Не моей пары рукавица
«Отец у ней крупный работник. Номенклатура. В легковухе возят… Не моей пары рукавица», — так описывал свою подругу герой Василия Шукшина, механизатор из старого фильма про целину.
Номенклатура советского времени, созданная когда-то Сталиным по особым принципам, казалось бы, ушла в прошлое. Но профессор Высшей школы экономики политолог Николай Петров утверждает: с 2014 года она возрождается.
Разумеется, новой номенклатуре «легковухи» и спецполиклиники не нужны — у нее и так это есть. Главная ее привилегия — право делать то, что нельзя обычному человеку.
И в этом ее главное отличие от элиты, для которой внутренние правила и требования гораздо более жесткие, чем внешние. Если ты элита — веди себя лучше других ("слово офицера" и т. п. - это вот как раз из разряда таких внутренних правил).
«В номенклатурной системе наоборот: ваша к ней принадлежность дает вам возможность нарушать в том числе Уголовный кодекс, пока вы — органическая часть системы. Но зато в любой момент вас могут наказать ровно за то, чем вы благодарно пользовались все это время», - говорит Николай Петров.
Место красит человека
В номенклатурной системе Владимира Путина много общего со сталинской. Человек в ней, как при Сталине, не особенно важен. Он винтик. А винтик полностью зависит от вышестоящего чиновника, размышляет Николай Петров.
Влиятельность винтика определяет не личность, а место — та должность, которую он занимает. С утратой должности человек теряет и влияние в системе.
«Сергей Иванов, бывший глава президентской администрации — хороший тому пример. Он был на втором месте в разных рейтингах влиятельности. Как только его сделали специальным советником президента по экологии и охране природы, он спустился на 56-е место в одночасье», — рассказывает эксперт.
Набег варягов на регионы
Но винтик можно легко переставить в другие части механизма, как это происходило при Сталине. Например, из корпоративного блока перебросить в региональный. Или с одного региона в другой.
В 2016-2019 годах в 52 регионах поменялись 57 губернаторов, то есть более двух третей, говорит политолог Александр Кынев. Такая масштабная замена в Россия была только раз - во время Михаила Горбачева.
Почти 60% из новичков — варяги, переброшенные из других мест: они в этом регионе не родились и не учились. Откуда их берут? Рекрутируют из разных сфер. Найдя рекрута, его полгода натаскивают. И когда он готов занять командный пост, назначают в регион.
«У нас уже есть губернатор, который поменял четыре региона — Олег Кожемяко. И, наверное, он может поехать куда-то и дальше», — говорит Николай Петров.
«Бродячие менеджеры», которых перебрасывают с места на место, — характерная примета системы. К примеру, Вера Щербина с 2005 года сменила четыре региона. Вице-губернатор в Корякском автономном округе, первый зампред правительства Амурской области, глава правительства Сахалинской. А с 2018 года — первый вице-губернатор Приморского края. Такое вот движение.
Не имеют полномочий
У этой системы расстановки кадров есть свои плюсы: такие губернаторы более жестко и точно выполняют регламенты и стандарты, рассуждает Александр Кынев. Но посылая на места новых и вроде бы эффективных, специально обученных менеджеров (задача которых организовывать и управлять), у них все больше отнимают самостоятельность - пространства для маневра у них все меньше.
Так, еще в 2004 году законом ввели правило, по которому назначить министра финансов в регионе невозможно без согласования с Минфином России, рассказывает Кынев. С Москвой согласуют региональных замов по внутренней политике и даже политтехнологов, допущенных к обслуживанию интересов администраций.
А после 2016 года исчезла даже относительная свобода губернаторов формировать свои команды. Правила здесь, скорее, неформальные. Так сложилось.
Нужны личные связи
Кынев говорит, что большинство губернаторов-варягов сегодня не могут привезти с собой никого из своей старой команды, подобранной на прежнем месте. Хотя и есть исключения: люди с личными связями в Москве.
«Олег Кожемяко (Приморский край) может себе позволить привезти команду, потому что у него личные отношения. Это может себе позволить и Александр Евстифеев (Марий Эл), потому что он бывший зам Сергея Кириенко по Приволжскому округу», — поясняет Кынев.
Более того, часть постов в команде губернатора согласуют даже не с администрацией президента — с аналогичным ведомством в Москве. Скажем, на назначение министра транспорта в регионе надо получить «добро» от Минтранса РФ. Ведомств, влияющих на назначения в регионах, все больше.
«Есть регионы (как правило, наиболее крупные вроде Нижегородской области), в которых целые блоки администраций формируются бывшими чиновниками федеральных ведомств. Региональные министерства превращаются почти что в отдел федеральных. И они подчиняются не столько губернатору, сколько федеральному министерству, как это было в СССР», — продолжает Кынев.
Корпорации теряют независимость
Масштабная замена управленцев, между тем, происходит не только в региональных правительствах — и в корпорациях тоже (Николай Петров, отметим, понимает под корпорацией не только бизнес, но и ведомства).
Но командные посты в корпорациях занимают не те, кто по поднимался по карьерной лестнице, шаг за шагом осваивая «азы профессии». Большинство из вновь назначенных «топов» (хотя и н все) никогда в корпорации не работали.
«В Федеральную таможенную службу на место Андрея Бельяминова пришел генерал ФСБ, который до этого никакого отношения к ней не имел. В РЖД вместо влиятельного Владимира Якунина пришел со стороны новый человек», — приводит примеры Николай Петров.
А после такого назначения меняется все руководство корпорации, «новички» выстраивается в единую вертикаль власти, а корпорации, которые еще недавно были "средневековыми княжествами", теряют независимый статус и роль в системе управления страной.
«Когда губернатор назначался от корпорации, она негласно становилась шефом региона, помогала и отвечала за него перед Кремлем. Сейчас корпорации дают своих кандидатов. Потом их полгода натаскивают. А затем назначают в регионы. И уже не корпорация, которая делегировала кандидата, отвечает за регион, а Кремль», — объясняет Петров.
Репрессии как механизм перераспределения
Все эти замены — результат создания Владимиром Путиным новой номенклатуры. В ней есть сходство со старой советской: посторонний для региона человек полностью лоялен тому, кто его назначил. Новые главы регионов — действительно верная президенту гвардия.
Но в отличие от сталинской номенклатуры, в нее не встроен механизм воспроизводства кадров, из-за чего назначения происходят в ручном режиме. Не похожа она на сталинскую и кланами.
«Когда близкий родственник Сергея Шойгу становится одним замом генпрокурора, а друг сына генпрокурора другим — это не похоже на сталинскую номенклатуру. В содержательном смысле это захват группами частных интересов», — считает профессор Высшей школы экономики Владимир Рыжков.
Петров с этим почти согласен: система недостроена. Но выход найден: репрессии и чистки. С 2015 года 1,5-2% высшего слоя региональной политической элиты (губернаторы, их замы и мэры столиц) ежегодно получают реальные сроки.
«Гениальность Путина в том, что он предложил выход из положения. Он продемонстрировал, что ты сегодня барон, а завтра мы из тебя вытрясем все, что ты накопил, и перераспределим в пользу новых голодных потенциальных баронов. Репрессии — это институт. И это удобный механизм перераспределения», — полагает Петров.
Эффективны ли эффективные менеджеры
Николай Петров говорит, что вертикаль власти сегодня «гораздо более единая», чем еще несколько лет назад. К тому же губернаторы сегодня хорошо знают, куда двигаться — ведь сверху им спущены KPI, ключевые показатели эффективности: уровень доверия к власти, бедность, зарплата и тэ пэ.
Но Петров считает, что губернаторы, не имеющие связей с политической элитой региона, не могут быть эффективными. Кынев и вовсе полагает, что выполнить все эти требования невозможно, а, значит, на KPI губернаторов никто особо смотреть не будет.
«А рисовать показатель в условиях, когда ты чужой и все рады тебя подставить, не получится. Как только начнешь рисовать, тебя и подставят», — считает Кынев.
Система провоцирует конфликты
Среди губернаторов есть более талантливые и есть менее талантливые. Кто-то из них, вероятно, хочет выполнить задачи на отлично. Однако, как полагают эксперты (и с этим на конференции никто не спорил), их главная мотивация — не сломать карьеру, обойтись без скандалов, чтобы двигаться дальше.
Ведь при назначении им обещают: будешь хорошо себя вести — по возможности вернешься в Москву на должность получше, поясняет Кынев.
Алексей Мазур, руководитель аналитического отдела сайта Тайга.info, иллюстрирует эту мысль на примере Новосибирской области. От недавно избранного губернатором Андрея Травникова, бывшего мэра Вологды, уже никто ничего не ждет - решение проблем он всегда откладывает.
«Это фикция на месте губернатора, все, что можно не решить сегодня, он переносит на завтра», — говорит Мазур.
Система может показаться стабильной. Но в нее заложены конфликты, считают эксперты. Между разными командами в правительствах регионов. Между жестким подчинением "монарху" и выборностью. Между новыми управленцами и старыми элитами, оставшимися не у дел.
"Отодвинутые бывшие чиновники часто просто назло помогают на выборах людям ниоткуда. Нашумевшая история, когда в Иркутской области выбрали мэром домохозяйку - как раз из этой серии", — говорит Александр Кынев.
Более того, система сама провоцирует кризисы и все меньше умеет справляться с задачами. Не случайно ведущие "прямой линии" с Путиным попросили проводить ее чаще - "легче будет управлять страной". Будет ли система меняться? Наверняка. В каком направлении? Здесь еще сохраняется неопределенность.
Самое важное - в нашем Telegram-канале
