В 1988 году с молодыми барнаульскими поэтами Токмаков создал неформальное литературное объединение ЭРА (Эпицентр Российского Авангардизма). Публиковался в журналах "Ликбез", "Алтай", "Барнаул", "Наш современник", "День и ночь", "Новая Юность", "Арион", "Сибирские Афины", "Верхняя зона", "Молодой гений", "Автограф" и др., в антологиях и коллективных сборниках Барнаула, городов Сибири и Урала.
Автор сборников стихов: "Аромат девушки за каменной стеной" (1995), "Двойное дно" (1997), "Гадание на веревке повешенного" (1997), "Боязнь темноты" (1999), "Без лишних слов" (2003), "Вольный стрелок" (2008), и двух книг прозы "Детдом для престарелых убийц" (первое издание — Барнаул, 2001, затем роман переиздан в Санкт-Петербурге, в издательстве "Амфора", серия "Поколение Y", 2002), "Настоящее длится девять секунд" (2005).
Член Союза журналистов России с 2000 года, и член Союза российских писателей с 2004 года.
Владимир Токмаков,
поэт:
Журналистика, которой я занимаюсь всю жизнь, накладывает отпечаток на мое творчество. Я не знаю, хорошо это или плохо. Есть поэты, которые живут в вечности, а есть те, которые живут в сегодняшней реальности.
На Новомихайловском
В период кризиса и упадка
Я поехал на кладбище
поправить на могиле матери оградку.
Мне никто больше не звонил, не звал в гости,
И я решил провести выходной
На материнском погосте.
Я встретил там странного человека,
Да не человек он был,
а обрубок, калека.
Он катился на самодельной коляске
с улыбкой до ушей,
Он был специалист по "палёнке"
Собиратель блох и вшей.
Он подъехал ко мне вплотную
И протянул пластиковый стаканчик: "Пей до дна…"
Я не сказал ему – к черту! "Иди ты на…"
Я посмотрел на серое небо,
Зачерпнул с могилы горсть земли,
Выпил, занюхал землицей и подумал:
"Господи, почему мы хотели, но ничего не смогли?!"
А калека взял у меня пластиковый стаканчик
И указал на горизонт:
"Пошли, если хочешь, там теперь истина
И тёплый фронт…"
Я стал на колени вровень с его высотой,
И захлебнулся от ужаса, увидев
Какой наш мир маленький, а его – большой!..
…Я поправил оградку, разгрёб мусор
Опять посмотрел на небеса –
Там по облакам катился весёлый калека,
А по моим щекам текла божья роса…
октябрь 2008
В больнице
Из окна я вижу небо,
А на небе – колобка!..
Только тех здесь кормят хлебом,
Кто придумал облака.
Остальные пьют водицу,
Ловят капли жадным ртом…
Дождь смывает наши лица,
А поверх рисует – дом,
Куст сирени, двух старушек
Спрятавшихся под зонтом…
Дождь смывает – я не трушу,
Ты ведь вспомнишь нас потом?!
Ливень все легко смывает,
Что казалось – на века…
Вижу в небе волчью стаю.
Все, сожрали колобка…
2008
***
1
В тишине, на сцене, в виде муляжа,
лежу, поджав колени, в кармане – анаша, -
пиджак актерский старый, дырявые штаны,
у края биографии и посреди страны, -
несыгранные роли летают надо мной,
и тут я главный самый, и там – почти герой!
Здесь, в фимиаме, дыме, пожаре и огне,
скачу на самом лучшем, на шахматном коне!
Смеюсь и тут же плачу, и снова – хохочу…
Мне море – по колено, и небо - по плечу!..
2
Цветы на сцене, в зале кричат мне: "Браво! Бис!.."
Я – Гамлет, я – Ромео, я – Дон-Жуан, Парис!..
И что мне – эта водка, и что мне – конопля?!
Я - в пьесе, я - в газетах, я снова у руля!..
Нет больше комнатушки, где я живу один:
Теперь я Марко Поло, теперь я Лоэнгрин!..
Скрипят на сцене доски, качается театр, -
Мир к финишу подходит – я выхожу на старт!..
Комедия и драма, трагедия и фарс, -
Я больше не массовка, не театральный фарш!..
3
В разгар великой драмы и пьесы на крови,
не жди аплодисментов, и зрительской любви,
Ты – алкогольный гений, ты – спившийся талант…
Ты в смокинге, цилиндре, на шее – алый бант;
Звонок звенит – на сцену, второй – дерзай, артист!..
А третий, он последний – выносят гроб "на бис"…
ноябрь, 2008
Несчастливая любовь Лехи Барабанова
На заре туманной юности...
Алексей Кольцов
1
... А в четверг я тебя убью.
Но сначала схожу на пляж
(помнишь, где мы купались с тобой,
а потом опоздали в кино?).
... Буду долго ходить один
с непросохшею головой
по тем улицам старым, где мы
долго-долго бродили, пока
не забрались в какой-то сквер,
где еще был трубач-пионер,
бело-гипсовый жуткий урод.
Я пил жадно твое лицо,
твои губы! я жадно пил!
И, не в силах от жажды спастись...
утащил тебя в темный подъезд.
... Но тебе же понравилось так,
ты сказала - в этом свой шик,
а твои знакомые все -
кучка педиков трахнутых, и
то единственное, что стоит
иногда у них, - это часы.
Тебе скучно с ними - хоть плачь...
2
А в четверг я тебя убью.
Ты не веришь? Как хочешь. Но я
тоже как бы уже не живу:
так сгустился стеклянной халвой
воздух, стала резиной - вода,
и земля под ногами кишит
мертвецами - а это не жизнь...
"Секс есть секс, а любовь есть любовь.
Понимаешь?!" - крикнула ты.
Помнишь, что я ответил тебе?!
Я сказал, что тебя убью!
3
Я сказал, что тебя убью!..
...Я теперь на тебя смотрю
из подъездов, из-за угла,
целый день на стройке торчу
против дома, где ты живешь...
Согласись, что это не жизнь.
А еще я почти не сплю.
Раздражителен, замкнут, угрюм.
Фотография есть у меня,
я ее раза три уже рвал,
и она очень сильно болит
там, где склеил ее опять.
... Это все никогда не пройдет.
И пока я не спрыгнул с ума,
мне тебя придется убить.
Мы отправимся вместе туда,-
там меня ты, я знаю, простишь, -
или даже не вспомнишь про смерть, -
и опять будем долго гулять,
ездитьв лес и на пляж, а в кино
будем рядом сидеть и смотреть:
ты свой фильм, а я на тебя.
