Чьи аргументы весомее
Изучать "под лупой", законно ли крестьяне получили и потратили бюджетные денежки, наши чиновники начали, видимо, в 2009 году. Ревизоры из краевого финкомитета или счетной палаты тогда активно взялись проверять хозяйства. Нарушил — верни деньги государству.
И Главсельхозуправление (ГУСХ) шло в арбитражный суд, требовало вернуть. Аграрии спорили и нередко доказывали: нарушений нет. А чьи аргументы весомее, того и правда.
Справка
В 2009 году ГУСХ подало почти 40 исков в Арбитражный суд Алтайского края о возврате субсидий. В 2014 году 43. Из 43 исков в 2014 году крестьяне выиграли 20, ГУСХ 10, остальные дела по разным причинам прекратили.
Кто-то, как считали в ГУСХ, не сохранил поголовье, не добился нужной урожайности, не поднял минимальную зарплату. Сельхозпредприятие из Славгородского района в 2013 году землю и вовсе не засевало — деньги, выданные на растениеводство, суд "велел" вернуть.
У правоохранителей такие факты заметного интереса до 2012-2013 годов не вызывали. Но, видимо, кто-то влиятельный подумал: не слишком ли мы либеральничаем с этими колхозниками? Вскоре выяснилось, что на алтайском поле можно собрать неплохой урожай "палок" в отчетность по раскрываемости дел о мошенничестве.
Поставили на поток
В 2013 году правоохранительные органы края поставили расследование уголовных дел о субсидиях на поток. Они сами, не дожидаясь ревизорских проверок, не имея заявлений от потерпевших, выявляли в хозяйствах нарушения при получении или использовании бюджетных денег, возбуждали дела о мошенничестве и передавали их в общий суд (не арбитражный).
С того времени в шестеренки уголовного механизма затянуло несколько десятков руководителей хозяйств края. По некоторым данным, только дел о субсидиях на корма, полученных в 2011 году, возбудили почти 70. Среди обвиняемых в мошенничестве — кавалеры множества орденов, люди, награжденные за многолетний добросовестный труд. Что-то концы с концами не сходятся: либо труд добросовестный, либо ст. 159 УК РФ.
Сложнейшие хозяйственные "сюжеты", в которых фигурируют несколько сделок на миллионы рублей, рассматривали порой за четыре-шесть судебных заседаний. А то и за одно: многие руководители — кто по совету адвоката, кто по другим причинам — признавали вину. Давало ли это возможность разобраться в сути дела? Есть сомнения. Для сравнения: по делу о взятке в 500 тыс. рублей главой администрации Волчихинского района уже прошло 38 заседаний и конца пока не видно.
Судебная практика по мошенничеству с субсидиями за пару лет накопилась почти однозначная. "Суды вынесли лишь два оправдательных приговора по делам о субсидиях на корма", — рассказывает Александр Жаворонков, бывший директор хозяйства "Великий Октябрь" (Троицкий район) и один из фигурантов последнего судебного процесса.
Дело "Великого Октября"
Рассмотрение дела Александра Жаворонкова, по которому проходит еще и руководитель хозяйства "Кытмановское" Юрий Пресняков, завершилось 26 августа.
Сюжет этой истории закрутился еще в 2011 году. Из Москвы в край поступила хорошая сумма — 517 млн. — на сохранение маточного поголовья дойных коров. Пришла она, что говорить, очень кстати: годом раньше в крае случилась засуха. В июне в райсельхозуправления разлетелись телеграммы о деньгах, и чиновники стали сообщать руководителям: есть возможность получить субсидию.
Александр Жаворонков весной только возглавил "Великий Октябрь". Познакомился в деталях с состоянием хозяйства. Корма сгнили. Надои — стыдно вслух произнести. Перспективы ясные: падеж скота и тэ пэ. Может, выкрутился бы и без субсидии. Но деньги-то пришли.
Александр Жаворонков,
бывший руководитель "Великого Октября":
У меня в соседях — совхоз "Кытмановский" (Кытмановский район. - Прим. altapress.ru), мощнейшее хозяйство. Приехал к директору и сказал: кроме как ячменя мне нечего тебе предложить. Купи у меня ячмень, а я у тебя куплю силос. На том и cговорились.
Было в этом деле обстоятельство, за которое позже и зацепятся следователи. Купленные корма оба хозяйства к себе не вывезли — заключили договора хранения. Сдали документы на субсидию, их приняли. Деньги были получены. А в 2013 году Жаворонкова, который уже в "Великом Октябре" не работал, вызвали в полицию: "Ты украл у государства, признавайся"... В 2014 году дело ушло в суд.
Позиция обвинения
Вообще, язык приговоров — нелегкое чтиво. Рискну все же, не особо упрощая, изложить его главные мысли.
По версии обвинения, раз руководители не вывезли покупку в свои хозяйства, значит, корма не приобретали и не собирались это делать, а лишь создавали видимость условий для получения субсидий. Сделка была фиктивной, договора хранения тоже фиктивные (об этом говорили и часть свидетелей). А в "Кытмановском" - там вообще кормов хватало — зачем ячмень покупали?
Прокурор полагал, что фактическое поступление кормов в хозяйства обязательно для получения субсидии (хотя, отметим, свидетели-сотрудники ГУСХ в этом разошлись - один утверждал на суде, что обязательное, другой отрицал это).
Умысел руководителей подтверждается действиями, выразившимися в предоставлении в ГУСХ заведомо фиктивных документов о приобретении кормов.
Из приговора:
Жаворонков, реализуя преступный умысел, действуя совместно и согласованно с Пресняковым, из корыстных побуждений, осознавая противоправный характер своих действий, предвидя неизбежность наступления общественно-опасных последствий в виде причинения имущественного ущерба собственнику в особо крупном размере и желая их наступления, используя свое служебное положение организовал изготовление его подчиненной изготовление следующих подложных документов...
Позиция защиты
А между тем, лично руководители не стали богаче ни на рубль и не взяли себе в карман ни рубля - все бюджетные деньги пошли в хозяйство, в том числе, на покупку кормов. Отсюда, в том числе, и позиция защиты.
Во-первых, по закону нельзя привлекать к уголовной ответственности без наличия умысла на хищение и корыстной цели. Здесь же умысел не доказан.
Во-вторых, никаких негативных последствий получение субсидии не повлекло. "В деле нет заявлений от потерпевших, ущерб не нанесен, о чем заявил на суде представитель ГУСХ", — поясняет Лариса Митина, один из защитников. При этом Верховный суд РФ еще в 2007 году закрепил норму об обязательном участии потерпевшего в делах о мошенничестве.
В-третьих, если проверка выявила нарушения, деньги возвращают в бюджет — это прописано в документах. Если не вернули — взыскивайте в арбитражном суде. И, наконец, сделки купли-продажи и договора хранения были отражены в бухгалтерском балансе. Какая разница, где хранится покупка, если она моя?
"Врет, как очевидец"
К этому судебному делу привлечены были признанные эксперты, все экспертизы — в пользу обвиняемых. Один из экспертов — Людмила Семочкина, директор аудиторской фирмы "ЛИФО-аудит", профессионал со стажем более 30 лет. Результаты ее оценки есть в редакции.
Из ответа аудиторской фирмы "ЛИФО-аудит":
В постановлениях администрации края от 01.06.2011 № 290 и правительства РФ от 21.03.2011 № 179 не закреплена обязанность организации по физическому перемещению произведенных поставщиком кормов на склад покупателя... Факт наличия материалов на ответственном хранении подтверждается инвентаризационными описями.
Ставлю себя на место судьи: сложнейшая ситуация. Один утверждает: сделка фиктивная. Другой: сделка легитимная, в бухучете все отражено. Один говорит: корма надо было вывезти фактически. Другой: нет таких требований в документах. Какие показания принять, какие отвергнуть?
Кытмановский райсуд решение принимает такое: к выводам экспертов относится критически, а за основу берет показания свидетелей (не всех, впрочем, а лишь тех, чьи показания не противоречат обвинению). Почему? Нет у меня ответа. Такие же вопросы задавали в судах по некоторым другим руководителям - там, где попытка разобраться хотя бы была сделана.
Лариса Митина,
защитник:
Это же нонсенс - опираться только на показания свидетелей. Не случайно еще из Римского права утвердилось высказывание: "Никто не врет так, как очевидец" (психологи называют это феноменом ложной памяти. - Прим. altapress.ru).
"Нет оснований не доверять"
Дело Жаворонкова и Преснякова, в отличие от многих ему подобных, рассматривали долго — два года. Много времени ушло на экспертизы, которые в большинстве других дел не проводились. В мае 2016-го судья Кытмановского райсуда огласила приговор. Виновны оба. Мошенники. Жаворонков горько шутит о своем приговоре.
Александр Жаворонков,
бывший директор "Великого Октября":
Знаете, на что он похож? Я узнал, что семьям с детьми положен материнский капитал. Вступил в преступный сговор с женой. И реализуя преступный умысел, осознавая противоправный характер своих действий, вступил с ней в половую связь, чтобы получить материнский капитал. Родили ребенка и получили.
Жаворонкову и Преснякову вынесли наказание: 3,5 и 4 года условно и штраф в 500 тыс. рублей каждому. Краевой суд 26 августа принципиально ничего не изменил — виновны.
Александр Жаворонков,
бывший руководитель хозяйства "Великий Октябрь":
Каждый, кто участвовал в мировых судах по мелким нарушениям, связанным с правилами дорожного движения, знает: у суда есть железная аргументация. Ты хоть разметку рисуй, принеси запись видеорегистратора. Но все равно услышишь: у суда нет оснований не доверять сотрудникам полиции. Вот это — один в один с моим приговором.
Вины своей ни Пресняков, ни Жаворонков не признали и намерены отстаивать свою невиновность дальше.
Какие выводы были извлечены из этой истории? Руководитель СУ СКР Евгений Долгалев в интервью "Интерфакс-Сибирь" сказал, что уже в 2015 году было возбуждено всего одно уголовное дело (отметим от себя, что часть дел заводила полиция, а не следком) и что теперь система получения субсидий в крае изменилась - "соискателей" субсидий стали проверять более тщательно. Неужели, чтобы решить этот вопрос, нужны ли были такие жертвы?
Комментарии
"Уголовное преследование - жесткая мера, неадекватная нарушению"
Павел Нестеров,
уполномоченный по защите прав предпринимателей в Алтайском крае:
— То, что ведется жесткий контроль за расходованием бюджетных средств, на мой взгляд, правильно. Но уголовное преследование руководителей предприятий — достаточно жесткая мера, неадекватная нарушению. Тем более, в случаях, когда сельхозпроизводитель использовал государственную поддержку на производственные цели, а не на покупку каких-либо предметов роскоши, увеличил объемные показатели производства.
На федеральном уровне, в том числе на уровне уполномоченного по правам предпринимателей при президенте, да и самого президента РФ, неоднократно ставился вопрос о том, что уголовную ответственность в случае нарушений использования бюджетных средств необходимо заменить финансовыми санкциями. Есть нарушения? Верните деньги с какой-то компенсацией. А уголовное преследование может испортить жизнь не только самим руководителям, но и его близким родственникам.
Надо отметить, что система предоставления субсидий в крае, по сравнению с другим регионами, несколько забюрократизирована. А чем выше уровень бюрократии, тем больше вероятность ошибок в отчетах.
В ряде случаев ошибки в отчетности могут появляться из-за того, что средства из федерального бюджета приходят несвоевременно — например, в конце года. Когда хозяйство успеет собрать и оформить все бумаги? Может быть, нужен даже и более гибкий подход к распределению бюджетных средств, чтобы регион мог сам принять решение, на какие цели перерасределить бюджетные ресурсы.
Кроме того, очень важно органам власти, в том числе на местном уровне, уделить большое внимание проведению инструктажа, информировать руководителей о том, каким образом контролируется получение средств, что нельзя допускать халатности в отчетах.
"В законные методы никто уже не верит"
Павел Тулин,
региональный координатор
"Комитета гражданских инициатив" в Алтайском крае:
— Сегодня гражданин, предприниматель — всего лишь инструмент в руках у чиновника. Федеральные средства приходят в регион, чиновники должны их осваивать. И они все сделали, чтобы их распределить. Каким образом, кто понесет ответственность за это, государство не интересует. Оно свою функцию выполнило.
При этом Министерству внутренних дел надо выполнять свои планы. А мы знаем, что ситуация в законодательстве такова, что сделать что-то и не нарушить какой-то циркуляр, невозможно, так что всегда можно найти виноватого. Безусловно, есть предприниматели и чиновники, которые ловко пользуются этим для получения наживы. Но срабатывает закон тогда, когда в этом есть интерес у чиновника.
Пока не было разнарядки на поиск виноватых при использовании субсидий, все проходило гладко. Когда выяснилось, что нужны "палки", в том числе, Министерству внутренних дел, тут же нашли отклонения от нормы. При этом никто не спрашивает с чиновника, который ставил свою визу на документах десятков этих руководителей (на суде сотрудники ГУСХ поясняли, что проверка достоверности сведений, предоставленных на получение субсидий, не входит в их обязанности. — Прим. altapress.ru).
Есть еще один аспект. К нам приезжал член КГИ Василий Мельниченко. Он говорил, что в ряде других регионов предприниматели, объединившись, потребовали от государства, чтобы подобные случаи рассмотрели с учетом всех обстоятельств и вынесли более мягкое наказение. Никто к нему на встречу не приехал, кроме Жаворонкова. И это логически подтверждает, что в законные методы никто уже не верит. Надежда только на одно — как-то проскочить между струйками. Только бы не обидеть чиновника, который всесилен.
Что касается конкретного дела "Великого Октября" и "Кытмановского", то система российского судопроизводства выстроена по принципу прецедентного права, хоть мы и говорим, что это не так. Есть сложившаяся судебная практика. Судья знает, что по аналогичным делам вынесено несколько десятков обвинительных приговоров. И он не будет принимать во внимание экспертное заключение, которое ляжет в основу оправдательного приговора, потому что это негативно повлияет на его карьеру.
— То есть рассчитывать на беспристрастность судьи мы вообще не можем?
— Если уже сложилась судебная практика. Шанс есть, когда судебная практика не сложилась. Мне говорили мои однокашники (Тулин по образованию юрист. — Прим. altapress.ru), что существует система кураторства в вышестоящей судебной инстанции. И районный суд в знаковых случаях не вынесет решения, не посоветовавшись с куратором. Куратор, по сути дела, решает за районного судью. Это критикуется, тема эта поднимается и в "Комитете гражданских инициатив" — это, пожалуй, самое пагубное, что существует в судебной системе.
Самое важное - в нашем Telegram-канале
