Евгений Евтушевский,
поэт:
Человек должен верить в себя и в то, что у него все получится, иначе – нельзя. Нужно быть похожим на игрушку Ванька-встанька, чтобы нельзя было пригнуть к земле.
***
В толще вод, где звук плотней касанья,
где материален аромат,
скорость света вязнет в расстояньях,
искажённых, на надводный взгляд.
Баллы шторма в глубину не вхожи:
пара метров – и знобящий штиль.
Гладит шум поверхности по коже,
в сетке бликов невесомый мир.
Джунгли над расселинами вьются,
будят любопытство миром тайн,
и над неуклюжестью смеются
юркие чешуйки рыбьих стай.
Развожу огромными руками
на экране маски вязь куста.
Краб, на сочленениях привстав,
"краба" мне приветственного тянет.
***
Там или здесь, или где-то ещё
нужен ли я кому-то?
Шорохом вечности занесёт
отгремевшее утро.
Брызги огней обожгут лицо
сквозь декабрьский холод…
Жизнь – суетной безразличный сон,
обезличенный город.
Смайлик: ухмылка плюс нервный тик,
смотрит из среза дула…
Мусором нот распался мотив.
сквознячком потянуло…
Стриптиз
Гаснет свет, но занавес опущен.
Вспышкой боли оборвался Миг
между уходящим и грядущим.
Словеса вернулись в лона книг.
Воздаётся вовсе не по вере,
Высший Суд по Зрелости вершит…
Лунная дыра в конце тоннеля
всасывает облако Души.
Воспаряют занавеса шоры.
Ты на сцене! С тёмной стороны
на просвет простреливают взоры.
Здесь мерила ценности ины.
Маски сняты, сброшены одежды.
В непереносимой наготе
презентуешь всё, что делал прежде
в свете рампы на стальном шесте.
Эхо снега
Эхом снега, в пустой голове
невесомо кружат кружева,
совмещаясь в узорчатый цвет,
в вязь созвучий, в живые слова.
Отразившись в полночных глазах,
в глубине не нащупала дна,
и расстроившись в прах, в облаках,
поморгав, затворилась луна.
Чешет ветер сосновую шерсть,
но бессилен коснуться земли, –
не пронзить загустевшую взвесь
сновидений с экстрактом хвои.
Возбуждающе в зеркале чувств
отражается яркая явь,
чтоб кристаллизовалась из уст
эхом снега – Душевность моя.
Порыв
Неповторимая интуитивная
мощь, разрывающая изнутри меня,
душу пластающая без поллитры вмиг
в ритмы, звенящие ситными рифмами,
чувственностью пропитанными,
дрожью подкожною.
Без осторожности
выстрелить в божий мир
стих отмороженный,
можно мне!
***
Выше жизни, выше смерти,
высшей пробой – высшей меры
сотворивший удостоен:
счастьем, миром и покоем.
В писке творческого пика
над лирической рутиной
завершил триптих трёхликий
сотвореньем сына.
Ветер грёз
Верю ветру звонкому,
степью и околками
вечными потёмками
несшему твой Свет.
Страстью ветра пьяного
прижимаюсь я к ногам,
и струюсь приятно по
коже снизу вверх.
Не оставлю я в тебе
места не объятого
свежими и мятными
запахами грёз.
Верный ветер честно мне
лиственною песнею
из-за занавески вёрст
шёпот твой донёс.
