* * *
Брось на сотовый денег, бананов купи,
скоротай вечерок в одиночку:
ты с вождями вальяжными виски не пил,
не гулял с губернаторской дочкой.
Лет пятнадцать назад твой поживший сосед
после вкусного чая и сушки
говорил, что активное чтенье газет –
верный способ закончить психушкой.
Ты послушал его. Мордобой, драм-н-басс
и нарколог шарманку заводит,
чтоб сказали друзья "эта песня про нас"
и охранник заплакал на входе.
А хотелось - мадеры, бульваров, подруг,
утонченного сложного джаза.
Сатанинский маршрут, заколдованный круг,
ты сойдешь с него ой как не сразу.
Хорошо только тем, кто любил свой конвой,
кто по стенке ходил и по струнке.
Хорошо с крепким телом, пустой головой
молча портить чужие задумки.
Разогретый асфальт, вечер трудного дня,
пара джипов, фургончик "Корбины".
Эту теплую розу ты спас из огня -
сбереги же ее для любимой.
* * *
Не надо писать мне своих одиноких писем,
О том, что глинтвейн уже не такой, как прежде.
Расскажи-ка лучше о тех, кто как я, зависим
От хороших компьютерных игр и теплой одежды.
Все, с кем смотрели мы триллеры и закаты,
Разошлись по земле, за спиной оставив руины:
Кто-то попал в коллегию адвокатов,
Кто-то завис в Рубцовске на героине.
Я связан возрастом, пойман работой в сети,
Замучен зимой, диетами и делами.
Ты еще в школе? Уже в университете?
За кого ты в итоге вышла и родила ли?
Призрак с большими глазами, с роскошной грудью.
Суккуб неизбежный в трепетной блузке из " Mexx ’ a ".
Тебя превозносят арт-критики, любят судьи,
Президенты концернов тебе покупают кексы.
Я пробираюсь на новый уровень света,
Я тривиальности говорить обожаю.
Мне тепло потому, что ты существуешь где-то:
Высокомерная, нежная и чужая.
* * *
У тебя колготки и грозный хлыст,
А у меня баскетбольный рост.
Мы никогда не пойдем на свист
И никому не наступим на хвост.
Приятно сидеть, когда есть "Ахмад",
Немного джема и белый хлеб.
От дыма сожженых врагами хат
Я за три года совсем ослеп.
Февраль разошелся и мы вдвоем.
В пыльный стакан кипятка подлей.
Я - толкотня на перроне твоем,
Пьяная жертва твоих патрулей.
Видела птицу в густой ночи?
Знаешь, как злится на нас фараон?
Но вряд ли он сможет нас разлучить,
Мы неуязвимы со всех сторон.
* * *
я придумаю радугу, радугу для тебя
утром повешу её над районом, полным рябин
в котором гуляют мамы с колясками, толпы бритых ребят
пусть от резкого света у них в глазах зарябит.
я придумаю радугу, я сконструирую сон,
где робкая и покорная будешь участвовать ты,
петь разномастные арии с новой весной в унисон,
прятаться в шифоньер от торжествующей темноты.
веревка и мыло, игра не в свое лото.
я неуместен, как диснейленд на войне.
по телу в десятый раз идет озверевший ток.
все по моей вине, по моей вине, по моей вине.
* * *
Знаешь, Хиллари, я бы тебе рассказал,
Как трагичен бывает в ночи Казанский вокзал
Как в ушах проводниц нарастает сумбурный гул,
Когда отправляется поезд на Барнаул.
Помнишь ли, Хиллари, местных таксистов смех,
Мальчиков у магазина, тяжелый снег
В городе, где дворняги живут в метро,
Врет календарь и ОМОН защищает трон
Птицы летают, простые как дважды два.
Все кончено, милая, эта страна мертва:
Женщины тянут лямку, мужчины - хилые.
Так-то, Хиллари.
Снимем дубленки и сядем за дальний стол.
Нам в эту пятницу не с кем треснуть по сто.
Друзья предпочли Михалкова или бильярд.
Поздно темнеет, странный какой-то март.
Слушай, а ты же выросла в этих дворах,
Мимо клумбы большой проносилась на всех парах,
Целовалась на лавке, ходила за молоком,
За трансформаторной будкой курила тайком.
Кто прекратит карнавал одноликих дней?
Что же стряслось с пластмассовой куклой твоей?
И почему у дворника на углу
Под ногами мусор вдруг превратился в золу?
* * *
Ты - мой солнечный остров Тенериф, недетский шальной янтарь.
Над твоим переулком висит безнадежная хмарь.
Не любят нас ни дружинники, ни государь.
Танцы со знаменитостями, утренний тетралгин.
В субботу придет гонорар и мы раздадим долги
Заодно тебе купим серьги и новые сапоги.
В нашем винампе множество саксофонов и прочих труб,
Дающих понять: познающий мир не всегда обнаружит труп.
Куда ж от тебя я денусь, ненасытный ты мой суккуб.
* * *
Если в детстве играл ты не с теми детьми,
И неправильной клюшкой по шайбе лупил
Твоя тихая жизнь будет бита плетьми
На холодном плацу, среди бритых терпил.
Закрывают шлагбаумы правильный путь,
Волоокий майор произносит "нельзя".
Так охота от злобы кого-нибудь пнуть
Но врачи в сапогах гауптвахтой грозят.
Здесь у них что ни пес, то надменный шарпей,
Что ни меч - то рубином блестит рукоять.
Ты сиди в уголке и кури свой шалфей.
Тут нормальной травы не достать.
* * *
Взыграл гормон у гармониста
И он четвертый день поет
Минорный блюз о том, как быстро
Истлеет этот тяжкий год.
А ей плевать, она в Париже:
Комси-комса, Марсель Марсо.
Истома гармонистом движет
И демон с русою косой.
