Об отличии настоящей литературы от графомании
— Никаких надежных критериев оценки произведений нет. Раньше специальные рецензенты со справками могли публично выражать свою экспертную позицию. Сейчас каждый получил доступ к публичному высказыванию, экспертами стали поголовно все.
Никто не может сказать, графоманский роман перед тобой или великая проза. В этой ситуации ответственность перекладывается на читателей. Ты должен решить это для себя сам, а еще признать, что другие могут думать иначе, смириться с этим и жить дальше.
О собственном YouTube-канале
— У меня есть канал в YouTube, который скучным образом называется «Юзефович», это очередной проект с интервью. Цель у меня простая: я хочу, чтобы люди из нелитературной сферы под страшным словом «инфлюенсер» рассказывали о своих любимых объектах искусства, и в первую очередь о книгах.
Зачем мне это нужно? Во-первых, я считаю, когда человек рассказывает, что он слушает, читает, смотрит, он рассказывает о себе очень интимные вещи. Список прочитанного, полюбленного и дорогого сообщает нам гораздо больше, чем список мужей, жен и работ.
Во-вторых, мне очень важно вернуть чтение в пространство публичных дискуссий. В этом я отчасти вижу свою профессиональную задачу.
В Америке, например, главный читатель — это бывший президент Барак Обама. В среднем ежегодно он прочитывает 50-60 книг, потом публикует списки прочитанного. И это прямо влияет на общество, транслирует ему мысль: уважаемый человек много читает, интересно об этом думает, он из этого состоит. Условно: хочешь быть как Обама — пойди почитай книжку.
Российские инфлюенсеры очень редко это делают. Помню, как лет 10 назад у Путина спросили, какая у него любимая книга, он ответил: «Это слишком личный вопрос, я не буду на него отвечать».
О редактуре книг
— Редактура — это боль. Она переживает тяжелый кризис, из которого я не вижу хорошего исхода.
Низкие тиражи и низкая доходность (об этой проблеме можно прочитать в первой части разговора здесь) вынуждают экономить на всем, особенно на том, без чего можно обойтись. С точки зрения издателя, любая книга, отредактированная или нет, может продаваться.
Поэтому на редактуре все экономят совершенно бессовестным образом. Редакторские ставки — просто комические. Например, за авторский лист в 40 тыс. знаков, над котором человек будет два дня корячиться, платят 1000 рублей. И это в лучшем случае, бывает, платят и 500.
Так же дела обстоят с переводом. Скажем, Стивена Кинга многие поколения уродуют переводами, но переводчиков не меняют. А зачем? И так нормально продается.
Конечно, есть места, где относятся к редактуре вдумчиво и бережно, но их не так много. В крупных издательствах редактор — это не тот человек, который из плохого и посредственного текста делает хороший, убирает смысловые и логические ошибки, структурные нарушения.
В большинстве случаев это менеджер проекта: он должен обеспечить, чтобы рукопись пришла, отдать ее к корректору, проверить точность правок, отдать текст верстальщику, параллельно проконтролировать верстку и создание обложки. В среднем такой человек сдает 3–4 книги в месяц.
Методов борьбы не очень много. Единственное, что может спасти — это увеличение тиражей, количества читателей, важности книжной отрасли в обществе. До тех пор, пока у нас тираж 3 тыс. экземпляров, все будут экономить на редактуре.
Проблема еще в том, что хорошая редактура никогда не видна. Если с книгой все нормально, мы не можем похвалить редактора, потому что, возможно, автор сам молодец или переводчик герой.
А вот плохую редактуру видно. Но лично у меня не поворачивается язык ругать редактора, потому что я понимаю, в каких условиях они работают.
Поэтому можно сказать, что профессия умирает. Все классные редакторы — женщины от 40 лет. А новые люди в издательства не приходят.
О женском писательстве
— Литература сегодня — это гораздо более женское занятие, чем когда бы то ни было. Поэтому и количество женщин-писателей тоже растет. Это тенденция всего мира, правда, до нас она дошла чуть позже.
Я недавно подсчитала, что за последние 10 лет Нобелевскую премию получали пополам мужчины и женщины. Раньше такого никогда не было, женщина получала литературную премию раз в 10 лет. С Букеровской, Пулитцеровской премиями та же ситуация.
![Книги-участники фестиваля "Издано на Алтае", 2021 год](https://obj.altapress.ru/picture/612291/900x.jpg "Книги-участники фестиваля "Издано на Алтае", 2021 год")
Конечно, мы можем говорить о феминистcкой повестке, но на самом деле это отражение времени. От 60 до 80 процентов читателей в России и мире — это женщины.
О школьной литературе
— Я с большой осторожностью отношусь к темам о школьной программе по литературе. Потому что тут тоже все эксперты.
Зайду немного с другой стороны. Единого ответа на вопрос «Зачем нужна школьная программа по литературе?» не существует. Все зависит от задач, которые перед ней ставят.
Нам кажется, что школьная программа должна прививать любовь к чтению. Хорошо, если дети поймут, что из литературы можно черпать мысли, энергию.
Еще одна ее задача — формирование единого русского культурного кода. Как говорил академик Гаспаров, россиянам важнее знать, от чего умерла Анна Каренина, чем о единой системе налогообложения. Поэтому важно, чтобы дети в школе прочитали какое-то количество классики, понимали, откуда та или иная цитата или крылатая фраза. Но эта задача слабо связана с прививанием любви к чтению.
Мы также хотим, чтобы школьная программа по литературе научила ребенка анализировать, осмыслять прочитанное. Но это можно делать и не на высоких образцах.
Почему-то мы ждем, что литература будет способствовать развитию риторических навыков. То есть человек с помощью школьной программы должен научиться формулировать свои мысли.
Есть еще разные задачи, например развитие эмоционального интеллекта. Как учебную программу составить под все перечисленное выше, если честно, я не знаю. Возможно, нужно переформатировать задачи, и тогда мы начнем понимать, какие тексты нужно брать, а какие нет.
О феномене писательницы Гузель Яхиной
— Важно понимать, что в книжной сфере пиар не работает (Юзефович отвечает на вопрос, почему многие пиарят Яхину. — Прим. ред.). Ничего нельзя продать читателю, пока не заработает сарафанное радио. Я потратила много времени, чтобы «пропиарить» любимого мною Сергея Кузнецова — никто его любить не хочет, кроме меня.
Почему произведения Яхиной вызывают отклик? Мы живем в стране с таким прошлым, которому никто не позавидует. У нас есть и славные, и позорные, и трагические страницы. Проблема в том, что они не сменяют друг друга, а идут одномоментно.
Как быть с тем, что действительно невероятные подвиги Великой Отечественной пересекаются по времени со сталинскими репрессиями? Как жить в стране, где есть раскулачивание и трагедия русского крестьянства и одновременно огромное достижение индустриального мира, вывод страны на совершенно другой уровень?
Большинству людей комфортно выбрать какую-то одну сторону. «Сталин — кровавый тиран, и не о чем тут спорить». Или «Сталин — эффективный менеджер, приведший нашу страну к победе». И в анамнезе каждого из нас есть и та, и другая позиция. Есть и счастливые воспоминания, и ощущение принадлежности к великой стране, и осознание того, что миллионы людей погибли в лагерях.
Яхина — удивительный автор. Ее литература выполняет важную функцию социального примирения в рамках одной книги. В ее произведениях рассказывается утешительная и довольно правдоподобная версия российской истории.
О том, почему «Зулейха открывает глаза» — бестселлер
- В чем пафос бестселлера «Зулейха открывает глаза»? Что в любом страшном аду можно прожить счастливую жизнь. И не обязательно ценой крови или предательства.
Героиня Зулейха выходит из патриархального ада, в котором она живет, попадает в ад советский и выстраивает в нем не то чтобы безоблачную жизнь, но вполне себе человеческую. Она встречает хороших людей вне зависимости от политических взглядов.
В ее новой книге «Эшелон на Самарканд» это выкручено на максимум. Там вообще все хорошие. Голодающим детишечкам помогают и кровавые чекисты, и басмачи, и казаки. Так что читатель Яхиной получает счастливое право не выбирать чью-либо сторону, не поляризироваться.
Такие книги пишут везде. Например, в книге-бестселлере американского писателя Энтони Дорра «Невидимый нам свет» черным по белому написано, что не все нацисты ужасные сволочи, среди них есть такие же хорошие люди. Да, война была трагедией, но всех по-своему жалко.
Гузель Яхина делает то же самое с русской действительностью. Она поливает бальзамом те раны, которые иначе не зарубцовываются.
Отмечу, что я не фанат Яхиной. Когда у меня спрашивают, почему я не люблю ее литературу, говорю: «Да вот у меня есть вопросы к композиции…» «Да у вас просто сердца нет!» — отвечают мне на это.
Однажды я должна была модерировать встречу писательницы с читателями в Красноярске. Там выделили большой зал, в котором поместилось примерно в два раза больше людей, чем было запланировано. Никакой модератор был не нужен, люди сами хотели поговорить с ней. Они подходили к микрофону и обращались так: «Дорогая Зулейха (а не Гузель, как зовут автора), вот вы рассказали историю — это история моей семьи».
Это очень мощное проявление народной любви. И продать 600 тыс. экземпляров (речь идет о книге «Зулейха открывает глаза». — Прим. ред.) на какой-то рекламе и пиаре просто невозможно.
Самое важное - в нашем Telegram-канале
