Есть бабушки в русских селеньях… Кажется, в чем душа держится- хрупкие, подслеповатые, подглуховатые. Но эти божьи одуванчики обладают такими знаниями и силой, что иной раз утирают носы медикам. Одна из них - 92-летняя Матрена Беззубцева - живет в селе Коробейникове. В селе ее, конечно, все знают. Даже один из иеромонахов обращался к ней по поводу пупковой грыжи.
- Дай ей бог здоровья, она очень многих вылечила и спасла, - говорит соседка Надежда. - Я сама цыганка, могу лечить, а она меня три раза лечила. Здесь раньше было много плохих колдунов. Однажды мне делали килу-порчу. Я ночь не могла спать, вторую, третью, все ныло. Прихожу к ней: баба, помоги. Она долго меня лечила, на колени падала матушка, свечками выжигала. А в прошлом году я спину надсадила. Одна живу, навоз таскала, надсадилась - ни разогнуться ни согнуться, да еще застудилась. Прихожу снова к ней. Она расстелила тряпку, поставила меня на локти и на колени. Присела (она легонькая) и начала мне спину руками рубить. Я ее спрашиваю: “Баба, ты рубишь?” Что она в ответ говорила, пока я в доме была, помнила, как выходила - забывала.
- Еще вчера почувствовала, кто-то дальний ко мне будет, - приветливо заворковала бабушка Матрена. - Ладошка свербила…
День ее начинается с молитвы. Потом она сама растапливает печь, варит, кушает. Много не ест, в постные дни постится. И вина никогда в рот не брала. После завтрака снова молится, вспоминая всех, кто ушел в "земной город".
- Так, доченька, наверху могилки называют. Мне это мама моя рассказывала. Мама моя лечила, детей погружала, крестила и мне говорила: учись, запоминай, неизвестно, сколько проживешь. Видишь, я до каких лет дожила. Как-то водили к главврачу, он ахнул: “Ты, мать, с
1912-го года и сама печь топишь?!”
"Медбратом" у бабы Моти служит кот Пушок.
- Кот у меня хороший. Сейчас его на время в храм, в столовую, унесли. Там крыс ловит. Так бы он тебя сейчас быстро проверил. Если где что у человека болит, он сядет: “мырым-мырым” - помыркает над больным местом, человеку сразу спать охота. Он приляжет, кот посидит возле него, потом подходит ко мне: “мырым-мырым” - отпусти на улицу. Возвращается и снова к больному. Такой вот у меня кот. Плохо без него.
Матрена Федоровна живет одна.
- И мужа, и детей бог в войну забрал. Вот так, доченька, бывает.
Из-за переживаний и нет сейчас зрения. Когда Матрена Федоровна стала совсем слепнуть, решила испробовать рецепт, который, по ее словам, услышала по радио.
- Руки вымыла и помазала глаз тройным одеколоном. Он прощипет, прощипет, на другой день опять. Сразу много нельзя. Теперь мало-мало, а вижу, сама ложку найду.
Курирует старушку-птичку племянник. Навещает через день, покупает продукты. На племянника Матрена Федоровна и переписала свою избушку и нехитрый скарб: шифоньер, две железные кровати, иконки. На полу маленькой горницы лежат дорожки, вытканные самой хозяйкой.
- Когда-то пряла и кости правила. Теперь уж силы не те. Дверь еле могу открыть. Ты, наверно, когда стучалась, подумала, бабка долго не открывает, наверно, богатая, боится, - шутит Матрена Федоровна. - А как мне не закрываться? Люди плохие стали. В прошлом году у меня весь уголь перетаскали. Пришли, на свой замок закрыли сарай и стали таскать. Потом племянник приехал, открыли, а там всего одно или два ведерка осталось. Ну как можно…
Баба Мотя два раза в год причащается и исповедывается. Просит прощения за грехи свои и чужие.
- И много ли у вас грехов, бабушка? - спросила я у нее.
- Господь один знает, - вздохнула она. - Никто не знает, кроме Господа Бога. Я не обижаю никого. Для меня плохо сделают, я наоборот делаю, чтобы им лучше было. А ведь то, что я лечу людей, - это тоже грех. Ведь и верующие, и неверующие приходят. Какой верующий - его скоро вылечишь. А если "верую - не верую", того долго лечить надо. Когда и с полмесяца, а когда и целый месяц.
Однажды к целительнице приехали супруги с Севера.
- Они сказали, что на вертолете с полярной ночи прилетели, - вспоминает собеседница. - Муж со слезами просил помочь жене. У той медики хотели отрезать руку. А ее волосец мучал. Это такой волос, который любит суставчики обвивать, а потом врачи отрезают руки, ноги, не могут справиться. Я его отливаю и заговариваю. Они тут у меня несколько дней жили. Муж вместе со мной на коленях стоял. Я отливала, заговаривала. Потом они уснут, я вздремну. Встаю и опять лечить. Вылечила я ей руку. Они потом каждый год в этот день посылочки с гостинцами посылали.
-У моей дочери тоже был этот волосник, - рассказала одна из сотрудниц сельской администрации. - Палец на ноге стал распухать. Мы поехали в город. Там нас в кожно-венерологический отправили, стали мази выписывать, ничего не помогало. Мучили долго, все без толку. Потом я где-то прочитала про этот волосник, сказала врачам, те в ответ: нет такой болезни, вам, мол, женщина, с вашей мнительностью в психушку надо обращаться. Да, да, так и сказали. А потом выяснилось, что в нашем селе баба Матрена лечит. Мы пошли к ней.
Она молилась и готовила настой на пепле гречишной соломки. Дочь держала ногу в этом настое, и эта гадость постепенно вышла.
Баба Матрена говорит, что все делает с Божьей помощью.
- В войну я возила молоко для фронта из Коробейникова в Барнаул. На груди держала пистолет, никто про это не знал. Один злодей хотел отобрать продукты, наставил пистолет и стрельнул в меня. Я Богу помолилась и из своего - бах, да маленько промазала, в лошадь попала. Так он перепугался, закричал: “Прости”. Спросила его, зачем он так делал. Тот в ответ: “Да немного перепил”. Если бы я тогда рассказала про него, его бы сразу расстреляли. Но я не стала рассказывать никому ничего.
- Вот я сейчас разговариваю с тобой, а Бог у нас за плечами, - бабушка ласково погладила меня за плечи и достала висевший на груди узелок. - Вот здесь, доченька, все мои кресты. И тот, который со мной в гробу будет, тоже здесь.
На белой стене избушки под стеклом аккуратно висят фотографии ее родственников.
- Запомни, доченька, фотокарточки никакие нельзя жечь и рвать. Однажды мне приснился мамин брат, который умер, в церкви отпели. Приходит и говорит: “Куда карточку няни (так он маму называл) дела?” “А на что тебе?” - спрашиваю. “Поди кверху ногами висит где-нибудь”. - “Нет, они хорошо лежат”. – “Иди покажи”. Прошли, я нашла стопку карточек, он взял, говорит: “Больше сюда не клади, повесь”. Пришел как живой. Я проснулась, меня колотит всю, повесила карточку, он потом во сне снова приходил. Проверил все и говорит: “Любой лик не должен как попало валяться. Там у нас это называется груды…”
Провожая меня, бабушка вышла с бадиком (так она называет бадожок) на крыльцо. В ограде ласково сияли четыре березки.
- Одна березушка горела, - кивнула Матрена Федоровна. - Стала ее спасать, теперь вот новая поросль пошла. Раньше я здесь мак сеяла, красиво было. Маком я порчу вылечивала. А сейчас нельзя его сеять...
Бабушка подняла свою сухонькую ручку и перекрестила меня на дорогу.
- Ты читай хоть какую-нибудь молитву, доченька. Хоть самую короткую.
Самое важное - в нашем Telegram-канале
