Часть первая: начало
- Владимир Павлович, для начала давайте вернемся на пять лет назад: почему именно это здание купили? С точки зрения бизнеса место как будто не очень хорошее - жилья здесь мало, концентрации клиник тоже нет.
- Начиналось все прозаично. Лет шесть назад я принял решение коренным образом поменять жизнь. В медуниверситете, где я тогда работал, атмосфера была нетерпимая для науки и творчества, меня целенаправленно выживали.
В октябре 2016 года я приобрел на аукционе здание на ул. Пушкина, 70 (принадлежало горадминистрации), открыл в нем клинику «Хелми». Дом Морозова, что на Ползунова, 34а, я выкупил у «Алтайэнергосетьпроекта» в начале 2017-го. Открыл здесь Алтайский медицинский институт последипломного образования. Оба проекта успешные и позволяют содержать и реставрировать здания.
Но я бы не стал так обреченно говорить об условиях для бизнеса в старой части Барнаула. Рядом с клиникой - транспортная развязка: площадь Спартака. Рядом с институтом – старый базар. Плюс по генплану территория на противоположной стороне Ленинского проспекта предназначена под многоэтажную застройку. Людей здесь со временем станет больше.
- Повлияло ли на ваше решение купить здание его богатая история?
- Когда я узнал, что здание продается, я проехал мимо него. И сразу почувствовал: это мое, родное. Родственники пытались меня разубедить, говорили, что здание запущено. Но я привык доверять внутреннему чувству. Хотя, если б знал, с чем придется столкнуться, может, и последовал их совету.
- То, что больше 30 лет в здании находилось управление НКВД, вас не остановило?
- Наоборот, я думал о том, что нужно сохранить память обо всем, что связано с этим зданием. Историю не изменишь, хотя, конечно, оценка тех событий – это право и воля людей. Мы помаленьку собираем артефакты и готовимся к тому, чтобы когда-нибудь открыть здесь музей.
Часть вторая: преображение
- Реализация инвестпроекта, как правило, приносит какие-то неожиданности. Вы тоже с ними столкнулись?
- А вы видели котлован во дворе дома? Когда-то на его месте был изолятор временного содержания УФСИН. Его снесли, и мы неожиданно узнали, что правительство хочет построить там подземно-надземный гараж. Вырыли яму, начались проблемы, подкопы под фундаменты. Более того, при обустройствам две котлована администрация уничтожила одну ветку канализации.
Наши соседи из здания на Ленина, 5 (где главное бюро медико-социальной экспертизы) обнаружили трещины, обратились в прокуратуру. После этого провели экспертизу, выявили угрозу обрушения здания МСЭК и стройку остановили.
А котлован в нашем дворе так и остался. Центр города. По слухам, правительство будет строить здесь надземный гараж. Я планировал отремонтировать фасад, выходящий во двор, и заасфальтировать сам двор. Но пока не выяснится, что будут строить на месте котлована и как поведет себя грунт, притормозил все работы.
- Удалось ли восстановить порушенную канализацию?
- Нет. Власти обещали восстановить, но передумали. Мы обращались в управление госохраны объектов культурного наследия, трижды писали в прокуратуру. Все бесполезно! Сейчас судимся с "Учреждением по содержанию административных зданий" - требуем обязать его привести в порядок участок и восстановить канализацию.
Вторая ветка канализации пострадала при реконструкции улицы Ползунова. Мы вызвали специалистов, оплатили экспертизу. Цена вопроса около 200 тыс. рублей, но мы сами не можем это сделать, так как колодец и труба находятся на территории Ленина, 5, а МСЭК, которая там находится, планирует съехать.
В итоге наше здание канализируется только одной веткой в коллектор, идущий между нами и минобром. На днях в очередной раз вызвали аварийку "Водоканала". Они осмотрели только свой колодец и укатили. Так вот и живем в теплом окружении заботливых государственных структур.
- Сколько вы за эти пять лет вложили в здание?
- Только на строительные и ремонтные работы – десятки миллионов рублей. Здание огромное - три тысячи квадратных метров. А если вспомнить, в каком оно было состоянии...
Пол в холле, где сейчас плитка, был покрыт подобием деревянного паркета, латаного линолеумом и древесно-стружечной плитой, все это десятилетия здесь лежало. На стенах внутри – многочисленные следы потопов, фасад был почти уничтожен потоками воды.
В особо печальном состоянии была угольная котельная во дворе. В правительстве края хотели ее снести, так как она мешала строительству театра «Сказка». С тем, что ее надо сносить, я согласился, тем более что мне пообещали помочь с газификацией. Котельную снесли. Но помощи в газификации я не увидел.
- А как вы решили проблему отопления здания?
- Не иначе как с помощью Господа. В 2017 году на Алтае стояла невероятно теплая осень, днем в ноябре температура поднималась до плюс 20. К тому времени я уже купил итальянские котлы, помещение для них мы подготовили. Но очень долго не могли получить разрешение на ввод нашей новой котельной в эксплуатацию.
Только 20 ноября мы запустили отопление – и сразу наступили холода. До этого пришлось купить дизельные тепловые пушки – мы ставили их в коридоры, потому что ночью все же была минусовая температура.
Часть третья: бюрократия
- Покупая здание-памятник архитектуры, вы знали, что такой объект трудно реставрировать – нужно множество бюрократических согласований?
- Я об этом знал. Но, к сожалению, незадолго до начала ремонта в законодательство внесли изменения, которые еще больше усложнили дело. Когда я купил здание, предметом охраны были фасад и парадная лестница. Но затем предмет охраны перестали конкретизировать. Охраняется здание – и все.
- Каким образом это усложнило жизнь? Не очень понимаю.
- Когда предмет охраны обозначен конкретно, мне надо согласовывать только проект его ремонта. Если это фасад – то я согласовываю проект по фасаду, а в остальных частях можно делать все, что хочешь.
Теперь же надо согласовывать любое действие в здании. Причем не каждый архитектор имеет право разрабатывать проект – только тот, кто имеет лицензию на проектирование охраняемых объектов. Лицензию должна иметь и строительная организация. Таких структур крайне мало, они друг друга хорошо знают, держат цены, а для дома-памятника все дороже в разы.
- Недавно прочитала про необычайно красочный дом кузнеца на Урале. И вот пока у него не было статуса памятника, его наследники могли собирать деньги и что-то чинить. После получения статуса они ничего не могут – все надо согласовывать. Этот статус - добро или зло?
- Добро, конечно. Кто знает, что бы с этими зданиями могло случиться, особенно в переходный период, если бы они не охранялись государством? Построили бы многоэтажки. Другое дело, что у нас, как часто бывает, имеет место избыточность правового регулирования.
- Один предприниматель из Барнаула пытался через суд снять со своего здания охранный статус - это для него непосильное бремя. Как стимулировать бизнес покупать объекты культурного наследия, содержать и реставрировать их? В городе еще очень много исторических зданий, за которые никто не взялся.
- Мы все время говорим о туркластере, о том, что надо восстановить здания, делать их красивыми. Но собственники таких объектов не имеют никаких льгот ни по аренде земли, ни по налогу на недвижимость.
Я, например, за аренду земли под зданием плачу около 100 тыс. рублей в квартал – около полумиллиона в год. Налог на недвижимость тоже оплачиваю, как все. Хотя закон накладывает на собственника здания-памятника дикое количество ограничений.
Если бы эти вопросы решили, интерес бизнеса был бы, безусловно, существенно больше. Я несколько раз был в Томске и обратил внимание, что все старинные здания у них переданы коммерсантам и выглядят явно лучше, чем у нас.
Кроме того, чтобы стимулировать бизнес, нужно создавать среду, притягивающую сюда людей.
- Согласна. Туркластер у нас красивый, но посетителей здесь маловато, хотя в него вложили огромные бюджетные деньги. Старый город пока точкой притяжения не стал.
- Что произошло в исторической части Барнаула? Закрыли мост на ремонт, торговля на старом базаре рухнула - а это же была легенда. Потом начали ремонтировать само здание рынка, убрали киоски. И люди перестали сюда приходить.
Думаю, роль государства – еще и в том, чтобы попытаться создать притягательную среду. Каждый день люди по музеям ходить не будут. И ходить, чтобы любоваться фасадами, тоже. Хотя интерес у бизнеса все же есть и сегодня.
«Горная аптека», проект развивал Сергей Мухортов - как и я, выпускник медицинского института. Проект удачный - люди туда идут. Еще один мой коллега-медик Сергей Корепанов восстанавливает аптеку Крюгера. Думаю, и его проект будет успешным. Помимо непосредственного назначения в этих проектах есть то, к чем люди тянутся: тайна.
Часть четвертая: тайны
- Да, расскажите о тайнах Дома купца Морозова. Был ли там подвал или нет? Содержали ли там заключенных, подвергнутых репрессиям?
- То, что подвал у здания был, достоверно известно по историческим документам – в купеческие времена там были склады и топочная. Окно в топочную, через которое загружали дрова, и сегодня можно увидеть во дворе - правда, оно замуровано.
В годы, когда в здании располагалось управление НКВД, в подвале находилась тюрьма. Сейчас все входы в подвал замурованы, забетонированы. Я пытался найти чертежи подвальных помещений в БТИ и музее, но ничего не сохранилось.
- К какой эпохе сейчас, после ремонта, ближе этот дом – купеческой, НКВД или позднесоветской?
- Сейчас он скорее напоминает советский период после НКВД, когда здесь находились проектные институты. От купеческого здания, построенного до революции, оно сильно отличается.
К примеру, купола на крыше пристроили только в 1926-1930 годах. Герб СССР над главным входом тоже появился в советское время. У меня была идея вернуть здание к первоначальному виду, убрать купола и герб, на месте герба установить надпись «Морозов». Но мне сказали, что согласовать это будет невозможно.
- А что прячется в куполах?
- Там огромное, но пустое пространство, до которого у меня пока не дошли руки. Со временем, если будут силы и средства, мы приведем его в порядок. Оттуда открывается великолепный вид на Обь, на город, там можно сделать какую-то студию. А я вам рассказывал про кинотеатр НКВД?
- Нет! Расскажите.
- Это было еще одно из наших неожиданных открытий. Вначале никто не мог понять, что это такое. Есть небольшое помещение, в его стене мы нашли окошечки с задвижками, выходящие в большой зал. Потом мы поняли: окошечки предназначены для кинопроекторов. По нашим данным, кинозал здесь появился в 1956-57 годах.
- Мне еще понравилось, что вывески на входе в это здание сделаны прозрачные – они не портят облик. Раскройте секрет - чья это идея?
- Эту идею привезла из путешествий Татьяна Сибиркина (до середины 2021 года – руководитель отдела по развитию туризма в администрации Барнаула. – Прим. Altapress.ru). Она нам вообще много помогала.
Вывески на этом здании просто так не повесишь, их тоже надо согласовывать в управлении по госохране объектов культурного наследия и комитете по архитектуре, что мы и сделали.
Часть пятая: музей
- Хорошая идея - открыть здесь музей «Один Дом – две эпохи», знаю, что под это дело вы выделили помещения. Но музеи в Барнауле – не самое востребованное место. Много посетителей я видела только в одном – «Как так?», и он коммерческий. Возможна ли коммерциализация вашего музея?
- Я несколько раз был в музее политических репрессий «Следственная тюрьма НКВД» в Томске. Он как минимум самоокупаемый – посетителей там очень много. При этом он арендует помещения, что накладывает на него ограничения.
Если бы собственник проникся развитием музея, там можно было бы еще много чего сделать. Например, давать возможность провести ночь в камере, квесты проводить – представляете: лязгают засовы, темнота... Рассчитывать на то, что работу музея оплатит государство, думаю, бесполезно.
- Тем не менее, есть гранты на музейное дело - может быть, попытаться их получить и это дало бы толчок развитию?
- Проект создания в доме выставочной, музейной среды взялся продвигать Геннадий Шейда (член Общественной палаты края. – Прим. Altapress.ru). Он уже раза три подавал заявку на грант. Оценки получал высокие, но каждый раз не добирал один балл до проходного.
Сильно рассчитывать на этот грант я бы не стал – чувствую, что не дождусь. Думаю начать с галереи – развесить фотопортреты людей двух эпох. Кстати, фотографий этого здания времен НКВД нет. От директора краеведческого музея Натальи Владимировны Вакаловой я слышал, что люди по этой улице боялись ходить. А уж фотографировать - боже упаси.
- В каком-то смысле весь дом представляет собой музейную ценность. Но сегодня многие помещения переданы в аренду. Реально ли сделать из всего здания обитаемый музей – чтобы и посетители приходили, и арендаторам они не мешали?
- Думаю, это возможно. Многие наши арендаторы - люди творческих профессий, включая, например, танцевальные студии, учебные центры, фотоцентр. Их деятельность не противоречит посещению – скорее наоборот. Постепенно это можно было бы отладить. А вот уголки дома надо оставлять в покое.
Досье
Владимир Павлович Куликов родился в Тальменке Алтайского края 19 сентября 1957 года, там же окончил школу. Диплом о высшем образовании получил в Алтайском государственном медицинском институте в 1980 году. Доктор медицинских наук. Долгое время заведовал кафедрой АГМУ.
В 1988 году создал одно из первых коммерческих предприятий в СССР – научно-производственный кооператив «Здоровье». В кооперативе ученые и доктора оказывали услуги на основе инновационных разработок. В 1992 году на базе кооператива создал вместе с единомышленниками ЗАО «Медицинская научно-производственная компания «Хелми».
В настоящий момент – учредитель и генеральный директор клиники «Хелми» и «Алтайского медицинского института последипломного образования» (где проводятся все виды повышения квалификации работников здравоохранения), научный консультант НПК «Карбоник».
Самое важное - в нашем Telegram-канале
