Тревожные звонки
Сейчас все больше экспертов говорят о высоком риске засухи в степных районах края в 2020 году. «Сокращение влагозапасов мы увидели еще осенью, а весной в степи они оказались процентов на 30 ниже среднемноголетних, и это были тревожные звонки», — рассказал Владимир Беляев.
А уже в начале июня в Восточной Кулунде зафиксировали острую засуху на площади 1,8 млн гектаров, сообщил министр сельского хозяйства края Александр Чеботаев. В Западной Кулунде и частично Алейско-Рубцовской зоне отмирание нижних листьев сельхозкультур наблюдалось на территории в 700 тыс. гектаров.
Серьезная засуха в крае случается раз в семь-восемь лет, продолжает Владимир Беляев. В 2012-м, крайне засушливом для Сибири году, она охватила на Алтае около 3 млн гектаров. По данным минсельхоза края, посевы тогда погибли на 942 сельхозпредприятиях.
В итоге регион собрал почти вдвое меньше зерновых, чем в среднем: 2,4 млн тонн против среднегодовых 4,2 млн. Ущерб от засухи тогда оценивался в 2 млрд рублей, и экономику хозяйств спасли рост цен на зерно и масштабные выплаты из бюджета: сельское хозяйство края получило от государства более 5 млрд рублей.
Не самоцель, а способ
Засуха — бедствие, от которого нет «волшебной таблетки», и если нет влаги — хоть становись на колени и молись. «Проблема — это то, что невозможно решить с помощью денег. Засуха — это проблема», — говорит Андрей Кожанов, глава КФХ «Партнер», работающий в засушливой зоне — Михайловском районе.
И все же способы уменьшить ущерб известны, и лучшие хозяйства края их широко применяют. Среди них, в частности, технологии нулевой и минимальной обработки почвы.
Лет 10–15 назад они еще вызывали споры и даже скепсис. Сегодня же алтайские аграрии в основном поняли: no-till и mini-till — не самоцель, а один из способов сохранить плодородие, повысить эффективность использования влаги и устойчивость к погодным аномалиям. Особенно в засушливой зоне.
«В жару температура почвы на вспаханных полях намного выше (более +66 градусов), чем на полях no-till с растительными остатками (+29...+34)», — рассказывал несколько лет назад журналу «Агроинвестор» глава ассоциации фермеров no-till Бразилии Дирсеу Нери Гассен о своих экспериментах в Алтайском крае.
На влагодефицитных территориях эти технологии себя оправдывают, несмотря на первоначальные большие затраты на технику и гербициды. «В этом году в выигрыше будут те хозяйства степной зоны, которые работали по технологии no-till, обеспечили закрытие почвы растительными остатками и предотвратили активное испарение влаги», — уверен Владимир Беляев.
Сибирский тип засухи
Андрей Кожанов — как раз из тех, кто уже много лет использует технологию минимальной обработки. «Кроме того, мы ввели в севооборот кукурузу на зерно, которая дает большое количество растительных остатков. Укрываем ими почву от перегрева, сокращаем испарение и создаем условия для накопления влаги», — объясняет он.
Но ни no-till, ни новые сорта или гибриды не помогут, если не будет дождя. «У нас сибирский тип засухи — июньский. Наша задача — дождаться 20–30 июня и дотянуть до июльских дождей. Вот в этом вся фишка», — продолжает фермер.
Пшеница относительно легче переносит засуху, когда находится в очень юном возрасте. И плохо ее переносит, когда чуть-чуть поднялась — ближе к кущению. Отсюда вывод: посеять в степной зоне надо как можно позже, чтобы пшеница переждала июньскую засуху, будучи «юной».
«И мы работаем над тем, чтобы протянуть три – семь дней и дождаться июльских дождей. Если их не будет, мы точно так же горим, как и все. Чудес не бывает. Эти три – семь дней — это и есть талант агронома», — говорит Кожанов.
А вот идею обеспечивать посевы влагой посредством орошения фермер не считает разумной — по крайней мере, для территории, где работает его КХ «Партнер».
«На нашей территории глубина залегания более-менее приличных водоносных горизонтов — 150 метров. На то, чтобы поднять эту воду, подвести ее на поля, нужны огромные затраты. Орошение — дорогое удовольствие, а главное — пшеница, которую мы традиционно выращиваем, слабо на него отзывается», — объяснил Кожанов.
Жидкое лучше усваивается
Еще одной тенденцией последних лет в аграрном секторе края Владимир Беляев называет рост использования удобрений. Земля — главный актив хозяйства, но до недавнего времени его сохранению на Алтае не уделяли должного внимания.
Владимир Беляев подчеркивает один из важных нюансов применения удобрений: в условиях сильной засухи они низкоэффективны. Более того, как объясняет Андрей Кожанов, могут оказать даже негативное влияние на растения: «Если не хватает влаги, чуть добавишь лишнее, можно сжечь растения».
«Актуальным становится применение жидких удобрений, особенно в степной зоне. Это растворенные удобрения с добавлением микроэлементов, которые легко усваиваются растениями. Такая форма внесения позволяет сформировать на начальном этапе хорошо развитую корневую систему с тем, чтобы повысить возможность потребления почвенных ресурсов», — говорит Беляев.
При использовании жидких удобрений всходы более жизнеспособны, они лучше переносят засуху. Вносят их либо при посеве — при нехватке влаги это позволяет пережить первый экстремальный период вегетации, либо уже в ходе вегетации.
По данным Владимира Беляева, удобрения в крае применяют пока лишь на площади менее 1 млн гектаров: «Но объемы растут, и значительно, львиная доля применяется при выращивании сахарной свеклы и ряда других высокомаржинальных культур — таких как соя и рапс».
Окупается за один-два сезона
Между тем ущерб хозяйству могут нанести и обильные дожди во время уборки. Но эту проблему как раз позволяют решить деньги. За последние семь-восемь лет многие хозяйства края инвестировали средства в современное сушильное оборудование — и теперь не испытывают проблем.
«В Советском Союзе хозяйства Западной Кулунды не использовали сушилки — никто этим не занимался, кроме элеваторов. В те годы мы всегда управлялись вовремя, потому что использовали раннеспелые сорта», — объясняет Кожанов.
Сейчас многие аграрии переходят на сорта и гибриды с более поздним созреванием, и тут простая логика: чем длиннее период вегетации, тем выше урожайность. Соответственно, есть вероятность, что во время уборки пойдут дожди. И тогда сушилки — спасение. «В большей степени это имеет значение для подсолнечника и крайне важно для кукурузы», — делится опытом Андрей Кожанов.
С другой стороны, за последние годы в регионе отмечается смещение осадков на осень — на время уборки урожая, рассказывает Владимир Беляев. «Современные комбайны позволяют убирать зерно при высокой влажности, но хранить его при такой влажности невозможно без сушки», — продолжает он.
Наиболее экономичные сушилки работают на газе (пропан-бутановой смеси или метане) — расходы на топливо по сравнению с дизельными почти вдвое меньше, объясняет Беляев. И, по его словам, такое оборудование может окупиться за один-два сезона.
Выгоднее депозита
Но как бы ни старались аграрии вырастить и сохранить урожай, экономический результат все равно будет зависеть от конъюнктуры рынка. Мировые цены на зерно идут то вверх, то вниз, в России же амплитуда колебаний намного выше. «Как, пожалуй, нигде в мире», — отмечает Владимир Беляев.
Как будет складываться сезон-2020/21, эксперты пока затрудняются ответить. Факт в том, что сегодня многие аграрии построили современные склады, позволяющие им длительно хранить зерно без потери качества и ждать подходящей ценовой конъюнктуры.
Сушильные мощности сельхозорганизаций края, по данным за 2019 год, рассчитаны на переработку 40 тыс. тонн зерна в сутки, сообщил Александр Чеботаев в ходе Зимней зерновой конференции. Для сравнения: элеваторы и ХПП региона могут переработать до 100 тыс. тонн в сутки.
«Мы решили построить свои складские мощности в 2018 году — когда не смогли продать урожай по приемлемой цене. Если хранить зерно на складе, можно получить доход до 60–70% — ни один депозит такого дохода за последние десятилетия не давал», — объясняет Андрей Кожанов.
Владимир Беляев добавляет: современные цифровые технологии позволяют гибко реагировать на рыночную конъюнктуру и выбирать оптимальное время продажи.
«Цифровые платформы для этого уже существуют. С их помощью любой фермер может в любое время участвовать в торгах и выгодно продавать свое зерно не выходя из дома. Мало того, на этой платформе ты можешь видеть ценовые предложения конкурентов и принимать более рациональное решение. Для тех, кто работает над развитием своего бизнеса, это будущее», — резюмирует профессор Беляев.
Справка. Почему не работает агрострахование
Страхование посевов от стихийных бедствий — общепринятый способ компенсировать убытки, вызванные ими. Однако в Алтайском крае в 2020 году, по данным минсельхоза края, посевы были застрахованы лишь на площади 275 тыс. гектаров.
«Почему мы не страхуем посевы? Во-первых, потому что мы не верим страхователям, а они не верят нам. Во-вторых, в договоре страхования всегда найдутся пункты, которые позволят страховщику не выплатить возмещение при наступлении страхового случая или обставить выплаты всевозможными препятствиями», — объясняет Андрей Кожанов.
Фермер считает, что схему агрострахования давно пора изменить, убрав из нее посредников — страховые компании. Работать она может так.
Сельхозпредприятие вносит страховой взнос на спецсчет в банке — государство добавляет столько же. Если страховой случай не наступил, на следующий год операции повторяются.
«Как только наступит страховой случай, с этого спецсчета мне выплачивается страховое возмещение. Сумма рассчитывается в зависимости от недобора урожая. Как определить недобор? На основе статистической отчетности», — объясняет Кожанов.
Фермер считает, что сумма на спецсчете будет резервом сельхозпредприятия в случае его разорения или банкротства. И это еще один бонус предлагаемой им схемы.
Самое важное - в нашем Telegram-канале
