«У меня гаечки закручены». Глава Сибирского сельсовета рассказал о шведском варианте пандемии, художнике Карлине и оптимизации медицины

- Олег Валерьевич, глава сельсовета – это какая-никакая, а власть. У вас как представителя власти нет ощущения бессилия или беспомощности в этой коронавирусной ситуации?

- Не какая-то там власть, а единственная в сельской местности, которую видят люди и на которую, наверное, они надеются и рассчитывают. Ощущение бессилия у меня нет. Если ты бессилен и не можешь чем-то людям помочь по своим возможностям – значит, надо уходить.

- Какое у людей на селе настроение? Кого больше ругают – Путина, Томенко, китайцев? Много ли антимасочников?

- Настроения разные. Особых проявлений антиковидности я не вижу. Паники тоже большой нет. Ругают минздрав, губернатора, федеральные министерства, но в обычных пределах. Есть большой негатив по отношению к районной власти.

Не ощущаю такого негатива по отношению к сельсовету – хотя и не без этого. Что будет завтра-послезавтра, не знаю. Морально я готов к любому развитию событий.

- А что вы как глава сельсовета можете в этой ситуации? Врачей не хватает, а это от вас не зависит.

- На моей подведомственной территории пока не возникало таких экстраординарных ситуаций, когда все – уперлись в стену. К сожалению, есть смерти, косвенно связанные с ковидом. Есть, конечно, больные.

Есть тот шлейф проблем, которые связаны с неповоротливостью и неготовностью всей системы. И иногда приходится вмешиваться – на уровне ЦРБ, личных звонков в краевую больницу скорой помощи.

Что касается наших возможностей. 31 марта я подписал постановление, абсолютно независимое от позиции губернатора и президента. Оно было основано на рекомендациях и всемирных, и российских медицинских организаций. Я не допустил на своей территории никаких локдаунов. Но и вспышек пока не произошло.

- А суть его в чем?

- Мы не метались и ничего не закрывали. В каком-то смысле пошли по шведскому варианту. Масочный режим в определенных пределах как существовал, так и существует. Массовые мероприятия не проводятся. Если что-то проводится, то с соблюдением социальной дистанции и пресловутого масочного режима.

И пока у меня не будет собственного понимания снижения угрозы распространения коронавируса, я ничего не буду менять. А все эти изменения губернаторского указа я даже не читаю. Потому что политика на местном уровне должна быть последовательной.

- Как вы можете наказать нарушителей? Оштрафовать можете?

- Могу приехать и проверить - к моему приезду никто не готовится. Могу разозлиться и огорчиться. У меня гаечки закручены.

- Нашлете на нарушителя Роспотребнадзор?

- Рычаги регулирования ситуации у местной власти есть. Я же могу по закону подойти к решению проблем, а могу по-человечески. Земля круглая, встретимся. В условиях сложившейся плохо управляемой системы власти в России ответственный руководитель организации должен исходить именно из таких соображений.

И у меня еще не было прецедентов, чтобы кто-то с марта со мной поссорился по поводу работников 65+, режима санобработки и так далее.

- Вы как-то говорили, что скучаете по барину – Карлину, предыдущему губернатору. А ведь оптимизацию здравоохранения он начал, по живому же резал. Вы сегодня свое отношение к нему не пересмотрели?

- Я не идеализирую Александра Богдановича, я сам его критиковал. Говорю лишь о том, что все познается в сравнении. Ну элементарные вещи: Карлина боялись, и его команда, на мой взгляд, была посильнее, поопытнее, эффективнее. Она более трепетно относилась к региону и его проблемам (я не говорю сейчас о коррупции).

Но Александр Богданович – он как художник. Если он принимал какое-то решение – то потому, что он так видел. Имел право.

Что касается оптимизации медицинской сферы, то далеко не все зависит от руководителя региона. Есть нормативы, принятые на федеральном уровне: количество коек на душу населения, количество ставок.

- Ну то есть вы объясняете оптимизацию тем, что это было не его инициативой?

- Конечно, это не было его инициативой. Когда начали оптимизацию, эти самые нормативы сильно поменялись. Другое дело, что руководитель любой территории должен на Госсовете и прочих мероприятиях не штаны протирать, а отставать интересы региона. И биться за каждую запятую в том или ином федеральном нормативе.

Специфика Алтайского края с его разбросанным сельским населением, конечно, усугубляет ситуацию.

- На вашей территории тоже что-то оптимизировали?

- За эти 8 лет, что я работаю главой сельсовета, я не допустил в своих селах оптимизации учреждений здравоохранения. Хотя поползновения были. Лучше со мной не связываться – я громко ругаюсь.

С другой стороны, без кадрового голода и мы не обошлись. Цаплинская амбулатория у нас в Сибирском оголена. В то же время я видел необходимость закрыть ФАП в поселке Костяки, где всего 11 домов.

- Фельдшер-то там был, в этом ФАПе?

- Нет, конечно. В Костяки просто дорога была нужна. Ее, хоть пока грунтовую, сделали, и теперь туда ездит передвижной ФАП. Но на то, чтобы снять с баланса брошенное здание ФАПа, мы потратили два года – столкнулись с бюрократией.

- Людям достаточно передвижного ФАПа?

- Ну, как достаточно? ФАП есть ФАП, его возможности всегда ограничены. В идеале хотелось бы чтобы медик был за ним закреплен - первичное звено позволяет контролировать состояние здоровья постоянно.

Но этого не хватает сейчас везде на сельских территориях. А в условиях пандемии - вообще кошмар. Насколько я знаю, в селах не ведется патронаж новорожденных. Некому ходить, медсестер нет.

- Вы много и резко пишете в соцсетях о здравоохранении. В том числе - о том, что надо министра здравоохранения отправить в отставку. Но ведь такие же проблемы везде, кроме богатых регионов. Почему вы думаете, что другой человек лучше справится?

- Ну, зачем нам смотреть на другие регионы? Приведу вам простой пример. Мой водитель, он пенсионер (а у нас зарплаты маленькие, они у нас на МРОТе сидят) – он заболел весной. Попал в терапию Первомайской ЦРБ в понедельник, а в пятницу выписали все отделение.

А через пару дней к нему домой приехали «космонавты» мазки брать. В то чудесное время их еще брали. Санобработку помещений сделали, предписание дали – чтобы сидел на самоизоляции. И все терапевтическое отделение поехало по району.

Но никто о том, что в больницу завезли коронавирус, не говорил. Сокрытие таких угроз от общества, от вышестоящих органов – на мой взгляд, преступление.

- Сдается мне, что при предыдущем губернаторе вообще пикнуть нельзя было бы. Причем у краевой-то власти много инструментов прессовать чересчур разговорчивых глав сельсоветов.

- Вспоминаю всегда на этот счет такой пример. В 2012 году, когда я меня избрали, мы создали коммунальное МУП. А у нас в поселке Рогуличном есть угольная котельная. Мы стали кумекать с качеством угля, чтобы уголь хороший поставлялся.

Мы знали, конечно, про централизованные поставки угля, но сами вышли на кемеровчан и стали с ними работать напрямую. Ну, был мне звонок от «локтевских ребят», из краевой администрации: «А ты чего не участвуешь в централизованных закупках»? Я ответил: «Не хочу. И не буду». Они услышали – и отстали. Мне кажется, все эти разговоры о прессовании – вот из этого разряда.

- Вы, наверное, первый и единственный глава муниципалитета в крае, кто установил солнечные батареи на муниципальных объектах...

- Не могу сказать: первый, просто не знаю. Но точно не единственный. Мой коллега глава Барановского сельсовета Змеиногорского района Сергей Георгиевич Яловцев такими же вопросами занимается.

- Откуда взялась эта – прямо скажем, не стандартная для энергетики края - идея?

- Идея взялась от моего личного знакомства с доцентом кафедры энергетики технического университета Василием Ивановичем Сташко. А пришли мы к ней не от хорошей жизни. Начали ремонтировать клуб в Рогуличном и перенесли библиотеку в другое здание. Хорошее, теплое, но уперлись в проблему подключения электроэнергии.

Посчитали. Что солнечную электростанцию поставить, что две опоры ставить и линию тащить, - цена вопроса та же самая. Мы пришли к выводу, что ничего не теряем. Понесем бюджетные затраты и заодно поэкспериментируем.

- И это работает?

- Работает. И экономия бюджета будет при любом раскладе. Мы деньги считать умеем.

- Вот вы все критикуете районную администрацию за то, что Первомайский район не привлекательный для инвесторов. А что может глава района? Какой-нибудь солидный инвестор с ним даже на одном гектаре не сядет…

- Ну, неправда. Во-первых, солидный инвестор - понятие растяжимое. Во-вторых, в Первомайском районе многие местные представители бизнеса администрацию района давно не воспринимают как партнера и серьезного контрагента.

- Это от личности главы зависит?

- Конечно. От конкретного руководителя и конкретной команды. От их компетентности, профессионализма, умения принимать тактические и стратегические решения, находить компромиссы, держать слово, помогать.

- А вы-то на подведомственную территории привлекли кого-нибудь?

- В 2014 году зашел «АлтайЭкоСорт», молодое предприятие. А к 2020 году мы уже пришли к заключению с ними соглашения о социальном партнерстве. Они будут строить у нас следующей весной стадион европейского стандарта.

Я всегда нашему бизнесу говорю: мечтаю, чтобы у нас появился субъект, который стал бы работать, как Смагин в Целинном районе. Как Киреев в Красногорском.

- Инвесторы вас находят или вы их?

- С определенной периодичностью инвесторы появляются. С 2012 года я их научился различать. Не скажу, что именно я такой крутой, но, наверное, так звезды сложились. Мой заместитель Мария Владимировна Захарьева – она многое может для инвесторов. Она и делает. С межевиками их сводит, программы комплексной застройки готовит. Думаю, даже если меня не будет, эта работа здесь продолжится.

- Один бизнесмен сказал мне как-то: муниципалитеты вообще не заинтересованы в том, чтобы развивать у себя бизнес – потому что налогов в местные бюджеты от них поступает очень мало. Это действительно так?

- Наверное, есть такая песня. Наверное, проще сидеть в сельсовете или администрации района и говорить, что все пропало, в бюджете денег нет, собственных средств не хватает, единый налог на вмененный доход убирают, все это не компенсируется, дайте дотации, трансферты. И, наверное, есть такие люди, которым развитие бизнеса безразлично. А нам нет. Моей команде, моим жителям.

- А если бы больше налогов шло в бюджет сельсовета – вы бы были более заинтересованы?

- У меня есть свои соображения, какой должна быть в стране бюджетная и налоговая система, чтобы на местах развивалась экономика, чтобы были стимулы для развития.

Нужно перевернуть бюджетную пирамиду с головы на ноги и администрирование доходов отдать на самый низ. А мы бы уже отдавали федералам и в регион какую-то часть. Рано или поздно развивающая себя страна придет к этому пониманию. Или погибнет. Останется нефтяная и газовая труба, блохи на трубе и все.

- Это нереально, мне кажется. Кто же снизу, получив деньги, отдаст наверх?

- Власти в Москве этого боятся, конечно. Боятся сепаратизма и сильных лидеров на местах на фоне отсутствия авторитета у них. Как минимум, я бы вернул ту систему формирования собственных доходов сельсоветов, которая существовала до 2014 года.

Вместе с теми полномочиями. Чтобы хотя бы не 2, а 10% НДФЛ в наш бюджет поступало, хотя бы половина арендной платы за землю из госфонда перераспределения.

- А сейчас вам сколько от сдачи земли в аренду идет?

- А сейчас нисколько. Но я скажу так. Пока меня ноги носят, пока я здесь, пока не посадили, народ доверяет, мы найдем возможности, как пополнять наш бюджет. Более того, на сегодняшний день Бюджетный кодекс позволяет нам отказаться от краевых и районных дотаций. Я думаю, что при принятии нынешнего бюджета на 2021-й и плановый период 2022-2023 годов я предложу депутатам это сделать.

- Поясните свою позицию: зачем от денег-то отказываться?

- Дотации – это несвобода. Несвобода порождает пассивность и отсутствие стимула. Нам нужна свобода.

- Свобода еще когда будет? А денег уже не будет завтра.

- Мы можем безболезненно отказаться от трансферов, потому что сумели распорядиться с умом нашей сельскохозяйственной землей. Думаю, мы не единственные в крае такие.

- Это не означает, что вы вообще без денег сверху готовы жить?

- Нет, работать в рамках краевых и федеральных программ – строить дороги, водопроводы – без этого нельзя. Это не значит, что мы не будем никогда участвовать в будущем в программе «Городская среда» или «Поддержка местных инициатив». Будем, конечно.

- Дотации – это какая часть от вашего бюджета? От чего готовы отказаться?

- До полумиллиона. Это примерно десятая часть от нашего бюджета.

- За время работы главой сельсовета вы дважды голодали, на вас возбуждали уголовное дело, вас подвергали штрафу, приговаривали к обязательным работам. Как на это смотрят ваши жители?

- Это надо спрашивать у жителей. Мне просто неловко. Наверное, по-разному, кто-то плохо, кто-то хорошо. Ну – хожу по улицам, не бьют, здороваются.

- Вы много публикуете постов в соцсетях. Вас за это местные жители не критикуют? Как-то я читала: когда же этот Боронин работает? Все пишет и пишет.

- В свое время (в 2014 году. – Прим. Altapress.ru) родная партия направила меня на губернаторские выборы, меня нужно было раскручивать, в том числе в соцсетях. Умные люди порекомендовали завести станицу в Facebook.

На самом деле проблема времени есть. Но я для себя принял решение, что страница в Facebook будет живая, я там буду говорить. И я это выдерживаю. Иногда через силу.

Как Боронин работает? Ну… Я вот не знаю, где сегодня Томенко, Губин или что там с Поповым. А меня-то люди видят.

- Вы используете современные способы общения с жителями сельсовета?

- Для каждого села есть группа в WhatsApp – но кроме поселка Сибирский - он слишком большой. Для столицы есть базовая группа в «Одноклассниках» – «Сибирское земство». Там мы и общаемся. А в других селах в группе в WhatsApp каждый двор кем-то представлен. Это помогает чувствовать территорию.

- Какие, например, последний раз проблемы обсуждали?

- Последняя тема в Рогуличном: кто-то выбросил ветки на контейнерной площадке. Народ стыдит друг друга. Нашли виновных – наругали. Я смотрю со стороны. Иногда люди здесь же обращаются за помощью. Отвечаю прямо там.

Вот еще тема. Посадили дубовую рощицу – чьи-то коровы зашли. Тоже нашли виновных – наказали, поругали – больше не будут. Скоро начнется чистка снега. WhatsApp очень хорошо помогает регулировать трактористов - мне не надо за ним ездить.

- Люди сами скажут, где он недочистил?

- Ну, конечно. Или спрашивают: когда к нам? У нас это не для выставки. Тут никто не закрывает комментарии. Есть, конечно, своя группировка, которая принципиально пишет разные нехорошие вещи. Но пусть пишут.

- Вы изначально скептично отнеслись к мусорной реформе. А что надо было бы сделать? Мусором заваливали окрестности, пойдешь в лес – там все загажено.

- Моя позиция не изменилась. Я считаю, что централизация оборота твердых коммунальных и иных отходов жизнедеятельности и производства – это неэффективный путь. Абсолютно.

Полномочия по обороту отходов должны находиться на уровне местного самоуправления. На местах виднее, как это организовать. А все, что касается сортировки и переработки отходов, требований к полигонам, можно отрегулировать законами.

- Вы заявили, что у вас в районе началась мусорная война. Кто там с кем воюет?

- Регоператор начал вытеснять подрядчика - «Коммунальное хозяйство» Новоалтайска. Не платит ему за сверхнормативно вывезенный мусор - просто счета не принимает. Один контракт по пяти сельсоветам уже разорвал.

Причем если регоператору за его работу положено 6% в тарифе, то на самом деле он получает 36%. За счет этого у «ЭКО-Комплекса» появилась новая техника, она должна где-то работать.

- «ЭКО-Комплекс» большая организация, может, лучше будет вывозить мусор?

- Когда вывозом на части района занялся «ЭКО-Комплекс», я, честно говоря, думал, что месяца два будет порядок, а потом все встанет на круги своя – упрется в нерентабельность. Нет, все сразу началось - вокруг контейнеров зачастую по-прежнему горы мусора.

Парадокс еще в том, что полигон находится в введении «Коммунального хозяйства». И может повториться бийская эпопея. Полигон для «ЭКО-Комплекса» закроют, и ему придется сбрасывать мусор либо в несанкционированные места, либо тянуть в Барнаул через мост, где весовая. Думаю, война себя еще покажет.

- Ясно, что любая война идет за ресурсы. А что у вас стало спусковым крючком?

- Первопричина - заниженный норматив накопления. Есть как бы излишний мусор, но за его вывоз и захоронение никто не платит. Второе – некорректная абонентская база.

- Не всех учли?

- Ну да. И почему-то не хотят эту работу проводить. Люди мусор производят, но не платят за него. И третье – тариф нерентабельный. Денег не хватает. Все это обострилось в условиях пандемического кризиса, когда доходы людей упали и платежи немножко подсвернулись.

Есть еще проблема содержания контейнерных площадок, это тоже стоит денег, и она тоже обострилась. Хотя тут еще многое зависит от экологической культуры населения. У нас в Сибирском сельсовете этого пока нет.

- Вы рассказывали, что у себя в Сибирском сельсовете провели мусорную реформу еще до начала федеральной, в 2012-2013 годах. Вы сейчас об этом?

- Да. У нас люди знают, что такое крупногабаритный мусор. И если его забирают в последний четверг месяца, то именно к этому времени стараются выносить старые телевизоры.

Знают, что такое строительный мусор и что его нужно вывезти на площадку временного хранения отдельно. Как поступать с биологическими отходами. Бывают отдельные ситуации – мы их корректируем конструктивно.

- Как вы объяснили им все это? Я в городе живу и не знаю, когда вывозят крупногабаритный мусор и куда девать строительный.

- Мы маленькие, нам проще. У нас вся информация рассылается через WhatsApp или «Одноклассники», если что непонятно, объясняем, люди, если знают правила, стараются их соблюдать. Добропорядочных людей – процентов 95.

- Такие сложные реформы всегда поначалу идут со сбоями. Мусорная реформа в будущем улучшит ситуацию?

- Если не будет адекватной корректировки нормативов, не будет сформирована адекватная абонентская база и не продолжена претензионная работа с неплательщиками, банкротство регоператоров неминуемо.

И надо закрепить за конкретным министерством всю полноту ответственности за прохождением реформы. Сейчас за нее отвечают три ведомства, и крайнего там не найти. И - вы уж извините – на должности министров надо назначать компетентных людей.

Кто такой Олег Боронин

Родился в 1970 году в поселке Лесная Поляна Первомайского района в семье работников местного зверосовхоза. Прошел обучение в училище речников, проходил практику на судах, ходил в рейсы по Оби и рекам ее бассейна. Отслужил в армии в частях специального назначения в Туркестанском военном округе.

Окончил истфак АлтГУ. Работал в школе, защитил кандидатскую диссертацию. В 2000–2006 годах преподавал в АлтГУ. Автор более 100 научных трудов, в том числе пяти научных монографий. Вступив в «Справедливую Россию», работал журналистом, руководил пресс-службой партии, Центром протестной борьбы.

В 2012 году избран главой Сибирского сельсовета Первомайского района, в 2017 году был переизбран. Женат, воспитал двоих сыновей. Живет в поселке Лесная Поляна.

Самое важное - в нашем Telegram-канале