Редкие книги…
–…очень дороги. Мы не всегда можем купить то, что нам предлагают жители края. Знаете, какое расстройство берет! Со временем я научилась сдерживать эмоции, со стороны посмотришь: ой, как она равнодушна… А я переживаю: рукописные, старопечатные книги должны оставаться на Алтае. Если не покупаем мы, покупает кто-то другой, и они уходят с нашей территории. Но даже то, что мы сегодня собрали, это очень интересная коллекция, хронологически она охватывает середину ХVI – начало ХХ века. У нас был такой случай – однажды из Рубцовска из частной коллекции нам привезли 13 старопечатных книг, в том числе книгу Никона Черной горы. А на Алтай как раз приехал замминистра культуры, и губернатор – тогда им был Лев Коршунов – сопровождал его в нашу библиотеку. Надо было делать выставку, и мы выставили эти 13 огромных красивых книг. Коршунов остановился у витрины: "А что это за книги?" Я говорю: вот, предлагают, а денег нет. Он: "Ну что ж вы, пусть директор подойдет, поговорим". У таких книг всегда есть своя история, и не всегда хорошая: они годами могли валяться по чердакам, по погребам, но за этими, по крайней мере, никакого криминального хвоста не тянулось. Теперь они у нас в библиотеке уже более десяти лет.
Говорят: вот…
– …в ваш отдел трудно попасть. Ничего трудного. Для этого необходимо быть читателем библиотеки. Ограничения направлены на сохранность уникального книжного фонда Алтая.
Современный отдел редкой книги уже не тот, что раньше. У нас стало больше возможностей, мы расширяем доступ к книгам: оцифровываем редкие краеведческие издания, делаем электронную библиотеку…
А читатель меняется, меняется его отношение к книге. Наши первые читатели были исключительными людьми: Василий Федорович и Александр Михайлович появились здесь, как только узнали, что открылся наш отдел, но ведь и студенты тогда были совсем другие. К нам ходил, например, Владимир Николаевич Владимиров* – он тогда только-только окончил исторический факультет АГУ и поступил в аспирантуру.
Я прихожу к выводу, что книга потеряла для читателей духовную значимость. Раньше, прежде чем начать читать, они ее разглядывали, а сейчас им и книга-то не нужна. Если бы здесь (кивает на компьютер) была электронная копия, они бы ее сбросили на флэшку, и все. Книга для них – только источник информации, им все равно, древняя она или только вчера вышла. Поэтому у нас вся работа сводится к тому, чтобы напомнить, с ЧЕМ вы, дорогие читатели, работаете.
Меня спрашивают…
…"Зачем вы пишете в своей методичке, что в каждой семье есть полка с любимыми книгами? Сейчас этого уже нет". Неправда. В каждом доме есть по меньшей мере 10–20 книг, хотя, да, книги увозят на дачу, книги выбрасывают, и это очень печально. В 70-е я работала в Белоглазовской школе Шипуновского района, и в селе у врачей и учителей была такая традиция – каждый месяц посещать книжный магазин, после того как туда привезут книги. Продавец уже знал, кому что нужно, откладывал новинки в отдельные стопки. Зарплаты были не очень большие, но мы ежемесячно тратили на покупку книг от 30 до 70 рублей. Это был образ жизни, без книг мы не могли. И я думаю, это еще вернется. Интернет Интернетом, но книга – это же не набор значков, которые несут информацию, важна ее материальная сущность, важны процессы, которые происходят, когда мы с ней работаем.
Книжный детектив
– В 1991 году пришел в библиотеку житель Барнаула: знаете, говорит, у меня осталась небольшая библиотека, собирал еще дед. Как потом выяснилось, библиотека была очень большая – что мог, владелец продал букинистам. Осталось сто богослужебных книг, которые в 91-м букинисты не так еще активно покупали. На книгах был штамп владельца, его автограф, много помет на полях… Мы по крупицам восстанавливали личность человека, который собрал такую уникальную коллекцию.
Восстановление началось с того, что вспомнился нам один очень интересный рассказ.
Где-то в 80-х годах в отделе был читатель, москвич Евгений Константинович Канашкин. Он периодами наезжал в Барнаул, был читателем библиотеки, изучал историю улиц Москвы по книгам, хранящимся в нашем фонде. Однажды он рассказал нам об одной очень интересной встрече, которая состоялась у него в Барнауле где-то в начале 70-х: "Вы знаете, тут жил священник, и я как-то был у него дома. Он был коллекционер, у него было много интересных книг, были картины, монеты…" И вот одиннадцать лет спустя я написала ему в Москву: "Как звали священника?". Евгений Константинович все вспомнил и написал нам: "Это был отец Александр!" Оказывается, в библиотеку поступило книжное собрание Александра Михайловича Щербакова, уроженца Енисейской губернии, который в начале 50-х прошлого века служил в Барнауле настоятелем Покровского собора, правда, всего четыре месяца. Однако в Барнауле поселился надолго.
Проследить дальнейшую судьбу владельца книг помог о. Георгий Крейдун, проректор Барнаульской духовной семинарии. Он обратился за помощью к своим источникам, и оказалось, что отец Александр Щербаков был священником-обновленцем**. Однако отношения с советской властью у него были непростыми: в 1929 году его арестовали, он был на Соловках, строил Беломоро-Балтийский канал и там сильно заболел; потом отбывал ссылку в Вологде, а в 1948 г. обратился к церкви с покаянием, и Московский патриархат вернул его в лоно церкви. После Барнаула отец Александр служил в Кемеровской области. Кстати, его отец тоже был священником, красные расстреляли его вместе с матушкой прямо на пороге храма в 1918-м.
Книги помогли нам восстановить судьбу их владельца. Именно в этом и состоит научная работа библиотекаря.
Справка
41 345 экземпляров составляет фонд отдела редких книг и включает коллекции книг библиотеки Колывано-Воскресенских заводов, Барнаульской казенной библиотеки, Барнаульского реального училища Николая II, книги из собраний алтайских горных инженеров и многое другое.
*Василий Гришаев – краевед и писатель, один из авторов "Энциклопедии Алтайского края". Александр Родионов – писатель, Владимир Владимиров – декан истфака АлтГУ.
** Обновленчество – движение в РПЦ, возникшее после Февральской революции 1917 года, ставило целью демократизацию управления и модернизацию богослужения. С 1922 по 1927 год движение было единственной официально признаваемой государственными властями РСФСР православной церковной организацией.
