится представить Барнаулу свой второй спектакль и дует на воду, пытается заговорить демонов, убедить чиновников из краевого управления по культуре разумными аргументами. – Это такая подростковая история, история для семейного просмотра, но в силу ее необычности, жестковатости мы декларируем, что она, во-первых, для зрителей от 12 лет, во-вторых, она в формате вечернего спектакля.
Северный ветер
"Однажды во времена Меча случилась война. Слуга доброго императора Ямомото шойгун Сато предал и убил своего господина. <...> Из всей императорской семьи осталась только я – Никио. Так сказал мне дух отца, и теперь мой путь предрешен: я иду по пути самурая".
Идет репетиция.
Худенькая глазастая Никио (Дарья Ротенберг) упрекает отшельника Эндо, который ее воспитал: почему скрыл, что она дочь императора? Эндо играет Анатолий Кирков – со своей бородкой и суровым прищуром бурятских глаз он выглядит абсолютным самураем.
Декораций в спектакле, по сути, нет: раздвижная стена сзади, и то падают листья, то сыплет снег. Японию эпохи Меча изображают артисты – Василий Минин, например, один играет целую бамбуковую рощу. У каждого по две-три роли, все стремительно переодеваются, прыгают, грациозно переходят из стойки в стойку, красиво бьются на катанах – то ли это танец, то ли битва, но очень красиво. Бои ставил Пак Хек Су – актер, преподаватель сценического движения ГИТИСа.
– Нам повезло, что удалось на него выйти. Пак Хек Су – абсолютно театральный человек, работает по законам биомеханики Мейерхольда. К его приезду актеры были готовы благодаря помощи Вячеслава Белошапкина и Виталия Шатькова**, они уже поняли, как правильно держать в руках меч, как делать поклон, а это такие обрядовые вещи, без которых Япония не Япония, – рассказывает Ротенберг.
Комикс, но не комикс
"Никио и великий самурай" – это сказка, написанная датским драматургом Карлсеном. В нашей стране ее ставят впервые. Илья Ротенберг растворяет в кружке баночный кофе, смотрит в окно на снегопад в говорит, что пьеса, вообще говоря, довольно дурацкая:
– Что я имею в виду под "дурацким": персонажи напрочь лишены полноценного внутреннего процесса. В Дании свои законы, своя традиция. А мы же привыкли, что любая роль, даже "кушать подано", это все равно человек с судьбой, с отношением; и все это определяется, формулируется, выстраивается. А тут ничего такого нет: фрагмент раз, фрагмент два – набор картинок, как комикс. Вот я и подумал: раз это комикс, то поставить его надо как комикс, только вместо картинок пусть будут японские гравюры, где эти самураи изображены традиционно устрашающе.
А если уж это чередование картинок, то, во-первых, эти картинки должны быть сами по себе офигенными, а во-вторых, в каждой должен заключаться свой смысл. Он будет перетекать из картинки в картинку, и тогда уже будем следить не за историей человека, не за его переживаниями. История получается не про человека, а про то, как устроена жизнь.
А как устроена жизнь Никио? Ей уготовано прятаться в лесу, потому что она наследница трона и никто не хочет, чтобы она была жива, и она либо прячется, либо берет в руки меч и отстаивает себя, третьего не дано. Как устроена жизнь Эндо? Это отшельник, бывший самурай, бывший воин, который решил уйти от этих законов жизни в лес и жить по каким-то другим; вот он нашел ребенка и решил воспитать его хорошим. Но все равно жизнь навязывает какой-то выбор, "от чего хотел уйти, от этого не уйдешь". Выжженные поля, разрушенные деревни, черная крепость – вот что тебя окружает, и либо ты жертва, либо ты палач. Текст сказочный, и эта манера задает наивную простоту, но в этой наивной простоте неоспоримые истины. Слабакам тут не место, и то, что ты девочка, никого не волнует. И мне кажется, это очень современная история.
Никого не волнует
… После репетиции Даша, в черном кимоно и с тяжелым мечом в руках, рассказала мне про все смыслы этого "никого не волнует, что ты девочка":
– Если честно, я просто плакала, так было трудно. У нас такие отношения, что в театре – это в театре, а дома – это дома. На сцене я смотрю не на Илью, мой партнер не он, а другие актеры. Но мужикам легче, они физически сильные, а мне даже этот меч в руках держать тяжело... Но все равно это было так интересно! Я никогда ничего такого не делала.
– Эти драматургические приемы для нас сложноваты и непривычны, – объясняет Илья. – Потому что все равно мы воспитаны в русской театральной традиции, где разбираются диалоги, предлагаемые обстоятельства, цели... А здесь упор в пластическую выразительность, поэтому получается какая-то другая методика репетирования, которая не всем понятна. Представьте себе: вот актер, ему уже лет сорок, из них лет двадцать он в театре, и тут ему говорят: надевай кимоно, вечером у тебя вместо репетиции тренировка по айкидо. Сложности возникали, но чем ближе к премьере, чем больше работы проделано, тем явственней: то, чему мы научились, становится вдруг эффектным сценическим образом.
В комнату режиссера входят костюмер и артист Антон Кирков в белом на лиловой подложке кимоно-буси. Кимоно длинное, в пол, и широкое. Антон вежливо говорит, что в этом костюме он, кажется, похож на папу Пия IV. Режиссер вежливо объясняет, что наряд императора должен выделяться на фоне остальных костюмов. Они увлекаются, долго рассматривают костюм со всех сторон и в результате договариваются обсудить это еще раз, когда приедет художник по костюмам. Потом Илья рассказывает, что работа с актерами – немногое, что его сейчас здесь радует.
– Внутри театра все непросто, и с каждым днем становится все непроще, но вот приходишь на репетицию, а там Саша Хряков в самом начале спектакля произносит хокку. И я понимаю: вот ради этого хокку я сегодня на работу и пришел. Вообще, я сейчас как эта девочка в лесу: нарастает ощущение, что происходят разные нехорошие вещи. Вот мне теперь надо встретить своего призрака, который бы сказал, что делать: катаны, что ли, в руки брать?
Факт
Премьера спектакля "Никио и великий самурай": 18, 19 и 20 января.
__________________________________
* В конце 2012 года вся театральная общественность России обсуждала скандалы в МТА и театре драмы, связанные с цензурой в отношении новогодних сказок, не понравившихся краевым чиновникам от культуры.
**Вячеслав Белошапкин – президент краевой федерации айкидо. Виталий Шатьков – президент алтайской федерации кен-до и ияй-до.
