– Даже в очень просвещенных регионах власти часто вмешиваются в политику театров. Но все-таки обычно это бывает не так разрушительно, – сказала Александра Лаврова, главный редактор театрального журнала «Страстной бульвар, 10», о ситуации в Алтайском крае. (Устав от вмешательства в репертуарную политику драмтеатра краевых культурных властей, автор спектакля «Войцек», главный режиссер театра Владимир Золотарь уехал из Барнаула. Многие считают, что для театра это равносильно творческой смерти.) Мы попросили развить эту тему Романа Должанского, ведущего театрального критика России.
– Все уверены, что «Войцек» поедет на «Золотую маску». Это так?
– Я, конечно, вам этого не скажу – не имею права. Но я думаю, что шансов очень много. И я, во всяком случае, буду всячески этому способствовать.
Будем смотреть правде в глаза: у Барнаула нет общероссийской репутации театрального города. Это не в упрек, просто так сложились обстоятельства. Есть Омск, Новосибирск – всем известно, что это театральные центры. А есть очень крупные города, у которых не складывается театральная биография.
Я к чему говорю: как мне кажется, в Барнауле есть публика для серьезного театра. И мне жалко, что «Войцека» в Барнауле уже не будет. Это спектакль не для всех, и в Москве он не собирал бы ежевечерне тысячные залы... Но я должен сказать, что сегодня реакция публики была вполне адекватной, за исключением неуместной, грубой, жлобской иногда реакции отдельных людей, которую всегда слышишь. Зал прекрасно сидел, чутко слушал, воспринимал... Поэтому, когда наши власти начинают рассказывать, что народу, мол, такое не нужно, что такое не поймут, – это означает, что они просто дурного впечатления о народе. И судят по себе в некоторых случаях.
Я не чувствовал, что «Войцек» – зрелище, которое очень обогнало уровень города, что это залетный метеорит. Бывает такое, что куда-то приезжаешь, а там вдруг что-то интересное и необычное. Но ты понимаешь, что если такое искусство не востребовано там, где рождено, оно обречено умереть. Тут у меня абсолютно нет такого впечатления, мне кажется, что у вас есть голод публики на серьезный театр. И это заставляет верить, что, наверное, что-то произойдет.
– Что, по-вашему, в этом спектакле могло вызвать такое напряжение у наших культурных властей?
– Не знаю. Мне очень трудно и совершенно неинтересно моделировать взгляд недалеких людей. Есть старомодное и, что называется, охранительное представление о театре как о чем-то таком напомаженном, зефирном и подарочном; о месте, куда можно сходить с секретаршей, выпить шампанского... Видимо, с этих точек зрения «Войцек» – это ересь, темень и что-то такое неприемлемое. Очень многие люди считают, что театр – такое заплесневелое место, где должно показываться что-то, не имеющее отношения к жизни...
– ...зеленое домино с розовой кокардой?
– Да. В крайнем случае танцующие под музыку девушки. То есть пошлость допускается, сложность не допускается. По-моему, такое представление глубоко порочное и оскорбительное для театра, обрекающее его как искусство на вымирание. С этим взглядом на театр надо бороться, но иногда он побеждает.
Я сегодня сидел на спектакле «Прекрасное далеко» рядом с дамой почтенного возраста, которая все время ужасалась: «Пошлость... Какая пошлость!» Я все не мог понять, в чем там пошлость. Я не говорю, что это шедевр, у меня есть много вопросов к драматургу-режиссеру, но ничего пошлого там нет. Потом выяснилось, что это какая-то знаменитая актриса краевого драмтеатра. Значит, в труппе тоже не все однородно, и наверняка есть люди с охранительными, дремучими представлениями о театре. То есть и внутри театра идет какая-то борьба.
– Сейчас у многих есть надежда, что в эту ситуацию вмешается губернатор...
– Я встречался с вашим губернатором в конце августа, и он произвел на меня впечатление очень образованного, современного и тонко ценящего культуру – я не говорю театр, может, он не большой театрал – человека. Если у спектакля были какие-то проблемы, я уверен, что это не исходило лично от господина Карлина. Возможно, он был неправильно информирован. Может быть, сыграли роль... знаете, всегда же есть разнонаправленные силы, которые ищут
своей выгоды вокруг театра.
Может, мы лезем уже в какие-то дебри, но я понимаю, что после предыдущего губернатора, царство ему небесное, ситуация в крае была сложная. Хозяйство, которое досталось новому губернатору, было ох какое нелегкое. В этой ситуации требовалось, чтобы физическая и экономическая жизнь людей вообще вошла в цивилизованные рамки. А вникать в художественные особенности каждого спектакля, наверное, было некогда. Я не к чему-то там это говорю – я правда так думаю.
– Как складываются отношения губернаторов и театров в других регионах нашей страны?
– Как я установил, есть две модели отношения власти к театру: патерналистская и либеральная. Неизвестно, какая хуже. Здесь недалеко есть областной центр, где губернатор очень благоволит к театрам. Театры не знают недостатка в средствах, но когда выходит премьера, директора дрожат, чтобы не было голых, не было мата... еще чего-то. Потому что – а вдруг придет губернатор. Вот вам много денег, пожалуйста, но есть вещи, которые делать нельзя. А во второй модели театр губернатора не интересует вообще, он говорит: делайте что хотите, только не мучайте, не приходите за деньгами. Хотите – раздевайтесь, хотите – материтесь. Вы хотели свободы – вот вам свобода.
Эта модель, к сожалению, в сегодняшней практике приводит к тому, что театр начинает заниматься коммерческим непотребством. Что лучше? Если у вас есть ответ, дайте мне его.
– Мой ответ: конечно, либеральная модель лучше.
– Я тоже так думаю, потому что это по крайней мере не ломает людей. И те, у кого есть внутренний протест против пошлости, могу ставить моноспектакли, что-то еще делать... Свобода всегда лучше, чем несвобода, – это правда. Но, увы, это мы говорим о выживании личности, а для выживании театра, который дело коллективное, неповоротливое, всегда завязанное на материальном обеспечении, эта либеральная модель тоже не выход. В каком месте между этими двумя крайностями стрелочка остановится – это уже в разных местах по-разному.
Но в Сибири большие театральные традиции, многие театральные дома, что называется, намолены: самой историей предопределено, что театр здесь является важным искусством. Люди не потеряли вкус к серьезному театру и не согласны смотреть чушь какую-то развлекательную. В этом и есть мотор того, что что-то должно продолжаться и будет. А возвращаясь к конкретной ситуации, – со стороны ничем помочь нельзя.
Роман Должанский о...
Роман Должанский о готовящемся спектакле Театра наций по произведениям Шукшина: «Мы планируем привезти спектакль в Барнаул и Бийск, но не стоит ждать от него кирзовых сапог и псевдодеревенского бытописательства. Все будет очень современно и по форме довольно жестко».
Должанский о «Войцеке»
– Я вижу, что спектакль «Войцек» – произведение, которое сделало бы честь более знаменитым театрам, чем драмтеатр Алтайского края. Это очень серьезная работа, с высоким уровнем всего. Понятно, что это результат долголетней работы режиссера: в театре, как мы знаем, ничего быстро не происходит. И чрезвычайно печально, если этим все закончится. Театр – дело чрезвычайно хрупкое: строить можно 30 лет, а рушится все буквально за полсезона.
Справка
Роман Должанский – обозреватель газеты «Коммерсант», театральный критик, заместитель художественного руководителя Театра наций, член художественного совета по государственным премиям РФ, директор международного фестиваля «Новый европейский театр», сотрудник экспертного совета национальной театральной премии «Золотая маска», член жюри международной премии имени Станиславского.
