Кто делал первые сибирские и алтайские газеты и каковы судьбы журналистов-первопроходцев

Первый скандал об Алтае

В 1881 году молодой горный инженер Ионшер решил предать гласности безобразия, творившиеся на одном из алтайских рудников – приписки, фиктивные отчеты и нелегальная добыча золота.

Однако для публикации компромата на чиновников он выбрал не сибирскую, а общероссийскую газету «Страна». Скандал публикация вызвала громкий – Ионшер в красках описал, как алтайские «мазурики» обводят вокруг пальца Кабинет Его Императорского Величества.

Но почему для публикации он выбрал все же не сибирскую прессу? Были ли к тому времени издания, способные осветить такую опасную тему?

Первое сибирское издание

На самом деле в Томске еще с 1857 года выходила газета «Томские губернские ведомости». На Алтае ее не могли не знать – ее распространяли по всем присутственным местам Томской и других губерний. Но алтайских читателей вряд ли было много - первые ее тиражи составляли лишь 300 экземпляров на всю губернию.

Да и вряд ли это издание могло принять к публикации скандальные разоблачения Ионшера. Ведь газета была правительственная. Чиновники считали, что регулярные публикации циркуляров сократят затраты на делопроизводство, а размещение объявлений поможет бизнесу и обществу.

Поэтому они по всей России развивали сеть губернских газет - в каждой губернии свои ведомости. Для этого при правлениях губерний создавали «газетные столы» - редакции.

На их работу выделяли казенные денежки, в редакцию нанимали людей, облеченных доверием губернатора. Там же, в губернском правлении, тексты перед публикацией проходили цензуру.

Первые редакторы первой газеты

Но что за люди стояли делали первую сибирскую газету? Журналистского образования в те годы не было в принципе, а уровень грамотности оставлял желать лучшего. В губернские ведомости стали искать людей предпочтительно из учительской среды.

Но первым редактором официальной части «Томских губернских ведомостей» был все же не педагог: 26-летний начальник... уголовного стола и губернский секретарь Михаил Праволамский, выпускник тамбовской семинарии. Писать ему, впрочем, особо не приходилось - работа была больше организационная.

Но зато первым редактором неофициальной части (он же первые годы был цензором) стал тот, кого искали: Федор Мещерин, выпускник Московской духовной академии и магистр богословия. Человек, поработавший и учителем, и чиновником, а перед назначением - директор мужской гимназии в Томске и губернских училищ.

Выходцев из учительской среды в "Томских губернских ведомостях", кстати, работало немало. Например, Николай Ананьин был смотрителем училища.

Старый холостяк, тучный человек, страдавший запоями, он подавал нищим пятаки наотмашь со словами: "Отыди, чернь непросвещенна"... Но именно он впервые познакомил читателей с сибирским кедром и липой, с фольклором местных татар и сказаниями алтайских инородцев.

Яков Андреев был учителем словесности и латыни, а в газете отвечал за публикации исторических документов и наблюдения за погодой. Правда, недолго - коллеги говорили, что ушел он из жизни раньше времени из-за пагубного пристрастия к спиртному - и он был запойным алкоголиком.

А вот сама губернская газета продержалась долго: закрыли ее лишь в конце 1917 года.

Первый журналистский «ляп»

Надо сказать, что юный Михаил Праволамский, которому выпала честь стать первым редактором первой сибирской газеты (официальной части), ушел с поста редактора уже через несколько месяцев.

Не исключено, что поводом был «ляп», допущенных газетой под его чутким руководством. Она написала о золотопромышленнике Асташеве, который пожертвовал 3 тыс. рублей на открытие детского приюта и школы для девочек.

Причем это было правдой. Но заметка об этом зачем-то добавила, что губернатор распорядился сообщить о добром деле Асташева, а это как раз было ошибкой: распорядился об этом не губернатор, а генерал-губернатор.

По нынешним временам такая неточность выглядит сущей мелочью. Но бедного Праволамского обвинили в нарушении субординации и назначили частным приставом – больше его фамилия в истории журналистики не встречается.

Первая сибирская звезда журналистики

Конечно, губернская газета изобиловала официозом – для того-то ее, собственно, и начали издавать за казенный счет. Читать ее безумно скучно. Но даже тогда статьи ее неофициальной части порой производили впечатление.

Она, например, писала про каменщиков - крестьян-раскольников, добравшихся до Алтая, уехавших в Китай и вернувшихся обратно. Рассказывала про проход через Томск арестантов. Про женское образование.

В 1864 году с газетой начинают сотрудничать Николай Ядринцев (тот самый, кто назвал алтайские горы Сибирской Швейцарией) и его друг Григорий Потанин. И издание буквально преображается.

Ядринцев поднял газету на новый уровень. Хватит писать о темных улицах и лужах на дороге, решил он. И вот он размышляет на страницах газеты, почему молодежь уезжает в столицу. Почему развитие Сибири, русской колонии, не пошло путем Канады и США. Он призывает к открытию в регионе университета.

Видимо, поэтому Ядринцева и называют первым сибирским журналистом, хотя, конечно, этим делом занимались и до него... Друзья проработали в ведомостях недолго.

В 1865 году их судили за сепаратизм и отправили в ссылку. Но Ядринцев не оставил журналистику. Его статьи о нравах заключенных и сосланных сделали его знаменитым и после амнистии он много писал для сибирских газет и издавал свою.

Первая частная газета

Осиротевшие без Ядринцева и Потанина «Томские губернские ведомости» еще долго оставалась единственной газетой губернии… Пока на сцену жизни не вышел Петр Макушин, человек талантливый, энергичный и харизматичный, а потому - успешный.

Родился Макушин в 1844-м в Пермской губернии в селе Путино - можно сказать, в обычной семье: папенька его был сельским дьячком. А вот образование получил достойное: два училища и две семинарии.

Два года после семинарии Петр учительствовал в Улале (Горно-Алтайске), а затем перебрался в губернскую столицу Томск. Там, поработав смотрителем духовного училища, он вышел в отставку и занялся бизнесом. Но не обычным.

В 1873 году, будучи 29 лет от роду, отважный молодой человек запускает первый в Сибири книжный магазин. Это было громкое событие – ведь ближайший центр книгоиздания тогда находился в Москве, почта из Москвы в Томск ходила 20-25 дней, а заказы на книги доставляли месяцами.

Макушину, который сам ездил за книгами, предрекали скорый крах. Купец Василий Михайлов, дававший ему ссуды на закуп книг, возможно, в первые недели долго и тревожно ворочался перед сном, размышляя о нелегкой судьбе своих денег.

Но книжный бизнес Макушина, что называется, взлетел - успех магазина был бешеный. Вскоре он организовал развозную торговлю – кстати, в Барнауле на привозные книги был огромный спрос.

Мы не знаем, что натолкнуло его на мысль издавать свою газету. Известно лишь, что он попытался это сделать уже через три года после открытия книжного магазина, но в Томске не было цензора, потому первый номер вышел только в 1881-м - 1 марта.

Издание Макушина получило незамысловатое название: "Сибирская газета". Между прочим, цензором газеты решил стать... губернатор Василий Мерцалов.

Он лично боролся за то, чтобы независимая газета начала выходить, и цензором был добрым: красный карандаш в его руке часто бездействовал. А редакция работала весело и бодро. Правда, до тех пор, пока губернатора не заменял глава казенной палаты Гиляров, с которым газетчики сразу вступили в острейший конфликт.

Тираж ее тоже был небольшой: 1-1,2 тыс. экземпляров. А в одном только Барнауле тогда жило 11-12 тыс. человек. Очевидно, желающих узнать голую правду о жизни в губернии было немного.

Первые независимые журналисты

Между тем, ни Петр Макушин, ни его команда понятия не имели, как издавать газету. Сотрудником редакции был, например, Александр Адрианов - этнограф, неутомимый путешественник, археолог и ботаник с нулевым опытом в газетном деле. Первым главредом стал Александр Ефимов: тоже не газетчик - учитель физики и математики.

«Сибирскую газету» коллеги называли профессорской, но и "профессора", как оказалось, умели не все,. А потому они позвали на помощь томского ссыльного – Евгения Корша. Корш был человеком, мягко говоря, своеобразным: сослали его не за политику, а за подлог и подделку векселей.

Но у него был опыт издания в Санкт-Петербурге «Северного вестника» и – не удивляйтесь – работы в правительственных «Томских губернских ведомостях» (вот уж поистине – кадровый голод). И в «Сибирской газете» он тоже пригодился. Правда, вскоре стали возникать конфликты.

Корш и Ядринцев, который уже жил в Петербурге и сотрудничал с «Сибирской газетой» дистанционно, почему-то сильно не взлюбили друг друга. Какая кошка пробежала между ними, неясно.

Но Ядринцев обозвал Корша шулером. А тот, уйдя в другое издание, «оттоптался» на оппоненте по полной – назвал генерал-патриотом и сибирским величеством...

«Сибирская газета» прожила семь бурных лет, пока в 1888 году ее не закрыло Министерство внутренних дел. Незадолго до конца она потрясла читателей репортажем с судебного процесса о картеле сибирских винокуров.

Героем публикации стал Иван Платонов, будущий городской голова Барнаула. Перед судом тогда предстали 13 бизнесменов - все они отправились за решетку.

Похоже, не последнюю роль в закрытии газеты сыграла публикация романа-фельетона Станюковича «Не столь отдаленные места» - это была чистой воды сатира на российские порядки.

Так или иначе - «Сибирская газета», а после ее закрытия «Сибирская жизнь», - стали на несколько десятилетий главными независимыми изданиями Томской губернии. Последнюю Петр Макушин издавал вместе с братом Алексеем – выдающимся томским врачом.

Первая алтайская «Купи-продай»

А вот на Алтае долгое время своей газеты не было. Первым алтайским газетным издателем стал некий Иван Ребров – человек, о котором на удивление мало известно.

Даже год выхода первого номера его газеты указывают по-разному: то ли это 1890-й, то ли 1898-й. Называлась она «Ежедневные телеграммы Северного телеграфного агентства, издаваемые в Барнауле», а печатали ее где-то на улице Короленко (тогда - Томской).

Родился Ребров, скорее всего, на Алтае. В 1875 году окончил Барнаульское окружное училище, трудился учителем на Салаирском руднике. В начале 1880-х открыл там, на руднике,… частную публичную библиотеку. Но вскоре закрыл ее – читателей не было.

Ребров перебрался в Бийск, запустил библиотеку и там. И даже начал на ней немного зарабатывать. Потом открыл типографию, переплетную мастерскую и книжный магазин.

От библиотеки он все же избавился – 8 тыс. книг передал в дар Бийску. А вот от типографского дела нет - и в конце концов стал печатать на своем оборудовании свои «телеграммы».

Первая на Алтае газета была двухполосной, страницы в ней добавляли при наличии рекламных объявлений.

«Телеграммы» Реброва напоминали нынешнюю «Купи-Продай». В них печатается море объявлений и немного информации, причем не о местных события. Это - коротенькие «новостюшки» об экономике и политике, светские сплетни и судебные репортажи.

В 1901 году газета сменила название на «Барнаульские известия». Но в 1906-м Ребров умер – и с его уходом закончилась первая алтайская газета частных объявлений.

Первая настоящая алтайская газета

Иван Ребров, издавая свою «Купи-продай», мечтал о настоящей газете, которая писала бы о местной жизни, о событиях. Он даже придумал ей название – «Барнаульский листок». Однако разрешение на ее издание он получил в Петербурге лишь незадолго до смерти – в октябре 1906 года. Так что эта газета так и не состоялась.

Но пять лет спустя, в 1911 году, сын небогатого крестьянина и барнаульского купца Василий Вершинин начал издавать «Жизнь Алтая» - она и стала первой большой местной газетой о жизни Алтайского округа, России и мира.

Вершинин привлек к изданию лучшие силы – к примеру, в начале 1912 года ее редактором стал писатель Георгий Гребенщиков, благодаря которому тираж возрос до 3 тыс., а сама газета, не имевшая статуса губернской, стала весьма авторитетной – отдельные ее публикации перепечатывала и «Сибирская жизнь».

А фельетоны и театральные рецензии писал под псевдонимом «Премудрая крыса Онуфрий» Порфирий Казанский. Человек, который «мог экспромтом прочесть великолепную лекцию о Рафаэле и Бетховене, о Чайковском и Шаляпине, о рефлексологии Павлова и расшифровке древнеегипетских и иероглифов», - писал о нем известный просветитель Адриан Топоров.

«Жизнь Алтая» имела собкоров в Санкт Петербурге, Томске, Семипалатинске, Бийске и населенных пунктах округа.

Говорят, острые на язык сотрудники «профессорской» «Сибирской жизни» не без зависти называли алтайскую газету «литературным пантеоном» - ведь она публиковала не только новости, но и стихи и прозу, литературные обзоры.

Газета было демократической и очень бойкой - не просто ж так ее редакторов регулярно штрафовали за публикации, «порочащие действия правительства». А вот издателю она приносила убытки - по крайней мере в первое время. Отсюда копеечные в прямом смысле гонорары авторам.

«Деньги у издателя есть, хотя он и скуп основательно. Стыдно мне за наши гонорары. Проза 1,5 и 2 копейки, стихи… 3 копейки (за газетную строку. — Прим. Н. С.)», - писал Гребенщиков.

Но Вершинин, не получавший дивиденды в деньгах, все же не проиграл. В 1912 году он стал депутатом Госдумы, а с началом войны ушел общественную работу с головой. А «Жизнь Алтая» перестала выходить в начале 1918 года – после того, как большевики запретили публикацию частных объявлений.

Судьбы первых алтайских журналистов и издателей

Василий Вершинин весной 1917 года сопровождал отрекшегося императора Николая II в Царское село, а осенью – в Тобольск. Октябрьскую революцию он не принял – как, собственно, и его газета.

В 1919 году в Крыму он сел на корабль союзников гибнущей Российской империи и уехал во Францию. На Родину больше не вернулся – в Париже сотрудничал с газетой «Дни», участвовал в работе масонской ложи «Северная звезда». Умер Вершинин в Праге в 1946-м.

Гребенщиков, самый знаменитыйредактор "Жизни Алтая", покинул страну в 1920-м. Сначала тоже жил во Франции, а с 1924 года в США. Там в штате Коннектикут он основал селение «Чураевка» - по названию своего знаменитого романа-эпопеи «Чураевы».

В конце 1930-х годов он переселился во Флориду, преподавал русскую литературу в университете. Там и умер в 1964 году. Был ли он счастлив? Вполне возможно: его книги читали и любили - правда, на Родине о нем мало кто помнил.

А вот судьба оставшихся в России трагичная. Порфирий Казанский после революции сначала попробовал себя в политике. А потом пошел в учителя - преподавал географию в 22-й школе. Его арестовывали - но выпускали на свободу.

В 1932-м, когда на Алтае был голод, он с семьей перебрался в Тюменцево. Учил школьников хорошей русской литературе, а в 1937-м попал в НКВД, где и признался: якобы помогал колчаковцам и готовил восстание. В 1938-м его приговорили к расстрелу, реабилитировали - в 1960-м.

Еще один бывший редактор «Жизни Алтая» Акиндин Шапошников после революции тоже пошел было в политику. Но при большевиках оставил эти затеи и преподавал математику в 42-й школе. В том же 1937-м его забрали в НКВД, откуда живым он уже не вышел. Его расстреляли по решению тройки. А в 1959-м - реабилитировали.

В советское время их журналистские истории напрочь забыли – газеты стали «органами» партии. И только много лет спустя, когда старые газеты прочитали вновь, стало понятно: все эти люди должны занять в истории сибирской журналистики достойные места.

Самое важное - в нашем Telegram-канале