Год культуры прошел как косой дождь. И не потому, что принятых мер, оргвыводов, решений и постановлений записали недостаточно. С количеством как раз все в порядке, запланировали в избытке, аж дух захватывает. Событийное обилие, может быть, дело и неплохое, однако качество измеряется не кульками грантов и рулонами рукописей, сотками холстов и децибелами песен, суть культуры в смыслах. Тем более культура не шкаф, ее нельзя двигать с места на место властными императивами. Какая разница, когда идти в музей, днем или ночью, если общество системно и последовательно деградирует? От этого факта нельзя отмахнуться, как и от того что культура перестала отвечать на сущностные вопросы бытия.
Спроси культуру, почему случились две вселенские войны, и мир вновь накрывает девятый вал агрессии? И молчит культура. Человечество наелось толерантности, или его, человечества, слишком много? Почему библейские пороки сегодня выдаются за добродетель? Почему из монументального искусства ушла правда, а из живописи содержание? Почему вместо пения, мятущиеся гардеробы? Почему рекламный мусор выполз за порог торговой лавки? Почему телевидение замылило эфир, но утверждает, что народу оно это надо? Почему воинствующий атеизм трактует свободу совести как свободу от совести? Что такое современные субкультуры – побег от действительности, или ответ современного человека на призвание "возделывать рай"? Почему умные, молодые и сильные убегают в игровые миры? Почему искусство стало уделом богатых? Этот неполный список вопросов неизбежно отсылает нас к главному – какова роль и место культуры в изменившемся мире? Для всех очевидно, что в начале века произошел цивилизационный слом, и в нем культура, как социальная система, сыграла не последнюю роль. Она оказалась одним из главных организаторов, и первая попала под удар сотворенного. От динамично развивающегося общества солидарного типа с гуманистической системой ценностей мы сделали шаг назад и вернулись в архаику, к язычеству времен упадка, с его – человек человеку волк. Культура "нового общества" принципиально отказалась от связи с народом, она предложила ему эрзац, и перешла к обслуживанию небольшой маргинальной группы. Культура демонстративно ушла от обсуждения сущностного вопроса – что с нами произошло и что происходит. Новой системой нравственных координат для культуры стали – развлекать и оправдывать. Это хорошо иллюстрируется на одном из базовых элементов – смеховой культуре. По тому кто, как, и над чем шутит, безошибочно определяется, что происходит с обществом.
Представим, что год культуры, это наша столетняя история. А если так, то мы видим, что столетний космический год почти весь был золотым временем мировой советской литературы, живописи, музыки, он уверенно прошел под знаком гуманистического реализма. Был в нем квартал великого русского театра и вокала, серебряный месяц поэзии и живописи, были и дни авангарда, был блистательный расцвет народного творчества. Вы будете смеяться, но в этом разнообразии с уходом цивилизации нашлось место для странного периода, назовем его декадой клоунов. Нет, природное чувство юмора народа никуда не делось, но в небольшой промежуток истории с его смеховой культурой произошли странные дела, её подменили. На стыке двух веков, на социальном сломе ушла живительная народная ирония и способность смеяться над повседневностью, народ замолчал. А собственно, почему?
Народ смеялся всегда, смеялся умно, с достоинством. Достаточно бегло пройти по галерее имен, чтобы понять, как маленький человек относится к тому или иному историческому персонажу. Вот, скажем, парадный зал царственных особ: Последний москвич, Чухонка Маланья, Немецкая мать русского отечества, Гатчинский затворник, Освободитель, Миротворец, Царь-баба. Вот полководцы разных времен, но наших народов: Северная лиса, Бог рати он, Болтай и только, Георгий Победоносец; вот государственные деятели: Кисель вроде, Великий инквизитор, Херенский, Кронштадтский пастор, Невыносимый, Демон революции, Калиныч, Хозяин, Меченный, Беспалый, Стульчак, Лже Дмитрий, Валька-открывашка. А хотите, деятели культуры и искусств: Русский Байрон и он же Сверчок, Царь-бас, Карл Великий, Поэт Невского проспекта, Он мой до дыр, Сергун-монах, Анна в кубе, Вечно умирающий лебедь, Великий Дуня, Гумилёвушка, Братья Ругатские, Рыжий Ося, Гроб Бебенщиков. Или совсем смешные авантюристы различных мастей: Вампир, пролезший в ампир, Кошмаровский, Неврозов, а рядом с ними простые выходцы из народа: Железная леди Ленинграда, Воздушный хулиган, Ксенюшка.
Мы знаем, что расцвет народного юмора и сатиры пришелся на советскую эпоху, такого разнообразия и силы не припомнит ни один период. Это только в "фильме с фигой в кармане" герой утверждает, что советской сатиры нет. Казалось, семьдесят лет нация жила на пределе своих физических возможностей, но она любила жизнь, она умела шутить и шутила при любых обстоятельствах, в любое лихолетье. Даже юмор в школярских работах советского периода неповторим, второго такого нет.
Лермонтов родился в деревне, когда его родители жили в Петербурге
По утверждениям идеологов капиталистического рая это было унылое время, а народ так не считал и откликался на каждое событие в стране.
Берия, Берия - вышел из доверия.
А товарищ Маленков надавал ему пинков.
От Ильича до Ильича без инфаркта и паралича.
Я давно не вижу Абрама, что жил напротив "Серого дома"? Где он?
Он переехал, и теперь живет напротив своего дома?
Это был юмор человека с мировосприятием свободного ребенка, у которого заботливая и дружная семья, строгий, но любящий родитель. И народ отвечал родителю взаимностью – ответной любовью и непослушанием. Народ говорил так, как чувствовал. Он шутил над всем что замечал, скажем, над пустыми полками хрущевской оттепели:
Птицеферм у нас полно, еще больше строится
А рабочий яйца видит, когда в бане моется.
Народ наблюдательно и безошибочно замечал идеологические перекосы, он добродушно над ними подтрунивал и посылал сигнал любящему родителю – пора вносить коррективы.
Аквалангисты и аквалангистки! Глубже знамя социалистического соревнования!
Рабочие и колхозники повышайте производительность труда, что ли!
Отечественные штаны одобряем и поддерживаем!
Мамы! Мойте рамы!
В период смены политического строя, разрушители советской системы получили много идеологических дивидендов на случайном высказывании наивной провинциалки о любви и сексе. Защитники робко оборонялись, что автор крылатого выражения сказала совсем не то, что ей приписывают. А стоило ли обороняться, чего стесняться? Достаточно было спеть пару частушек, чтобы хор злопыхателей поперхнулся – все было у нашего человека, и любовь, и секс, да такие, что западному обывателю и не снились. В них юмор самый разнообразный – есть забористый (тот самый, что пишут на заборах и в некоторых общественных местах), а есть лиричный, в нем любовь и секс неотделимы.
Меня милый провожал
Ельничком – березничком
Раза три я подымала
Юбочку с передничком.
Я уснула, и во сне
Лезет миленький ко мне.
Не робей, шепчу, - милок
Сон у девушек глубок.
А вот из местного, что подобрал наш талантливый барнаульский музыкант-балалаечник в одной из своих гастролей.
В Белокурихе была
Всего насмотрелася
По кустам я не ходила
Но хотя хотелася
У народного юмора были любимые герои, мы беззлобно шутили над собой – над всеми народами России, хватало внимания и на соседей. В Союзе не было злого смеха, это был смех роста. С одной стороны уроки русского про сол, фасол, вильку и бутильку. С другой, добродушный "рябчик" чванливой Европе. Если в анекдоте француз, то обязательно галантен и ловелас, если англичанин, то расчетлив и чопорен, если немец, то пунктуален и прямолинеен. И восточного соседа никак не забудем, кто же не знает байку про космический корабль, в котором десять тысяч кочегаров. В уста каждого народа Союза вкладывался интернациональный юмор. Неизвестно в какой глубинке родилась эта шутка, но звучит она обязательно по "армянскому радио":
Будет ли третья мировая война?
Войны не будет! Но будет такая борьба за мир, что камня на камне не останется.
Перегнули палку с "годом ребенка", пошли садистские стишки – маленький мальчик украл пулемет. Посадили в психушку ретивых диссидентов – анекдоты про умных психов, про тех, что в танке. Запретили продавать водку по выходным, получите частушку:
К коммунизму мы идем.
Это дело нужное
Всю неделю водку пьем
В воскресенье "Южное".
или совсем для образованной публики, хотя другой в Союзе и не было:
Товарищ! Верь, придет она
На водку старая цена!
С продуктами перебои, вот вам анекдоты про дистрофиков. Пошел абсурд перестройки – пошли абсурдные куплеты – про зайца в алюминиевых трусах. Народ на уровне отдела по общественным связям МИДа иронизировал по любому вопросу международной политики:
Если бы Лумумба был бы умный, ему и Чомбе нипочем бы.
И вдруг, народный юмор пропал. Исчезли любимые герои. Небольшой серией шуток народ определил свое отношение к придурковатым "новым русским" и забыл о них, они не стоят своего народа. Посмеялся над блондинками и ему стало скучно. Народ перестал откликаться на действительность, она стала ему чужда, пришло безвременье и время без героев. Вот одна из последних народных шуток из кровавой осени девяносто третьего, а потом черная дыра
Президент, его телохранитель и главный прихватизатор во время расстрела Белого дома прогуливаются в Кремле у приготовленного на случай побега вертолета. Молчат, ну, как расстрел не заладится, и за ними придут. Со страху президент побежал в Кремль, по малой нужде. Идет по коридору, видит, что завхоз на его кабинете меняет табличку и в ужасе спрашивает:
– Вы что же, нас будете снимать?
– Нет, мы вас будем вешать.
Так почему народ перестал шутить? Причина проста – невозможно шутить в чужой стране. Народ вытолкнули, он стал чужим, как русские в Прибалтике. Ты понимаешь, что это законченно смешно, а для хозяев страны – класса клоунов, все на полном серьезе. Что может быть смешнее государственного деятеля писающего на колесо самолета или махающего дирижерской палочкой. Разве не смешны забавные репризы – про не там сели или олигархический скетч – мордой в снег!? И народ в ужасе смеялся. Смеялся, когда зловещие черные гелентвагены носились по опустевшей Москве, а потом стоял крематорный дым от сожженных бюллетеней. Смешные выборы, очень смешные. Народ смеялся, но не шутил, страна то чужая. Смеялся когда слушал косноязычные, инфернальные высказывания временщиков:
– Правительство обвиняют в монетаризме. Признаю - грешны, занимаемся. Но плохо. Народ пожил - и будет!
– Нам НАТО не угрожает. С чего вы взяли, что вступление Украины в НАТО может нам угрожать?
– Валили, валим и будем валить!
– Мы с вами еще так будем жить, что наши дети и внуки нам завидовать станут!
Народ смеялся над байкой клоунов, что продавая цветы можно получить в собственность нефтяную вышку. Смеялся над шуткой белого, что за одну лекцию можно поиметь зарплату всех вузов заштатного Барнаула. Смеялся когда расстреливали парламент, а говорили о конституции. А разве не смешна реприза рыжего про две "Волги" на фантик от конфеты? Оказывается, не смешная, хозяева страны говорят, что все это совершенно серьезно, что это путь куда-то там. И таким юмором народ раздавлен, он не шутит, он безмолвствует. Сегодня в "этой стране" смеется офис – приказчики и половые.
Не заметила отечественная культура эту декаду, сделала вид, что не догадывалась о чем шла речь и какой смешной она удалась. Не заметила, что из жизни народа ушла ее живительная сила. Сегодня культура уже понимает, что после декады у нее два пути – либо окончательно смириться со своей ролью хохмящей униформы, либо вернуться к своему народу и наполниться жизнь социальным звучанием, говорить правду во весь голос. Быть пересмешником легко, но достойно ли культуры? Найдет она силы для нравственного выбора или нет, вот в чем вопрос? Посмотрим, впереди год литературы.
