Достать ножи
Медико-криминалистическое отделение исследует оружие и связанные с ним вещественные доказательства.
Следы дыр на одежде и теле могут рассказать, какое оружие при нанесении ран использовалось. Все повреждения тщательно исследуют под микроскопом. Криминалистам часто нужно выбрать один нож из десятка изъятых на месте преступления.
Заведующий отделением Константин Кириллов признается, что труднее всего с бытовыми ножами одного производителя. Раны от них почти одинаковы. Но есть несколько методов вплоть до спектрального анализа, чтобы идентифицировать оружие с высокой точностью.
Под микроскопом ищут в ранах частицы самого орудия. Например, мельчайшие порошинки и копоть при огнестрельных и взрывных травмах. После баллистического анализа следователь узнает от экспертов количество и последовательность выстрелов, их направление, дистанцию, положение потерпевшего относительно стрелявшего.
Раскопки и кости
Идентификация личности по костным останкам — тоже забота криминалистов. По костям можно определить пол, возраст, рост, расу человека, а также принадлежат ли они одному или нескольким лицам. Прижизненные заболевания, травмы и особенности развития человека тоже можно определить по костям.
Эксперты могут точно сказать, мог ли принадлежать найденный череп человеку на фотографии, или восстановить прижизненный «портрет» человека по костям.
Эти исследования сезонные — с весны до осени их больше, поскольку в это время идут раскопки или останки находят в лесополосах. В год криминалисты Алтайского края делают 40–50 таких экспертиз.
Цифра
1109 экспертиз провели медики-криминалисты в 2019 году, значит, примерно столько преступлений раскрыто с их участием. Из них исследований колото-резаных ран — 269, ран тупыми предметами — 243, следов крови — 306, огнестрельных ранений – 35, а также 46 идентификаций по костным останкам.
Как кровь ляжет
Самые распространенные экспертизы криминалистов — около 30% от всех — трасологические. Это следы наложения крови, в основном на одежде. По тому, как легли следы крови, эксперт скажет, что именно происходило на месте происшествия: как стояли преступник и жертва по отношению друг к другу, откуда был нанесен удар, в какую сторону летели брызги крови, принесли ли на данное место убитого или убили именно там.
Подозреваемые редко говорят правду, их версии могут быть вовсе сказочными. «Как в том анекдоте, когда “сам упал на нож, и так три раза”», — говорит Константин Кириллов. Так что часто криминалистическая экспертиза — единственный способ восстановить картину происшествия.
Цифра
5 экспертов-криминалистов работают в Алтайском крае — четыре в Барнауле и один в Бийске. Люди этой довольно редкой профессии — на вес золота.
Показания всех фигурантов дела на основании экспертиз проверяют «в ситуации» — сотрудники СМЭ могут выехать на место происшествия для восстановления полной картины. Некоторые детали можно смоделировать и не сходя с рабочего места — для этого есть специальная комната по соседству с лабораторией.
Здесь не стреляют, зато моделируют полет пули или брызги крови, устанавливая взаиморасположение жертвы и нападавшего, а также идентифицируют «раны», оставленные ножами на одежде потерпевших, втыкая эти самые ножи в пенопласт.
«Было у нас одно масштабное исследование, — говорит Константин Кириллов. — Пришлось выехать на место, осматривали автомобиль, где произошло убийство. У нас только описание и фотографирование всех следов в небольшом салоне заняло три дня. Вообще, объем экспертизы определяется количеством следов или групп следов. Так вот, их там было около 500 — весь салон в пятнах. В итоге мы полностью опровергли версию подозреваемых».
Индивидуальный подход
С кровью связано 90% экспертиз биологического отделения бюро. Цвет несвежих пятен крови может варьироваться от светло-желтого до темно-бурого. Следствие все их называет «веществом, похожим на кровь». Биологи должны ответить на массу вопросов, из которых главные — кровь это или нет, есть ли в ней примеси других жидкостей и чья она.
В биологическое отделение рано или поздно попадают все вещдоки. Их описывают и хранят в специальных сейфах. Это может быть одежда подозреваемых, свидетелей или погибших, орудия убийства (включая лопаты и табуретки), куски обоев, канцелярские принадлежности или даже целый матрас — абсолютно все, на чем могли остаться хоть какие-то биологические следы.
По одному делу могут проходить десятки вещественных доказательств, которые потом еще делят на объекты исследований в зависимости от оставшихся на них следов. К каждому следу — индивидуальный подход.
В отделении полно разнопахнущих реактивов. Вещдоки источают еще более неповторимые ароматы. «Маски и респираторы иногда не спасают, поэтому приходится распахивать окна настежь. Аллергикам тут определенно делать нечего», — констатирует начальник биологического отделения Татьяна Казанцева.
200 кусков одеяла
«На мою первую экспертизу принесли коробку с одеждой подозреваемого, — вспоминает биолог Анна Михайличенко. — Там было трое брюк, две кофты, рубашка, куртка, двое трусов и трое носков. Все это было надето на человеке одновременно. Видимо, следователям не хотелось разбирать и по отдельности упаковывать. Ведь все в полусгнившем состоянии и залито всевозможными биологическими жидкостями. Из коробки стали выскакивать блохи и расползаться по кабинету. Я сижу и думаю: “Блин, да что за праздник-то у меня сегодня!”»
В биологическом отделении 10 экспертов и столько же лаборантов. Невозможно сказать заранее, кому из них достанется тот или иной объект, так что сотрудники каждый раз гадают, кто из них станет «счастливым обладателем» огромного замызганного куска поролона или особо грязных штанов.
Большие вещи с мест преступлений к биологам поступают с пометками. Например, «матрас со следами бурого цвета, похожими на кровь».
«Это может быть краска, какие-то пищевые пятна. На постели вообще может быть все что угодно, — говорит Анна Михайличенко. — Если визуально есть пятна, исследуем в первую очередь их. Если нет, то весь двухметровый матрас расчерчивается на квадраты, проверяется каждый. Иногда получается, например, 200 кусков какого-нибудь одеяла. Или 400, если надо исследовать его с двух сторон».
Другое пятно
Как правило, следствие или суд «заказывают» ответы на определенные вопросы, но эксперт может выйти за рамки исследования.
Например, на обоях обнаружили не только кровь, которая интересовала следствие, а еще и другие пятна. Если это любая биологическая жидкость — пот, слюна, другие выделения, — эксперт может сказать, кому из проходящих по делу лиц она принадлежит. Он звонит следователю и спрашивает, надо ли ему это.
Но если кровь смешана с чем-то еще в одном «следе», эксперт обязательно должен об этом сказать. Такая информация может вскрыть новые подробности дела.
«Был у нас случай. Установили, что кровь на ноже принадлежит погибшему, — вспоминает Анна Михайличенко. — Но почему-то на одной стороне лезвия две разные группы крови. Даже повторили анализ — все так. В итоге оказалось, что с одной стороны кровь была с примесью слюны, которая, конечно, не заметна глазу. То есть преступник сначала ударил человека ножом, а затем облизал клинок».
Без хвоста
Биологи на клеточном уровне исследуют не только убийства, но и половые преступления. Первым делом биоматериал анализируют на наличие крови. А затем ищут «подозреваемого». Это сперматозоид. И для того чтобы экспертиза была достоверной, биолог должен визуально обнаружить его под микроскопом.
«Но это такие товарищи, не очень живучие, — говорит Анна Михайличенко. — Окружающая среда способна их быстро погубить. Хвосты у сперматозоидов отваливаются, а по головам очень трудно их идентифицировать, под микроскопом это просто пятна на фоне других пятен».
Впрочем, на вооружении биологов есть способы выявления и мертвых сперматозоидов: анализ на простатический специфический антиген похож на тест для беременных и на 100% обнаруживает сперму в биоматериале, даже если он совсем сухой.
Факт
Срок проведения экспертизы по одному делу составляет до 30 дней, но ответы всегда нужны как можно быстрее, так что следователь все время звонит в СМЭ и просит ускориться. Чаще эксперты укладываются в неделю или две.
Человеческая растительность
Только эксперт может назвать волос волосом. До анализа он называется «объект линейной формы».
Бывает, что при осмотре машин браконьеров изымают всевозможные пучки волос и надо определить, кому они принадлежат — человеку или, например, убитому им лосю. Для этого у экспертов есть огромная база «шевелюры» самых разных животных.
Биологи сравнивают волосы по десяткам параметров, вплоть до самых микроскопических признаков.
Мало определить, что волос все же человеческий, надо еще установить, с какой именно части тела он выпал или был выдран.
«Вся человеческая растительность дифференцируется, — говорит Анна Михайличенко. — Даже волосы на голове одного и того же человека могут существенно отличаться друг от друга — по составу и структуре. Особенно женские, испорченные всевозможными окрасками и термическими обработками. Поэтому для полноценной экспертизы волосы для сравнения придется брать с пяти разных участков головы».
Факт
Сотрудники СМЭ говорят, что пандемия коронавируса снизила преступную активность и экспертиз стало меньше. При этом бывают «наплывы», так что одновременно у каждого сотрудника в работе оказывается до 20 экспертиз.
Поисковые реакции
По одному волосу, особенно если он без луковицы, то есть неживой, можно сказать, кому он принадлежит, но это будет недостоверно. Зато вполне можно идентифицировать человека по окуркам, по частицам слюны — установить группу крови.
«Доставляют банку с окурками из подъезда, например. Бывает, что их там два, а бывает, пятьдесят. И спрашивают, если ли там слюна и кому она принадлежит», — говорит Анна Михайличенко.
Однако групп крови всего четыре, они могут совпадать и у фигурантов одного и того же дела. Сыворотки для многих исследований крови и слюны слишком дорогостоящи. Поэтому все, что не могут точно сказать биологи, дополняют специалисты молекулярно-генетической экспертизы.
По словам Татьяны Казанцевой, сейчас наблюдается особый интерес правоохранительных органов к генетическим исследованиям, поскольку только генетики дают 99,9% точности.
«Мы надеемся расширить это направление, — говорит Казанцева. — Но пока в штате только два генетика. Поэтому “поисковые” реакции все равно остаются за биологами».
Одинаковая ДНК
Биология может дифференцировать кровь по группам и содержащимся в ней белкам. Генетика точно определит принадлежность биоматериала конкретному человеку. Достовернее способа еще не придумали.
«Групп крови всего четыре, а людей миллионы. Геном же уникален, — говорит эксперт-генетик Людмила Орлова. — Примечательно, что ДНК одинакова во всех органах и тканях человека — в костях, волосах, слюне — и хорошо сохраняется. Так что сравнение можно провести по самым мельчайшим останкам».
Участок ДНК выделяют, многократно умножают, чтобы составить своеобразный генетический «портрет» человека, которому принадлежит биоматериал.
Среди экспертиз генетиков отдельно выделяют исследования на родство. Чаще устанавливают отцовство — около 450 экспертиз в год. Однако бывает, что приходится «определять маму».
«Приходила одна очень интеллигентная женщина, цыганка, — вспоминает Людмила Орлова. — Она живет в таборе, и ребенка не зарегистрировали в свое время по правилам. А когда она повела его в школу, пришлось устанавливать материнство».
Такие экспертизы часты при судебных разбирательствах о наследстве. Генетики приходят на помощь биологам и при расследовании половых преступлений, когда требуется установить связь между фигурантами дела.
«Мы как-то делали экспертизу при расследовании изнасилования малолетней девочки. У нее был аборт по медицинским показаниям. Рассказать она толком ничего не могла, — говорит Орлова. — Мы установили, что изнасиловавший ее человек был одновременно отцом неродившегося ребенка и отцом этой девочки. Такие вот “чудеса” бывают».
Живые и мертвые
Химическое отделение — самое большое структурное подразделение судебно-медицинской экспертизы края. Дело его специалистов — выделение ядовитых веществ, которыми мог быть отравлен человек, определение их качества и количества.
Химики проводят экспертизы живых людей на предмет ядов, но чаще им приходится иметь дело с трупами, поскольку гастрономические эксперименты с отравой почти всегда заканчиваются летально.
Цифра
24 414 экспертиз провели химики СМЭ в 2019 году, из них 14 018 — исследования органов и тканей трупов, 10 333 — экспертизы живых лиц.
От патологоанатомов химикам поступают внутренние органы человека: печень, почки, желудок, иногда головной мозг и легкие — в зависимости от того, чем человек отравился. Их измельчают, держат в колбах с самыми разными растворами и «вываривают» в специальных аппаратах.
Патологоанатом ставит перед экспертами разные цели: обнаружить суррогаты алкоголя, лекарственные, наркотические или другие средства, бытовые газы, щелочи и кислоты — любой из нескольких десятков ядов.
По словам и. о. заведующей судебно-химическим отделением Натальи Беляевой, в качестве отравы люди «выбирают» метанол и этиленгликоль. И все же «вкуснее» этиловый спирт, им травятся чаще всего. Счет идет на тысячи смертельных случаев в отличие от отравлений другими веществами, которые исчисляются единицами и десятками.
Химики выявляют и продукты горения при отравлении на пожарах. Если тело найдено, например, в гараже, можно сказать, отравился ли человек угарным газом или просто замерз.
По одному кусочку плоти сверхчувствительные приборы химиков могут установить концентрацию того или иного вещества во всем организме при жизни человека.
Химики также посмертно диагностируют ишемическую болезнь или гипергликемическую кому и все прижизненные патологии, которые могли привести к смерти. Это исследование дополняет выводы патологоанатома и результаты гистологического анализа.
Факт
Смертельная доза алкоголя индивидуальна. Бывало, во вполне живых и здоровых людях находили двойную смертельную дозу метанола (около 50 граммов) или этанола (7–8 промилле вместо 5,5 возможных).
Что касается лекарств, у живых людей находят амитриптилин, финлепсин, производные бензодиазепина, барбитуровой кислоты и пиразолона, в тканях трупов — чаще последние три. Все это по большей части антидепрессанты и противоэпилептические средства.
Цифра
На 45% увеличилось за 2019 год количество обнаружений метилового спирта в тканях трупов. Более чем в два раза выросло число обнаружения этанола (с 2126 в 2018 году до 4523 в 2019-м).
Наряду с привычными отравляющими веществами бывают и необычные. Человек тащит внутрь себя все что угодно. «Не говорю уже про то, что нюхают газовые баллончики и зажигалки, — Наталья Беляева, кажется, не удивляется. — Пестициды брызгают из флакончика прямо в рот. И даже водоотталкивающие чистящие средства для обуви».
Самое важное - в нашем Telegram-канале
