Причинить добро. Министр социальной защиты Алтайского края рассказала, как государство заботится о стариках и детях

Все в нашей компетенции

— В поле зрения соцзащиты слишком много самых разных людей. Кто они и по каким основаниям человек может обратиться к вам?

— Принято считать, что к нам обращаются только люди с низким доходом. Это не так. Из 86 видов помощи, которые предоставляет соцзащита, только пять — с учетом доходов. Остальные — по льготному основанию независимо от доходов человека: ветеранам, донорам, жертвам репрессий, пострадавшим от радиации.

Так что неверно говорить, что мы работаем только с малообеспеченными людьми. Мы, например, «передовики» по количеству ветеранов труда — 234 тыс. человек.

Наша сфера — это все жители Алтайского края. Мы работаем с людьми от рождения до последних дней жизни. Это сопровождение человека во всех ситуациях разной степени сложности.

Мы одновременно с семьей получаем новости и о том, что родился ребенок, если он с особенностями развития, собираем детей в школу, заботимся об одиноких стариках, ветеранах.

Порой складывается впечатление, что мы можем многое, но это не так. Однако нет вопросов, которые не в нашей компетенции. Если мы не можем решить вопрос, то все равно сопровождаем человека, пока не будет достигнут результат.

Любой человек может обратиться в соцзащиту, если у него возникли трудности. Мы оказываем психологическую помощь, кризисную, сопровождаем семьи на всех этапах, консультируем перед бракоразводным процессом. Мы подскажем, как найти выход из любой ситуации.

Всех не проверишь

— Недавно СМИ тиражировали историю пожилой жительницы Барнаула, которую нашли в нечеловеческих условиях. Как реагирует ваше ведомство на такую информацию?

— Пожилых людей в крае 760 тыс., в системе соцзащиты работает 8 тыс. человек. Даже если мы все в круглосуточном режиме будем стучаться в каждый дом, нам не проверить всех. Поэтому важна помощь муниципальных органов власти, волонтеров и неравнодушных соседей.

Все сигналы о тяжелых ситуациях отрабатываются в круглосуточном режиме. Помощь обязательно придет. Но только если мы узнаем, что она где-то нужна.

— Насколько часты такие сигналы?

— У нас 147 мобильных бригад, и мы делаем более 15 тыс. выездов в год. Сюда входят и плановые проверки, и вот такие экстренные случаи.

Когда находят пожилых людей в неподобающих условиях — это резонанс. Мы не всегда берем видеокамеру. Демонстрировать, в каких условиях оказался человек, как минимум неэтично. Мы просто срочно принимаем меры: восстановить документы, оказать медпомощь и прочее.

Другое дело, что от помощи отказываются. Очень жаль. Эту бабушку, хотя она и жила в нечеловеческих условиях, мы несколько дней подряд уговаривали поехать в больницу. Нас упрекали в том, что «не помыли, не переодели». А вы думаете, каждый человек вот так просто позволит к себе прикоснуться? Причинить добро насильно невозможно.

Мама станет другой

— Органам опеки и соцработникам приходится забирать детей от мам, которые бьют, стариков от родственников, которые отбирают пенсию. Что дальше происходит с этими людьми?

— Они точно не возвращаются в те условия, из которых мы их забрали. Все начинается с восстановления социальных и семейных связей человека. Любой человек должен как можно дольше оставаться дома в нормальных условиях.

Если невозможно оставить человека в семье, он едет в стационарные учреждения. Одиноких пожилых людей забираем в дома престарелых. Это текущая работа.

С детьми сложнее, любой ребенок хочет к маме. Есть реабилитационные центры, куда мы можем забрать ребенка с согласия «неблагополучной» мамы, а с ней в это время провести какую-то работу: пролечить от алкогольной зависимости, навести порядок дома, приобрести вещи или дрова, например.

И под строгим наблюдением отдать ребенка обратно в семью. Знаете, все дети надеются, что мама станет другой.

— Это возможно?

— В кризисном центре для женщин был такой проект — «Моя красивая мама». У всех женщин, которые в нем участвовали, разные понятия о красоте и чистоте.

Мы сводили их к парикмахеру, одели в красивые вещи, сделали фотосессию, чтобы они увидели себя другими. Эффект не описать словами. Радость детей вообще была запредельной.

Вот когда такие личные струны затрагиваются, тогда есть польза. Поверьте, никакие уговоры, воспитательные процедуры и штрафы так не работают. Порой человеку нужно просто помочь сделать первый шаг.

Теперь некоторые участницы проекта помогают нам работать с такими же женщинами. И они в свою очередь начинают верить, что все можно изменить.

Достойны лучшего

— Мы помним скандал с закрытием домов престарелых в крае. Будет ли какая-то оптимизация этих учреждений в дальнейшем?

— У нас 34 стационарных дома-интерната для престарелых, 10 из них — психоневрологические. Их вместимость от 15–20 до 300 человек. Там проживают более 5 тыс. пожилых людей, за которых государство полностью несет ответственность.

О закрытии речь не идет вообще. Мы говорим о модернизации, в том числе через присоединение небольших учреждений к крупным. Это позволит перераспределить денежные средства с содержания административного аппарата на обслуживающий, расширить спектр услуг.

Сейчас в крае 27% пожилого населения. Это много, и по проценту в год прибавляется — такова динамика. У нас уже сегодня число мест в стационарных учреждениях ниже, чем потребность.

Очереди, конечно, нет, но надо не допустить, чтобы она появилась. Мы заявили о строительстве трех новых корпусов-пристроек в Барнауле, Бийске и Первомайском районе.

— Это будут заведения с другим уровнем комфорта?

— Губернатор края принял отдельные специальные решения, так что выделены дополнительные средства на материально-техническую базу для домов-интернатов. Мы практически повсеместно ведем ремонт.

Я посетила за год 17 учреждений лично. Теперь несу персональную ответственность за комфорт пребывания там. Ну нельзя, чтобы люди по пять человек лежали в неприспособленных помещениях.

Нельзя, чтобы инвалид все время сидел в своей комнате, потому что не может преодолеть порог.

Есть ряд малых домов-интернатов. Они, конечно, не в аварийном и не в пожароопасном состоянии, но не соответствуют тому уровню комфорта, который заслуживают люди.

Кроме того, требования со стороны контролирующих органов ужесточаются. Скорее всего, в ближайшее время будут приняты новые нормы, касающиеся и площади на одного проживающего, и ширины коридоров, и санитарно-гигиенических комнат и многого другого. Это будет трудно организовать в имеющихся помещениях.

А у пожилых людей вообще заниженный уровень притязаний. Я приезжаю, они говорят, что все нравится. Но мы видим, что они достойны лучшего. Так что будем многое менять.

— И все же «население» домов престарелых мигрирует?

— Сейчас по всей стране стараются внедрять и сохранять малые дома-интернаты как уникальный тип учреждений. Это узкий круг людей, там все по-домашнему, бабушки и дедушки живут на родной земле.

Но есть одно но. У нас подушевое финансирование. И возможности малого дома невелики, а, например, кормить постояльцев должны не хуже, чем в крупных учреждениях.

Сейчас в малых интернатах живут активные пожилые люди, которые могут сами себя обслуживать и пользоваться привычными услугами. Но мы понимаем, что человек может и слечь. И в таком учреждении не будет условий для его комфортного содержания.

Некоторые помещения объективно нельзя переоборудовать, ни о какой доступной среде тогда речь не идет. И маломобильных людей надо переводить куда-то, где им будет лучше. Будем предлагать переезд. Заметьте, это будет предложение, а не распоряжение.

Не застрахованы от одиночества

— Как люди попадают в дома престарелых?

— Принять решение о переезде в дом престарелых может только сам пожилой человек. Тут даже близкие родственники ничего не решают. У нас все находятся в учреждениях добровольно. И если человеку не понравилось в доме, никто не станет его удерживать.

Есть одинокие пожилые люди, нуждающиеся в круглосуточном уходе, которым мы предлагаем переехать в стационар. В экстренных случаях вызываем медицинских работников, в том числе психиатров.

Если человека удается уговорить на переезд, у него берут анализы, ставят прививки, какое-то время он находится в карантине, а затем поступает в дом-интернат.

Мы, конечно, признаем, что при всем качестве социальной помощи в доме престарелых человеку лучше оставаться в домашних условиях. Но иногда это невозможно.

— Почему, по-вашему, одиноких пожилых людей становится больше?

— Есть категория «одиноко проживающий пожилой человек». Это бабушка или дедушка, которые на самом деле не одиноки, у них где-то есть родственники, но с ними никто не живет, а старики нуждаются в помощи.

Он развозил японцев, она пекла беляши. История одной семьи из барнаульского интерната для ветеранов

Жизнь

Ни один родитель не застрахован от одиночества в старости. Мы сами так выстраиваем отношения с детьми. Материальные ценности превалируют сейчас, и, я боюсь, мы упускаем что-то очень важное в воспитании.

Я приехала в дом престарелых, мне одна женщина показывает фото: у нее три сына, а она все равно тут. У меня двое. Призадумаешься.

Мы стареем, причем быстро. Нам нужно сейчас создавать мощную государственную систему поддержки пожилых людей, потому что скоро мы все станем ее «объектами». Вы точно знаете, что ваши близкие смогут о вас позаботиться?

Недавно мы на круглом столе обсуждали стратегию социально-экономического развития региона до 2035 года. Я сказала, что как раз к 2035-му все сидящие в этом зале станут «людьми почтенного возраста».

Построить систему ухода

— Край готов к тому, что население стремительно стареет?

— Строительство новых домов престарелых лишь отчасти решит проблему, нужны стационарзамещающие технологии. В этом году край входит в пилотный проект по внедрению системы долговременного ухода.

Отстаивали его вместе с коллегами из регионального минздрава, удалось доказать, что краю это необходимо. И вот вчера узнали, что нас все-таки включили.

Цель системы долговременного ухода в том, чтобы человек, частично или полностью утративший способность к самообслуживанию, как можно дольше оставался дома и был включен в социум.

— Какие преимущества дает включение в «пилот»?

— Есть поручение президента, так что всем регионам придется входить в эту систему. «Пилот» дает возможность привлечь дополнительные федеральные деньги. Мы бы это делали все равно, но в ограниченных финансовых условиях, не такими темпами и без федерального методического сопровождения.

Мы заключили соглашение с благотворительным фондом «Старость в радость». Они курируют дома престарелых, подсказывают нам, какие нужны средства реабилитации. Волонтерская помощь велика, и мы с благодарностью принимаем все.

Чем быстрее мы выстроим систему долговременного ухода, тем быстрее будем готовы к увеличению доли стареющего населения. И не возникнет никакой нештатной ситуации.

Если вы устали

— Долговременный уход поможет не только пожилым людям?

— Да. Есть люди, которые не могут обходиться без постоянной посторонней помощи. Мы должны обучить их обслуживать себя: как дотянуться до тумбочки с лекарствами, как вызвать экстренные службы, как помыться, в конце концов.

Но вместе с тем проект направлен и на родственников такого человека. Когда пожилые люди становятся немощными, обостряются заболевания, близкие вообще теряются и не знают, что делать. Многие бросают работу. То есть экономически «нужное» население сосредотачивается на домашнем уходе за родственником. Это неправильно.

Мы, например, должны сформировать службу сиделок в регионе и предложить такие услуги населению, организовать школу ухода, чтобы семья училась обслуживать пожилого человека самостоятельно. Людям с деменцией нужен один вид ухода, перенесшим инсульт — другой.

— Полагаю, не все родственники готовы круглосуточно ухаживать за немощным человеком, даже если их обучить.

— И тут мы тоже придем на помощь. Ситуации разные. Например, в семье рождается ребенок, а тут еще и маломобильный дедушка. Или вы просто физически вымотались.

Можно сделать так, чтобы человека на несколько недель или даже полгода взяли в стационарное учреждение, а вы отдохнули. Если ему понравится, он сможет остаться.

У нас была одна женщина, ужасно уставшая. У нее сын с серьезным психическим заболеванием — взрослый мужчина, 40 лет. Она ночами с ним не спит, днем он требует постоянного внимания. Мы долго ее убеждали, что никуда его не заберем, что психоневрологический интернат — это не закрытое учреждение.

В итоге за несколько недель наши специалисты выстроили этому человеку режим, заняли его днем так, чтобы ночами он мог уснуть. Мужчина вернулся в семью, и теперь у них совсем другое качество жизни.

Дом, просто дом

— «Дом престарелых» — звучит жутковато. Понятно, что там окажут квалифицированную круглосуточную помощь, которую родственники оказать не в силах. Но воспринимается он как место, куда неблагодарные дети сдают «ненужных» стариков. Что надо сделать, чтобы изменить такое мнение?

— Это огромный барьер, да. Даже «интернат» — слово отпугивающее. Вообще, хочется, чтобы на уровне государства было принято решение переименовать дома престарелых в просто дома пожилых людей.

На верхних этажах были бы квартиры, а на первом — наши службы. Человек мог бы спуститься на лифте, зайти к врачу или социальному работнику, поесть в столовой, сходить в магазин или в кино, пригласить друзей или родственников.

В идеале надо сделать так, чтобы дома престарелых не воспринимались как закрытые учреждения со строгим регламентом. И хотя это звучит громко, но мы будем менять философию.

— Уже начали?

— Беря пожилого человека под свою опеку, государство обеспечит его всем необходимым. Но я считаю, что ни в коем случае у бабушки или дедушки, которые попадают в дом престарелых, не должна отсекаться прежняя жизнь: семейные фотографии, любимая кружка, рукавички, полотенце — все это должно быть с ними.

Кто и как контролирует приюты для взрослых в Алтайском крае и почему там не все гладко

Жизнь

Это очень важно. Дом должен быть домом. Уютным и родным, даже если он государственный.

Одно время цветы в психоневрологических интернатах были почему-то под запретом. Боялись, что кто-нибудь поранится или испортит. Или съест. Сейчас развели цветы. И все на месте, представьте. Никто не съел и даже не планировал.

Интернат — это не казенные кафельные стены от пола до потолка. С этим кафелем, кстати, вообще беда. Потратили на него огромные деньги, а в итоге создали нечеловеческие условия, выглядит жутко. Переделываем сейчас.

У нас есть милейшая бабушка в барнаульском доме-интернате, у нее подушки кружевными покрывальцами накрыты, как в старые времена, салфетки на комоде. Даже пахнет чем-то домашним. И ты уже не думаешь, что находишься в госучреждении.

В этом смысле мы даже ведем переговоры с Роспотребнадзором. Ведь некоторые предметы обихода запрещены. Но я считаю, что человек имеет право на милые сердцу вещи.

Из слез благодарности

— Достаточно ли социальных работников в крае?

— В связи с внедрением системы долговременного ухода планируем увеличить штат. Но мы не просто должны набрать больше людей, а еще и обучить их. Специалистов, владеющих принципами ухода, недостаточно. От нас, кстати, уходят в систему здравоохранения, там зарплаты повыше.

Сейчас специалисты стационарных учреждений проходят обучение. Их там, например, заставляют лечь и в таком положении кормят. Голову нельзя поднимать. Чтобы на себе испытали, что чувствует лежачий человек.

— Работа в социальной сфере — не самая простая, и процент выгорания высок. Как решаете эту проблему?

— Я приезжаю в наши учреждения, вижу глаза людей, многим из них больно душевно и физически. Но и потухшие глаза своих сотрудников я тоже вижу. И это сигнал к срочным действиям. Для соцработников есть специальные программы «разгрузки».

Вообще, это люди определенного психотипа. Черствые, не воспринимающие чужую боль тут не приживаются, система их сама вымещает. Многим сложно справиться с брезгливостью.

"Света в рыданиях сползла по стенке". Зачем волонтеры ездят по домам престарелых в Алтайском крае

Жизнь

В одном из домов-интернатов над кроватью лежачей женщины с глубокой деменцией висит ее фото в молодости. Спрашивали: зачем, она же себя все равно не узнает и вообще не понимает, что происходит.

А это не для нее вовсе, понимаете, это для сотрудников, которые за ней ухаживают. Чтобы знали, что она не всегда была такой, как сейчас, что у нее была молодость и красота, что это человек, в конце концов.

Большинство сотрудников работают на одном и том же месте десятки лет. Приходят и молодые люди, не все выдерживают — все-таки каждый день приходится встречаться с человеческим горем.

Но и со счастьем тоже. Знаете, недавно у одной мамы на занятии в социальном центре Славгорода ребенок-инвалид, который молчал три года, впервые заговорил. Наша работа складывается из слез благодарности.

Специальный вопрос

— У вас есть личный рецепт, как не выгореть на социальной работе?

— Есть. У меня много совещаний, рабочих встреч и горы документов, но каждый день я должна лично помочь хотя бы одному человеку. Это дает мне силы работать дальше.

Министр соцзащиты рассказала, как закрывают дома престарелых в Алтайском крае

Жизнь

Например, мы давно договорились, что женщины с онкобольными ребятишками из фонда «Мать и дитя» не идут в органы соцзащиты, а все документы присылают мне на личную почту.

Я каждый день беру конкретную проблему и решаю ее. Это может быть финансовая или любая другая помощь. Это может быть даже не в моей компетенции, я просто знаю, куда обратиться и какие действия предпринять.

Еще я помогаю семейным парам, у которых не получается родить ребенка. Это VIP-сопровождение каждой семьи в ручном режиме: консультации, обследования, психологическая помощь — все что угодно. Проблема замалчивается: мужчины считают, что у них все в порядке, женщины не следят за здоровьем, все боятся психолога, а в итоге детей нет.

Иногда достаточно сделать один звонок. Мы работаем с коллегами из здравоохранения. Для всех. Если вы хотите ребенка, я договорюсь.

Как в крае будет действовать нацпроект «Демография»

За шесть лет по национальному проекту «Демография» Алтайский край получит 34 млрд рублей, в 2020 году планируется потратить больше пяти. Проект состоит из пяти направлений, которыми занимаются профильные министерства и ведомства.

1. Финансовая поддержка рождения детей. Выплаты на первого и третьего ребенка, проведение циклов ЭКО для семей, страдающих бесплодием, и другие меры поддержки. Это самая финансово затратная часть проекта.

2. Старшее поколение. Развитие мобильных бригад, доставляющих граждан старше 65 лет в медорганизации, открытие геронтологических отделений, обучение предпенсионеров для поддержания их занятости, развитие системы долговременного ухода.

3. Укрепление общественного здоровья. Снижение алкогольной и табачной зависимости, профилактика заболеваний, пропаганда здорового питания и другое. Формирование системы мотивации граждан к здоровому образу жизни.

4. Спорт — норма жизни. Увеличение доли граждан, систематически занимающихся физической культурой и спортом: спортивно-массовая работа, выполнение нормативов ГТО, подготовка спортивного резерва и развитие спортивной инфраструктуры.

5. Содействие занятости женщин в декрете и обучение их востребованным профессиям. Обеспечение детей дошкольным образованием. Строительство детских садов.

Самое важное - в нашем Telegram-канале