Зачем это детям знать
– Что чувствует человек в первые минуты, когда получает свой диагноз?
– Когда человек узнает диагноз, он проходит несколько стадий принятия. Первая – шок. Это, как выражаются многие пациенты, будто пыльным мешком по голове ударили. Жизнь в это время теряет цель, все опоры уходят из-под ног. Все, во что ты верил и о чем мечтал, рушится в одночасье.
В этот момент важно, чтобы рядом с человеком кто-то находился. Советуем в поликлинику ходить вместе с кем-то из родных или близких людей. В это время пациента надо «заземлить», обратить его внимание на элементарные вещи: например, называй, что ты видишь сейчас перед собой, что слышишь, что чувствуешь.
Этот прием действует на всех, кто переживает глубокий стресс, войны, катастрофы. Так можно вернуть человека в мир «здесь и сейчас».
У кого-то эта стадия длится несколько минут, у кого-то дольше, у некоторых ее не бывает вообще. Это зависит во многом от информированности. К сожалению, у нас она низкая. Мы, например, иногда звоним в учебные заведения и предлагаем почитать лекции по профилактике рака. А нам говорят: «Вы что, с ума сошли? Зачем это знать детям? Как мы родителям это объясним? Нет уж, вот если столкнутся с этим – тогда и узнают».
В итоге всю информацию о раке человек узнает от соседки бабы Мани, у которой «все родные от рака померли», или из интернета, где пишут в основном обиженные люди - истории со счастливым концом большинство суеверно старается держать при себе.
Чем выше осведомленность человека, тем более рациональна его первая реакция на диагноз.
Гнев и отрицание
– После шока пациенты успокаиваются?
– Напротив, следующий этап – гнев, когда человек начинает поиск виноватого. Наверное, это врачи напутали. Или бывший муж всю жизнь испоганил. Или я ел не то и спал не так. Реже люди винят себя, чаще ищут причину во внешнем мире.
Это стадия тоже бывает разная по протяженности. Мало того, человек может здесь что-нибудь для себя понять и вернуться в первую стадию – впасть в ступор. А затем снова перейти к гневу.
Эта же стадия сопровождается неким отрицанием (иногда его выделяют в отдельный этап), когда человек говорит: «Нет, со мной этого не может быть, наверное, диагноз неправильный». Такое, действительно, может быть. Если есть тревожность, я советую перепроверить: если хотите, сходите к другим врачам, услышьте другое мнение – чтобы успокоиться. Или не успокоиться и начать предпринимать какие-то шаги.
Следующая стадия – торг. В это время пациент согласен на любое лечение, лишь бы выздороветь. Люди очень активны. А дальше наступает депрессия. Чаще всего после длительных курсов химио- или лучевой терапии, когда пациенты устали, отчаялись и ни во что не верят.
И, наконец, последний этап – собственно принятие, когда человек понимает, что да, болезнь есть, но с ней каким-то образом можно справиться.
Болезни темперамента
– У всего процесса принятия есть какое-то отведенное время? Чтобы понимать, когда, грубо говоря, уже надо бы перестать рыдать и начать действовать.
– Понимаете, если у вас сломался холодильник, вы можете сколько угодно причитать: «Ой, сломался наш кормилец, как же без него жить». Вы можете плакать день-два, неделю, месяц, год. Можете уйти в депрессию, сидя возле холодильника, злиться на него, поколотить его, плюнуть в него, обидеться на него. И даже отрицать: «Я не вижу тебя, сломанный холодильник, тебя нет». Но от этого ничего не изменится. Результат будет, только если вы начнете его чинить или найдете мастера.
На самом деле стандартизированного времени для принятия ситуации не существует. Это все очень сильно зависит от типа темперамента, который мы получаем в наследство. Он формируется еще внутриутробно и впоследствии влияет на тип реагирования в тех или иных ситуациях.
Флегматик, например, может пробыть в этих стадиях полгода или даже больше. Это устойчивый и несколько тормозной тип. Для него такое время нормально. А сангвиники пройдут все стадии за месяц, а то и меньше. Это тип, который может быстро обесценить для себя и деактуализировать любую проблему.
Холерики склонны к драмам, поэтому у них может затянуться вторая стадия, они могут долго рвать волосы на себе и окружающих, обвинять всех и вся. Как и меланхолики, они любят преувеличения, обобщения и, вообще, черно-белое мышление – все или ничего. А еще впадение в тоску-печаль.
Чем быстрее эти типы выходят в финал принятия ситуации, тем лучше. И вот этим людям особенно трудно обойтись без помощи психолога. Для них стресс может в прямом смысле усугубить и рак, и попутно все хронические болезни. Я больше скажу, люди с этими типами темперамента как раз и болеют чаще всего. И наш контингент – в основном холерики и меланхолики, последних даже больше.
Для флегматиков и сангвиников проблема должна быть действительно катастрофичной, чтоб заболеть.
Разгон и торможение
– Этому есть физиологическое объяснение?
– Стрессы нужны для развития человека. Без них мы бы еще за мамонтами гонялись. Но они должны быть кратковременными – есть всплеск, потом все возвращается в равновесие, но опыт получен.
Однако бывает, что человек «застревает» в стрессе надолго. Организм в это время активно выделяет гормон адреналин, который запускает симпатическую нервную систему, а она в свою очередь ускоряет работу всех органов: сон нарушается, давление повышается, сердечнососудистая система и желудочно-кишечный тракт сбоят и прочее.
В какой-то момент мозг очухивается – «хозяина» надо спасать – и дает команду надпочечникам производить гормон кортизол, который все процессы начинает тормозить. В русло торможения попадает и иммунная система, которая в ежедневном режиме уничтожает миллионы раковых клеток, образующихся у нас в организме. Соответственно, они начинают бесконтрольно делиться. Если иммунитет недостаточно силен сам по себе или снижен по каким-то причинам именно в этот период, мы вполне можем получить раковую опухоль.
Ой, такая молодая…
– Как правильно помочь человеку, который узнал, что у него рак?
– На самом деле во всех стадиях принятия рака нужны родственники и близкие люди, которые скажут правильные слова, поддержат и протянут руку помощи.
Но это должна быть конструктивная помощь. Жалеть и устраивать совместные рыдания – это неконструктивно. Лучший способ: показать, что человек дорог, чаще бывать в гостях, проводить время вместе.
К сожалению, часто бывает так, что родственники начинают заранее пациента оплакивать. Чем это плохо. Человек, услышав диагноз, получил психическую травму, избавиться от которой можно двумя способами: либо он что-то осознает и понимает для себя, либо должен подзабыть, что с ним случилось.
Вот мы тут все сделали, чтобы пациент «подзабыл», он воспринимает диагноз как рутинную вещь, готов лечиться, а потом приезжает в свою деревню и там начинается: «Ой, ты бедная-несчастная, ведь такая молодая, как же ты теперь». И все – у нее снова стресс.
– А есть люди, которые борются с раком одни, без посторонней помощи?
– В основном это женщины на руководящих постах, боящиеся показать слабость. Или те, у кого, например, родственники тоже больны. У нас была девушка, у нее из родственников только мама с каким-то аутоиммунным заболеванием и отец после инфаркта. Она от них скрывала болезнь, говорила, что просто на плановую операцию ложится, ничего страшного.
Состояние дурака
– Психологически это правильно – оставаться с болезнью один на один?
– Неправильно. Все равно нужен тот, кто разделит эту ношу. Ну, вот есть у тебя пирог. Если ты его съешь один, заработаешь диабет. А если разделишь с друзьями и родными, избежишь болезни. Большая нагрузка иногда становится непосильной.
Если боитесь за здоровье родителей, расскажите друзьям, психологу, незнакомому человеку, в конце концов.
Есть противоположные ситуации, когда родственники умоляют не говорить пациенту его диагноз. Объясняют это особой чувствительностью больного: «Боимся его потерять». На самом деле это заблуждение. Иногда люди, которые кажутся нам слабыми, проявляют чудеса стойкости в критических ситуациях.
Человек вправе знать о своей болезни. К тебе приходит врач, дает какие-то таблетки, а ты не понимаешь, что к чему. И врач-то вынужден все время подбирать слова, чтобы не проронить запрещенное. Такой коллективный обман, все пребывают в состоянии дурака.
Сейчас российская медицина отказалась от такой политики замалчивания (это практиковали еще лет 25 назад), теперь пациенту обязательно сообщают диагноз. Это дает человеку возможность действовать самостоятельно и выбирать дальнейшую жизнь.
Справляться с болезнью, действительно, лучше не в одиночку. Это доказали супруги Карл и Стефани Саймонтон еще в 1974 году. Они основывались на многолетнем клиническом опыте и разработали уникальную программу выздоровления онкобольных на основе методик визуализации и релаксации, преодоления страха и боли.
И выздоровевших было очень много, даже без медикаментов, даже с четвертой стадией. Сейчас это называют чудесами, на самом деле это просто психотерапия, которая, по словам супругов Саймонтон, на четверть повышает вероятность выздоровления.
Восемь лет издевательств
– Родственники часто ведут себя не адекватно ситуации?
– Да, часто. Недавно была на приеме женщина – плачет. Говорит: «Муж позвонил, кричит-ругается, что я напридумывала себе какой-то рак, прохлаждаюсь в больнице, а надо огород садить и коровы стоят недоены. Сказал, если не вернусь, уйдет от меня».
Или вот еще пациентка. Говорит: «Мне некуда отсюда идти. Дочь сказала: “Ты нам тут не нужна, заразная”». К сожалению, и в XXI веке такое бывает: от наших лысых пациентов отсаживаются в автобусах, за руку не здороваются и с одной тарелки не едят. Даже близкие люди. Нередки разводы. Хотя в этом конкретном случае, я думаю, что дочь этой женщины волновала не столько сама болезнь, сколько квадратные метры.
– А пациенты в общении с родственниками как себя ведут? Близким больного, наверное, тоже иногда нужна психологическая помощь?
– Была у нас бабушка, у нее шесть взрослых детей, которых она одна воспитывала, трудясь на ста работах, конечно. И она сказала: «Не буду лечиться, сколько проживу, столько и пусть, не хочу никому обузой быть». Дети, напротив, были очень активны, упрашивали ее ходить в больницу, говорили, что без нее не смогут.
Мы с ней вот о чем побеседовали: а если бы ваша дочь заболела и сказала, что не хочет быть никому обузой, а хочет умереть, вы б ее спокойно отпустили? Конечно, нет! Самое главное, что мы даем детям – это бесценный жизненный опыт и умение совладать с трудностями, и они хотят отплатить нам, вернуть нам это добро сторицей. Она потом встретила меня в коридоре, обняла и сказала, что раньше она думала только в «свою» сторону, а теперь у нее глаза открылись.
Это, в общем, не только в онкологии бывает. В трудностях возникает так называемое туннельное мышление, когда человек видит только один выход и идет этим путем, никуда не глядя. Задача психолога в этом случае – показать другую картину мира с другими выходами из ситуации.
Бывает другое – полное самопожертвование со стороны близких людей. И это не хорошо. Таких случаев много. Женщина жила когда-то с мужчиной гражданским браком, потом разошлись и лет пять не встречались. И вдруг ей сообщили, что он из-за болезни оказался почти полностью парализован, двигает только одной рукой.
Она взяла его к себе и стала ухаживать. Он издевается над ней уже восемь лет. Постоянно кричит, требует внимания, она не может никуда отойти ни на секунду: «А вдруг он с кровати упадет».
Налицо полное слияние с больным, при котором здоровый человек, по сути, сам себя хоронит. Женщины зачастую склонны ухаживать за мужчинами, как за детьми, «усыновляют» их – это ключевая проблема, из-за которой такой симбиоз очень трудно разорвать.
Не надо жертв
– Как считаете, больные ведут себя ужасно, потому что и в здоровье не отличались добротой, или это влияние болезни?
– Надо понимать, что эмоционально-волевая сфера во время болезни сильно меняется. Но не все люди – специалисты в области психиатрии, чтобы это распознать и понимать. Когда мужчина, которого все знали сильным и брутальным, начинает рыдать, окружающие, конечно, не думают, что причиной тому недостаточное снабжение мозга кровью и кислородом. Они просто начинают человека жалеть.
И вот такие пациенты чаще всего паразитируют на своих здоровых родственниках. Одной женщине муж не дает спать. В буквальном смысле будит ее по ночам, тычет в бок: «Не спи, вдруг я умру». Он-то потом за день высыпается, а она уже год не может нормально отдохнуть, спала только у нас на сеансах гипнотерапии.
Ни пациент, ни «ухаживатель» часто не понимают нездоровости этих отношений, и такая созависимость может продолжаться годами.
Я против жертвенности и такого всеобщего кудахтанья над больным. Мы получаем то, что длительное время поощряем. Это закон. Если мы поощряем беспомощность, то человек и будет беспомощным, если силу – сильным.
– А есть ситуации, когда больного действительно нужно пожалеть?
– В чисто физических моментах. Помочь с уборкой, сходить в магазин, принести тяжелые сумки – то, чего он сам точно не сможет сделать. Но в моральном плане жалость «включать» ни в коем случае нельзя, напротив, нужен стимул к жизни.
Жалость и нужность
– Как этот стимул дать?
– Для того, чтобы выйти из кризиса, кроме собственной воли, нужна поддержка извне. Но человек должен почувствовать не жалость к себе, а свою нужность кому-то. Это ключевой момент. У пациента тогда непонятно откуда появляются силы. И близкие многих больных просто молодцы в этом плане, не устаю хвалить.
Была учительница английского языка. У нее умер сын, она и сама заболела на фоне тоски, но зато невестка и два внука ее просто обожали, все время звонили. Очень большая поддержка была от учеников и коллег по работе. Пациентка говорила нам: «Мне некогда тут лежать, надо все быстренько сделать, меня ведь там все так ждут».
Есть еще бабушка у нас, делала два-три шага и снова ложилась, почти полностью ходить перестала. Ее дочь с зятем купили ей тренажер и составили расписание, как будто школьнице, сколько она шагов должна делать каждый день. Проверяли режим. И бабуля через полгода стала выходить гулять и в магазин бегать самостоятельно.
Соседи по палате
– Некоторые врачи и медсестры онкодиспансера не рекомендуют пациентам слишком привязываться к соседям по палате, потому что те могут покинуть этот мир в любой момент, что, конечно, не добавит оставшимся оптимизма. Каково ваше мнение на этот счет?
– Люди все же склонны к такому привязыванию, поскольку проводят в больнице долгое время. Иногда это полезно: заведется какой-нибудь оптимистичный лидер и тащит всех за собой, это здорово.
Тут главное понять, что заболевание все равно по-разному протекает у людей одинакового возраста, пола, с одинаковой стадией и одним и тем же диагнозом. Это зависит от того, где, с кем, чем и как ты живешь и какой у тебя настрой.
Примеров множество. Были две женщины с одним и тем же диагнозом, только у одной стадия серьезнее. Они крепко дружили. Но умерла та, у которой стадия была меньше. И подруга стала чувствовать вину за ее смерть: «Как же я так, я же должна была первой уйти».
Я всегда говорю: стадии и диагнозы – это только для врачей, это им надо как-то ранжировать и называть болезни. Для пациента важным должно быть одно: это моя жизнь и я за нее борюсь.
Жажда жизни
– Но есть и паллиативные больные, которым лечение не помогло и исход ясен. Что они переживают?
– Большинство именно в этот момент начинают еще больше хотеть жить. Даже лежачие. Даже с сильнейшими болями, на наркотических препаратах. Даже те, у кого в рабочем состоянии остался только один глаз.
Тут тоже окружающие играют важную роль. Одна бабушка мне как-то сказала: «Я хочу жить только тогда, когда ко мне приезжают люди, которые меня любят».
– Человеку, у которого «нарисовалась» перспектива умереть, часто говорят: «Живи одним днем». Это работает? Помогает?
– Мне не нравится такой подход. Необходимо обязательно пробрасывать якоря в будущее. Только когда человек мечтает, надеется на что-то, планирует и ставит себе задачи, визуализирует будущее – он живет. Как только он ставит рамки, его жизнь закончена.
Среди моих пациентов был мужчина, который полголовы лишился – перенес тяжелую операцию. Рана загноилась. Он даже сам себе ухо ножницами отрезал: болталось как попало и мешало. Но до самого последнего дня он ходил и был в своем уме. Не топил печку, сохраняя минимальную температуру, думал, что так проживет дольше. Так вот он говорил: «Все равно, скоро вот лето наступит, я окрепну и поеду к родственникам на юг».
Самое важное - в нашем Telegram-канале
