«Театр - это не есть сладкое». Московский режиссер рассказал, выступит ли Хабенский в алтайской драме и за что любит Шукшина

Дрим-тим

— Расскажите, как вы попали в этот проект?

— Сам задаюсь тем же вопросом. Дело случая.

Директор алтайской драмы Любовь Березина обратилась к режиссеру по пластике Николаю Реутову, спросила, кто бы мог поставить спектакль к 100-летию театра, чтобы это было значимо, масштабно.

Они обратились к Константину Хабенскому. Он был готов взяться за этот проект, но сказал, что у него не будет возможности быть в Барнауле столько времени, сколько требует постановка спектакля.

Так возникла идея, что он будет выполнять роль художественного руководителя, оставалось найти режиссера.

И Реутов позвонил мне. Конечно, я согласился. Работать с Константином Юрьевичем (Хабенским. — Прим. ред.) было очень интересно.

Мы созвонились с ним, чтобы обсудить, какой материал поставить. Он рассказал, что вместе с писателем Александром Цыпкиным они написали несколько монологов — можно сделать из них пьесу и поставить ее на барнаульской сцене. И перекинул монологи в WhatsApp — это было 23 февраля 2020 года, незадолго до пандемии. Так началась работа.

Помимо меня в проект он пригласил художников Николая Симонова и Анну Хрусталеву, с которыми у нас на прошлой неделе была премьера «Живой Т.» в Театре наций, а также одного из лучших художников по свету Александра Сиваева. В общем, собралась команда мечты, дрим-тим.

Во время самоизоляции мы созванивались по Zoom, обсуждали проект, дописывали пьесу.

— Объясните роль художественного руководителя в подобных проектах. Как, например, задействован Хабенский?

— Он курирует всю работу, постоянно держит руку на пульсе. Художественный руководитель — это как старший коллега, соавтор.

В первые дни Константин Юрьевич тоже репетировал с актерами. Мы постоянно на связи, обсуждаем сцены. Он может дать некий вектор, направление, а я могу согласиться или не согласиться — это постоянный диалог.

С Хабенским хорошо работать в этом плане — он не давит своей звездностью, авторитетом, признает, что может ошибаться. Как, впрочем, и я. Но у нас до сих пор не было такого, чтобы мы в чем-то кардинально не совпадали.

Его идея относительно «Интуиции» была в том, чтобы через пьесу максимально раскрыть актеров — от молодого до старшего поколения. У нас нет второстепенных персонажей — все главные. Можно сказать, что это будет небольшой бенефис для каждого артиста.

Постановка спектакля — это всегда командный вид спорта. Главное в нем — не включать свои амбиции. Не важно, кто предложил решение, главное, чтобы оно было правильным.

— Изначально шли разговоры, что Хабенский сыграет одну из ролей, — это так?

— Он появится в совсем маленьком эпизоде, мы запишем его на видео. Возможно, на премьере сыграет роль вживую. Что будет на премьере — сюрприз для всех нас. Мы еще в поиске.

Я знаю, что билеты на постановку раскупили очень быстро. Но хотелось бы, чтобы зрители не настраивались на то, что идут на спектакль увидеть Хабенского. Даже если он и сыграет на премьере эпизод — то дальше будет принимать участие в постановке только на видео.

— А Цыпкин контролирует процесс?

— Мы с ним в диалоге. Пьеса — такая вещь, которая не читается глазами, а играется телами. Когда я читаю на листе — это одно дело. А когда выхожу на сцену — совсем другое.

И актеры некоторые вещи в пьесе тоже могут корректировать, уточнять. Был один момент, где описывалось, как герой закрыл печь и пошел угар, — артисты указали на неточность описания, и мы переписали эту ситуацию.

— У нас недавно в театре обновили машинерию сцены, будете задействовать ее?

— Нет. Вообще, в других постановках я люблю задействовать сложные конструкции, механизмы. Но не в этот раз. «Интуиция» задумывалась как лаконичная постановка, в которой основной упор — на мастерство актера.

Остались без сладкого

— У артистов возникали вопросы по поводу их ролей?

— Вопросы были, но я предложил актерам самим ответить на них, чтобы понять персонажа.

Дал им разные задания — продумать героев от и до. Понять, как и где они живут, какие у них привычки, как они одеваются, какие книги читают и какие фильмы смотрят. От лица своих героев актеры завели Instagram-странички — и активно ведут их.

Также я попросил подумать, что могут гуглить персонажи в интернете, потому что гугл-истории всегда отображают то, что нам интересно на данный момент. Еще я попросил сочинить ад и рай для каждого героя. В общем, заданий довольно много.

В пьесе действие разворачивается на том свете. Каким он может быть — это мы сочиняли вместе с актерами Артемом Казаковым и Еленой Кегелевой, которые играют стажера и инструктора загробного мира.

— А для вас самого загробный мир — это что?

— Я верующий человек и верю, что душа бессмертна, а после смерти есть дальнейшая жизнь. Какая — неизвестно, но что-то все-таки есть.

— Как ваши задания с ответами на множество вопросов могут помочь в создании роли?

— Так актер будет много понимать про своего героя и чувствовать себя уверенно на сцене.

Великий режиссер Питер Брук говорил, что театр — это встреча с невидимым. То есть визуально может быть не видно ту огромную подводную часть айсберга проделанной работы, но зритель ее почувствует — если там появляется правда жизни, объем истории.

На эту тему есть притча, которая мне очень нравится. К Махатме Ганди пришла мать с болезненно полным ребенком и попросила помочь. Он сказал прийти через три недели. В назначенное время они пришли, и Ганди уделил им буквально минуту — сказал не есть сладкое и дал прочие правильные советы. И они возымели действие — мальчик стал все соблюдать и выздоровел.

Мать пришла поблагодарить Ганди и спросила, почему он мучил их трехнедельным ожиданием, а затем потратил на них всего минуту жизни. На что Ганди ответил, что сам очень любит есть сладкое. Если бы он сразу сказал не делать этого, ничего бы не случилось. За три недели он сам отказался от привычки — и его слова сразу обрели правильную энергию, уверенный посыл, который сработал.

Так вот, театр — это три недели не есть сладкое.

— Как проходят репетиции?

— Пока мы больше сидим, разговариваем. Обсуждаем задания, пытаемся разобраться в человеке.

Мне важно правильно подобраться к тексту, чтобы можно было с ним слиться. Не насиловать актера, запихивая в него персонажа ногой с криком: «Давай, Антон, я в тебя верю!»

Вместе мы уже собирались, сейчас я больше работаю индивидуально. И когда актер с горящими глазами скажет мне: «Все, я понял!» — тогда мы приступим к репетиции на сцене.

Света Рябинкина — это я

— Люди в соцсетях, когда узнали сюжет пьесы, начали задаваться вопросом, зачем ставить такие мрачные сюжеты во время пандемии.

— Отвечу так же, как и Константин Хабенский: это спектакль не про смерть и мертвых, а про жизнь и живых, про нас с вами. О людях, которые могут еще успеть что-то сделать.

— А вам в целом нравится ставить современную драматургию? Многие относятся к ней скептически.

— Первое время я ставил много современных пьес, это было мне близко, нравилось. Сейчас больше ставлю классические произведения. Оправдано это еще и тем, что я перешел на большие сцены, а на них, как правило, не очень продается современная драматургия.

Вообще, мне нравятся современные жесткие пьесы. Однажды я поставил спектакль «Убийца» про гопников из 90-х в Челябинском драматическом театре.

Когда принес в театр пьесу с таким названием, руководство мне сказало, что у них играют только классический репертуар. Я посмотрел несколько постановок — в зале, кроме меня, больше не было молодых людей.

Я обратил на это внимание руководства, отметив, что с этим нужно что-то делать. Тетеньки ведь не вечны. А между тем перед самим театром тусуется много молодежи — катаются на роликах, скейтах. И я предложил сделать спектакль для людей, которые не любят театр, которые туда не ходят.

В итоге пьесу руководители прочитали. Выявилась проблема: главная героиня говорит слово «че». «И че?» — спросил я в ответ. «Ну, у нас академический театр». Я говорю: давайте уже просто сделаем спектакль для людей, которые говорят «че», а не «что».

В итоге они согласились. Прошло уже четыре года со дня премьеры, спектакль до сих пор в репертуаре и хорошо продается. Молодой зритель на него, как видите, нашелся.

Сегодня нельзя не ставить современную пьесу. Театр — такой коварный вид искусства, который возникает здесь и сейчас, реагирует на то, что происходит в мире. Хотя и в пьесах прошлых веков я пытаюсь найти параллели с сегодняшним днем. Главное, чтобы текст меня «торкал», цеплял, чтобы я был готов перечитывать его с артистами хоть каждый день.

— А чем вас «торкнули» монологи Цыпкина?

— Темой смерти и любви, танатоса и эроса. Мы все внезапно и влюбчивы, и смертны. Это происходит вне нашей воли. И в пьесе есть рассуждения о том, что будет, если я завтра умру.

Какие слова человеку сложнее всего сказать? «Я люблю тебя», «Прости меня», «Помоги мне». Задаешься вопросом: а часто ли я это говорю? У меня был дедушка, которому я ни разу в жизни не сказал, что его люблю. У нас были непростые отношения, я не звонил ему, когда он болел. Сейчас его нет, и я хочу сказать: «Прости меня» — а его уже нет.

Так что это спектакль о неслучившемся. Наверное, это меня и зацепило.

К тому же пьеса смешная. Но смех там возникает как защитная реакция на травматические ситуации.

— Какой герой вам больше всего нравится из пьесы?

— Каждый есть во мне, в разных проявлениях. Даже Света Рябинкина, которая вставила себе грудь, это я. Потому что мне, как и героине, тоже хочется нравиться окружающим. Только выражаю я это другими способами.

В том и заключается прелесть театра, что актеры и режиссеры могут найти персонажей в себе, отыскать слабые стороны, комплексы и страхи — и порефлексировать на сцене.

— Кстати, театр искал для постановки необычного героя — собаку. Нашли?

— Да, мне сказали, что есть несколько вариантов. Собаку мы запишем на видео. Животное нельзя использовать на сцене — потому что все будут смотреть только на него, что сорвет весь спектакль. Не зря же есть выражение «органичен, как собака» — никакой актер не переиграет непосредственность и живые эмоции зверя.

О чем еще рассказал собеседник

О «Золотой маске»

— Не буду лукавить — ты расстраиваешься, когда не получаешь премию (в 2021 году Данил Чащин был номинирован за режиссерскую работу в спектакле «Загадочное ночное убийство собаки» в пермском «Театр-Театр». — Прим. ред.).

Но номинация, мне кажется, это уже и есть признание. А сама награда — чистая лотерея. Все спектакли очень разные, победа зависит лишь от вкуса жюри.

Один из театральных критиков рассказывал мне, что однажды двое экспертов премии, два суперпрофессионала, посмотрели один и тот же спектакль, один ничего не поставил, другой дал высший балл. Все субъективно.

К тому же у меня это всего лишь вторая номинация. Я знаю человека, которого номинировали 14 раз, но награду до сих пор не дали.

О Шукшине

— Мне очень нравятся его рассказы. По одному даже хотел сделать спектакль, но пандемия сместила планы.

Запомнилась одна из автобиографических историй Шукшина, которая носит название «Сыр». Она очень короткая и стала для меня неким девизом. Звучит она так: «История — как в детстве ловил сыр в реке с разбитого плота. Ловил, да не поймал — не донырнул. А другие донырнули и потом ели. Но попробовать кусочек не дали — такова жизнь, и обижаться на нее не надо. НЕ ДОНЫРНУЛ». Вот прямо такими большими буквами.

И мне кажется, что режиссер — это как раз такой человек, который должен донырнуть. Проблемы будут всегда, а твоя задача — их победить.

И только тогда, после премьеры, собираясь на общую фотографию, можно будет всем сказать: «Чиз!»

Что известно о режиссере

Данил Чащин родился 4 января 1989 года в Тюмени. Окончил кафедру режиссуры Тюменской академии культуры, искусств и социальных технологий в 2011 году (мастерская Марины Жабровец). В 2016 году - магистратуру Школы-студии МХАТ при Центре им. Вс. Мейерхольда (мастерская Виктора Рыжакова). В том же году был участником специальных программ Russian Case и «Детский weekend» Национальной театральной премии «Золотая Маска».

Ставил спектакли в Театре Наций, Московском театре имени Пушкина, театре Практика, Центре им. Вс. Мейерхольда, МХТ им. Чехова, театре на Таганке, в драматических театрах в Челябинске, Саратове, Перми, Тюмени, Канске, Прокопьевске и других городах.

Дважды номинировался на "Золотую маску" за лучшую режиссуру: в 2019 году за спектакль "Молодость" в Тюменском драматическом театре и в 2021 году за "Загадочное ночное убийство собаки" в Пермском "Театр-Театр".

Самое важное - в нашем Telegram-канале