От ведущего рубрики
Журналист и писатель Андрей Константинов, по книгам которого и был снят «Бандитский Петербург», признал «своими» только семь частей. А с создателями остальных трех даже судился, обвиняя их в нарушении авторских прав.
Но в то время, когда Константинов беседовал с нашим корреспондентом, он и сам еще не догадывался, какие страсти его ждут. Да и беседа была посвящена его деятельности, как одного из самых заметных представителей журналистики расследований - была такая в разгар перехода страны в капиталистическое общество.
И в данном случае Андрей был предельно откровенен…
Знаменитый детективщик не считает себя писателем
Полстраны «болеет» «Бандитским Петербургом» и книгами, по которым поставлен фильм. Их автор Андрей Константинов — не только писатель, но и глава Агентства журналистских расследований (АЖУР) в Санкт-Петербурге. Нам пришлось познакомиться на семинаре, проходившем в Иркутске, где Андрей Дмитриевич и его заместитель Александр Горшков рассказывали журналистам из сибирских регионов о методике проведения журналистских расследований.
Скажем по секрету, в жизни Андрей Константинов сильно похож на своего литературного героя Андрея Обнорского: по судьбе, внешности, характеру суждений и по манере речи. Поговорить с Константиновым не составило огромного труда: человек открытый для общения, он был готов поделиться опытом с каждым.
«Мочилово» - это не наш стиль
- Андрей, кем вы себя больше ощущаете: журналистом или писателем?
- Конечно, журналистом. Я себя писателем вообще не считаю. Говорить обо мне, как о писателе с большой буквы, о «матером таком человечище», - просто шизофрения. В России настоящих писателей за весь XX век, может, человек десять было. Да и не самому писателю об этом говорить. Время показывает, что остается, а что нет. Это как Александр Дюма: на него сначала всех собак спускали, а потом оказалось, что «Граф Монте-Кристо» и «Три мушкетера» - это вечные произведения и самая настоящая классика.
Если говорить как о ремесле, то я не член никаких союзов. Все книги написал в свободное от работы время. Я работаю журналистом. Кстати, как раз 10 лет назад, где-то в 20-х числах июля, меня приняли в газету «Смена».
- Журналистику по праву называют второй древнейшей профессией?
- Если говорить о сравнении журналистики с проститутками, то мы себя ими не считаем. А почему не сравнивают с этой древнейшей профессией сотрудников прокуратуры? Там тоже много соглашательства, лизания жопы. Или сотрудников милиции? В органах достаточное количество безобразий. Причем я считаю, что уголовных преступлений они совершают больше, чем журналисты.
- Но ведь АЖУРу, заплатив, можно заказать расследование?
- Да, можно, но нельзя заказать результат. Начиная расследование, мы не знаем, что получим в итоге. И клиентов об этом предупреждаем заранее.
Кстати, под клиентом все почему-то представляют такого буржуина, у которого на пузе трескается жилетка, на пальце — перстень, висит золотая цепь, и начинает он разговор с «Ишь ты...». Ничего подобного! Клиентами могут быть как физические лица, так и организации, в том числе СМИ.
Допустим, газета «Комсомольская правда» заказывает нам расследование. Мы говорим: «Нет проблем. Но вы уверены, что полученный нами результат вы захотите опубликовать в своей газете, которая имеет определенную политическую, нравственную и сексуальную ориентацию?».
Почему мы ставим этот вопрос? Мы работу-то сделаем, так еще хотелось бы и деньги какие-то за это получить. А то как получается? Мы работаем. В результате оказывается, что, скажем, не Саша Машу убил, а что Маша сама зарезалась, потому что была наркоманкой, лесбиянкой и агентом ЦРУ. Такой результат может не устраивать. Тогда мы говорим: «Пардон. Мы полтора месяца звероподобно трудились. За чей счет банкет, простите?». Поэтому берем 50 процентов предоплаты, а если результат не устраивает, информацию просто не отдаем.
- Какие у журналистов-расследователей главные этические нормы?
- Нельзя выдавать за расследование одностороннюю информацию. Совершенно невозможно притягивать к расследованию компрометирующую информацию, особенно личного характера — кто с кем спит и в каких именно позах. Но это пограничная сфера.
У нас однажды была фотография, на которой некий член правительства пытается, извините, засунуть свой член в собачку. Как к этому относиться? Это же не взятка. Но как-то тревожно становится. Когда думаешь, что тобой управляет человек с такими, мягко говоря, странностями. С другой стороны, это его личная жизнь. Мы не стали использовать эту фотографию, потому, прежде всего, что не было окончательной убежденности, что это все-таки зоофилия.
Вообще, мы стараемся обходить подобные моменты. Недавно проводили расследование убийства одного чиновника. Он был «голубым», любил с молоденькими мальчиками баловаться. При обыске у него нашли плавки с заклепками, хлысты — в общем, весь набор. Когда мы писали об этом, то буквально в трех строчках осторожно намекнули, что убийство может быть связано с ориентацией чиновника.
В «голубой» среде распространены убийства из ревности. И потом, родители какого-нибудь мальчика могли отомстить. Родственники усопшего подали в суд. Но мы даже там в частном порядке подошли к судье и сказали, что против обнародования этих фактов. Мы считаем, что не должно быть так называемого «мочилова». Оно не имеет никакого отношения к расследовательской журналистике.
Как журналисты поймали киллера
- А какое расследование было у вас первым?
- По обстоятельствам покушения на Невзорова в начале 1991-го. В него тогда стреляли, и он был весь такой герой... Расследование называлось «Золотая пуля». Пуля, которая прошла через тело нынешнего депутата Государственной Думы, в обиходе называется «золотой», то есть с медным напылением.
Вывод, к которому мы пришли, - есть серьезные сомнения в том, что покушение было. Был большой бум. Хотя дойти до самого конца и назвать впрямую вещи своими именами нам немножко не дали.
.- Как создавался АЖУР? Легко или кое-какие стенки лбом пришлось пробивать?
- И лбом бились. В самом конце 1991 года образовалось агентство расследований «Смены». Пять журналистов газеты заметили, что их темы пересекаются. У этих пяти человек судьбы сложились по-разному. Мы вдвоем с Сашей Горшковым так и остались вместе. Один парень умер. А двое - скурвились. Возникает же много соблазнов.
Касаемо одного речь шла просто о предательстве. Я был в шоке, когда выяснилось, что некоторые наши рабочие материалы нашли у бандитов на обысках. Мы узнали, что они к ним поступили за деньги. Этому человеку было просто сказано: «Если появишься ближе пяти метром, могут быть...э-э-э...эксцессы». На что получили ответ: «Если со мной что-нибудь случится., то в ваших кабинетах будут рваться гранаты». Достойный, в общем, хлопец.
Последний в пиар черный ушел. У него тоже богатая биография. Он пытался даже в бандиты податься. Так что есть опасность идеологического перерождения.
В 1993 году был создан в «Смене» криминальный отдел, первый профильный в Питере. Через год я ушел в «Комсомольскую правду». В 1996-м меня пригласил один из руководителей издательского дома «Шанс». Я уже давно грезил о создании структуры, которая занималась бы журналистскими расследованиями. Хлопцы из «Шанса» какие-то пароходы нанимали, на Валаам ездили. «Мисс» чего-то там проводили... А тут еще расследования.
Мы два года нормально жили. Они совершенно не интересовались, что мы делаем: платили зарплату и ничего не просили взамен. Они не понимали, что у них в руках: не просто оружие, а атомная бомба. А потом все «хрюкнуло». Впоследствии этот человек начал баллотироваться в депутаты и даже тогда не понял, что может нас использовать: собирать, например, компромат на конкурента.
- Какое расследование агентства можно считать звездным?
- У нас в 1999 году был убит депутат законодательного собрания Новоселов: на крышу «Вольво» положили взрывчатку. Ему снесло голову. Одного киллера подстрелили на месте, а второй ушел. Два месяца мы шли за ним по пятам. Опередили и милицию, и ФСБ, привели убийцу в агентство, сделали интервью, передали уголовному розыску. Это был шок.
Потом была пресс-конференция: я не помню больше такого количества камер. Это был день выборов в Государственную Думу. На следующий день по НТВ были показаны только два сюжета: итоги выборов и о том, как журналисты поймали профессионального киллера.
- Андрей, вы работаете без подстраховки?
- Реальная опасность часто бывает там, где ее не ждешь. У нас было расследование по убийству женщин в квартирах. Заходишь в квартиру, и высока вероятность, что убийца там. Страшно, конечно. А его там не оказалось. Бывает наоборот. Думаешь, что опасности никакой нет, а человек получает ножом в грудь.
Мы занимались смешной, как нам казалось темой. Была бабка, которая порчу насылала, отрубала энергетические хвосты, исправляла карму. К нам пришла одна дама, сказала: «Меня «заказали». Мы развеселились. А потом оказалось, что под прикрытием бабуси совсем другие люди героином торговали. Ее использовали как прикрытие, потому что она считалась продвинутой колдуньей.
К ней высокопоставленные люди питерские ездили. Наркоторговцы же не поняли нашего интереса, посчитали, что он направлен к ним. Хотя мы вообще ничего о них не знали. В итоге нашего парня подрезали. Но, в конце концов, я пришел к выводу, что чем профессиональнее выполняется работа, тем меньше в ней всяких приключений.
- Вы могли бы сейчас ради чего-то или кого-то бросить журналистику?
- Мне сложно это представить. Если вдруг женщина какая-то скажет: «Если ты меня любишь, брось все», - то она дура. А дуру любить трудно.
Я не знаю, что могло бы меня подвигнуть к этому. Мне, например, много раз предлагали быть депутатом Государственной Думы. «Давай, мол, вложим деньги. Все будет ништяк». Но это не мое. Я не хочу быть депутатом, я хочу себя уважать, людям в глаза спокойно смотреть.
«Мой предок — герой «Террориста»
- Вы автор сценария «Бандитский Петербург»... Своих героев такими представляли, как они выглядят в фильме?
- Мы вместе с Владимиром Владимировичем Бортко актерский кастинг проводили. Наши мнения, как правило, совпадали. Разошлись они только в двух случаях. Один раз он мне уступил, один раз я уступил. Он, например, хотел Нагиева на роль Обнорского. На что я сказал: «Ни за что и никогда».
А я уступил ему по Дроздовой. Я полагал, что Катя немножко другой должна быть. Считаю, что Дроздова недостаточно сексуальна. Катя Званцева — это такой магнит, ради которого мужики черт-те что делают. Дроздова — актриса хорошая, но не до конца понятно, что же все так по ней с ума-то сходят.
- Вас ваша известность не напрягает?
- Письма приходят. А так... Меня в лицо мало кто знает. Последнее время в Питере стали узнавать. Иногда кто-то спросит: «Вы Константинов? Можно руку пожать?». На, пожми.
- Известностью своей пользуетесь?
- Не злоупотребляю. В ГАИ — типичная ситуация: «Не губите, я же свой буржуин». Вот в Иркутске не было билетов на Петербург. Я подошел к тетеньке: «Вы смотрели «Бандитский Петербург»? Я писал сценарий, моя фамилия Константинов. Может, как-то можно помочь?». Говорю, а самому так неудобно. Но очень надо в Питер. Она, по-моему, просто на пределе своих организационных возможностей сработала: час выбивала билет.
- Я слышала, что вы сейчас занимаетесь новой документальной книгой «Террорист»...
- Нет, эта книга художественная. У меня есть предок — Виктор Павлович Обнорский. Он был очень известным человеком в народовольческих кругах, работал вместе с Халтуриным. Там очень интересная история случилась.
Когда громили народовольческие организации, то бабахнули только одного Обнорского. Он сидел в Петропавловской крепости, у него была персональная камера, потом каторга, где он и сгинул. По воспоминаниям начальника охранки, была пара провокаторов — муж и жена. Муж работал по Москве, а жена — по Питеру. Ее внедрили в эту организацию с тем, чтобы обаять Обнорского, что она и сделала. Через нее пошли агентурные сообщения. А потом произошел сбой в программе, потому что она влюбилась в него.
Обнорский был очень красивым человеком. Он, кстати, не был террористом. Этим и был интересен: внутри организации выступал против террора. Дама стала бегать в охранное отделение и просить, чтобы его пощадили. Потом что-то произошло. Ее муж был найден убитым в Москве, Обнорского арестовали, она исчезла, все остальные члены группы ушли. Не правда ли, интересная история?
Я хочу сделать роман-версию о том, что произошло. Прежде я об этой истории никому не рассказывал, тебе первой.
Блиц-опрос
- Любимая книга?
- Из русских ХХ века — это «Тихий Дон» и «Мастер и Маргарита». Из западных - Хемингуэй, «Прощай, оружие». Молодежи я бы порекомендовал Джека Лондона почитать: «Любовь к жизни» или «Мексиканец». Это же такой драйв!
- Любимое музыкальное произведение?
- Я очень люблю фолковую музыку, музыку разных народов.
- Любимое блюдо?
- Жареная картошка, колбаса и бутылка холодного-холодного пива. Ужасно люблю баклажаны, но не как блюдо, а как закуску. Интересно иногда национальные кухни попробовать. Люблю, например, украинскую кухню: варэники з вишнями, это ж понимать трэба.
- Любимый фильм?
- Из последних «Время танцора»
Справка «СК»:
Андрей Дмитриевич Баконин (творческий псевдоним Константинов) родился 30 сентября 1963 года. В 1980 году поступил в Ленинградский государственный университет на кафедру арабской филологии Восточного факультета. Через год перешел на кафедру истории стран Ближнего Востока.
В 1984 году по окончании 4 курса был направлен в спецкомандировку по линии Министерства обороны СССР в Южный Йемен в качестве переводчика арабского языка. В 1986 году окончил университет, получил распределение в Министерство обороны СССР и уехал в Краснодар, где служил в качестве старшего переводчика.
В 1988 году в составе группы военных специалистов был командирован в Ливию, где прослужил три года. В 1991 году уволился из министерства обороны СССР, устроился корреспондентом в редакцию газеты «Смена».
С февраля 1998 года Генеральный директор и главный редактор информационно-аналитического Агентства журналистских расследований (АЖУР). С этого же года читает курс лекций на факультете журналистики Петербургского университета «Методика и практика журналистских расследований».
Первую книгу «Русская организованная преступность» Андрей Константинов написал вместе со шведским журналистом Малькольмом Дикселиусом на шведском же языке. Затем книгу перевели на русский язык. С тех пор Константинов говорит, что шведский не понимает, на нем не говорит, но пишет.
Общий тираж книг Андрея Константинова (по данным на середину 2020 года) - около 20 млн экземпляров.
Самое важное - в нашем Telegram-канале